Райр Симонян: «Любой инвестбанк ориентирован прежде всего на зарабатывание денег»

Когда в конце 1990-х годов Райру Симоняну предложили возглавить в России представительство Morgan Stanley, вряд ли кто-то мог предположить, что через несколько лет российское подразделение компании проведет самое крупное IPO во всей истории глобального инвестиционного банка. И выводить на публичный рынок г-ну Симоняну придется «Роснефть» — компанию, первым вице-президентом которой он сам был до ухода в Morgan Stanley. До этого одним из основных направлений деятельности банка в Москве было обслуживание интересов российского государства. Morgan Stanley остается лидером на российском рынке по количеству проведенных IPO.

Делать акцент только на публичных размещениях акций российских компаний инвестбанк не собирается. Времена, когда можно было заработать большие комиссионные на IPO, давно прошли. Ведь конкуренция среди инвестбанков растет очень быстро. Чтобы сохранить первенство на российском рынке, Morgan Stanley намерен проводить сделки, которые здесь пока еще не слишком распространены, — секьюритизацию активов, прямые инвестиции в капитал компаний, а также сопровождать сделки по слиянию и поглощению.

О том, насколько будут востребованы в России услуги инвестиционных банков и что может снизить активность западных игроков, в интервью обозревателю «Времени новостей» Наталье Романовой рассказал председатель правления «Морган Стэнли банк» Райр Симонян.

— Для Morgan Stanley российское правительство является постоянным клиентом. Сложно ли обслуживать интересы государства?

— Государство — это очень сложный клиент, поскольку перед ним стоит масса задач, которые носят не только коммерческий характер. Когда работаешь с частной компанией, как правило, речь идет исключительно о доходности сделки. Тут достаточно просто говорить на финансовом языке, оперируя лишь цифрами. С государством все иначе: помимо коммерческих интересов следует учитывать как минимум социальные и политические. Более того, у властей могут быть задачи, о которых инвестбанк может и не знать. Вместе с тем государство в роли собственника помогало нам при размещении «Роснефти», обеспечивая стабильность в прогнозировании долгосрочной стратегии компании.

Еще одна очевидная сложность размещения «Роснефти» — наличие инвесторов с абсолютно разными интересами и задачами. Акции покупали российские и западные институциональные инвесторы, стратеги из разных стран, крупные частные инвесторы, наконец, на 750 млн долл. бумаги приобрело население. И всем нужно было объяснить, что они получат от этого размещения. Кроме того, нам нужно было так распределить акции, чтобы структура инвесторов была бы качественной и хорошо сбалансированной.

— Как Morgan Stanley оценивал риски этого размещения в связи с делом ЮКОСа?

— Конечно, мы не могли не учитывать для себя возможные последствия этой сделки. Ведь Morgan Stanley отвечает по этой сделке всем своим имуществом в любой стране мира. Еще до того, как банк начал готовить IPO «Роснефти», мы оценивали для себя потенциальные риски, но реально понять, насколько они обоснованны, смогли лишь после того, как начали размещение. К счастью, опасность для нас оказалась сильно преувеличенной, так что особых проблем не возникло.

— Размещение «Роснефти» инвесторы признали очень успешным. Однако после того, как в середине августа Morgan Stanley прекратил поддерживать котировки акций «Роснефти», ее бумаги стали дешеветь. Аналитики считают, что они и дальше будут торговаться ниже размещения. Каков ваш прогноз?

— Когда мы определяли с клиентом диапазон цены, в том числе и окончательную стоимость при размещении, искали баланс между интересом покупателя и продавца. Продавец заинтересован в максимальной цене, а инвестор — в потенциале роста. И нужно найти золотую середину — у государства не должно было быть ощущения, что оно сделало что-то не так. Инвесторы не должны чувствовать себя обманутыми, иначе они потеряют доверие к организатору IPO. Я считаю, мы с задачей справились. Более того, мы не стали бы проводить IPO этой компании, если бы не верили в то, что через несколько лет ее капитализация увеличится в несколько раз.

Но в течение короткого периода времени поведение акций компании непредсказуемо. Помимо долгосрочных факторов есть и краткосрочные, поэтому мы и поддерживали бумагу. Мой прогноз таков: в долгосрочном плане ее стоимость будет расти, а в краткосрочном колебания возможны в любую сторону.

— Многие российские инвестбанки, также принявшие участие в размещении «Роснефти», сетовали на низкий размер комиссионных, ведь сама сделка оказалась очень сложной. Вы довольны тем, сколько нефтяная компания заплатила за услуги вам?

— Мы получили меньше, чем организаторы других IPO, сопоставимых по сложности и масштабу размещения. Но когда берешься за какой-то проект, смотришь на его перспективу. И если хочешь стать лидером на рынке, то понимаешь, что не можешь не участвовать в такой сделке.

По масштабу и сложности IPO «Роснефти» выделяется не только среди всех российских размещений, но и среди тех, которые когда-либо проводил Morgan Stanley. Эта сделка стала крупнейшей для инвестбанка за всю его историю.

— Вы готовы провести схожие по сложности и масштабу размещения?

— Конечно, если это будут качественные активы, а размер комиссионных будет выше. Ведь любой инвестбанк ориентирован прежде всего на зарабатывание денег. Хотя сейчас на рынке IPO очень высокая конкуренция, многие компании проводят публичные размещения, зачастую не понимая, зачем им это нужно. Нередко представление собственника о том, сколько реально стоит его бизнес, значительно расходится с данными аналитического отчета, подготовленного инвестбанком. Но так как спрос на IPO среди эмитентов слишком высок, все банки хотят участвовать в таких размещениях, и возникает риск, что в погоне за сделкой ее качество может быть снижено. Я опасаюсь, что если на рынке будет еще два-три неудачных IPO, то это может подорвать рынок надолго.

— Многие инвестбанкиры между тем полагают, что золотая пора российских IPO уже закончилась, не успев толком начаться. Во-первых, потому что некоторые публичные размещения уже оказались не слишком успешными, а во-вторых, западные инвесторы уже не хотят, как прежде, платить большие деньги за российские активы.

— Пока я бы этого не сказал. При размещении «Роснефти» спрос на акции со стороны только международных институциональных инвесторов составил более 6 млрд долл., и мы смогли удовлетворить его не более чем на две трети. Иностранцы хотят покупать российские активы. Для нас это очевидно, впрочем, и не только на примере «Роснефти». Хотя многие западные компании уже обладают активами в России, возможности для инвестирования остаются очень высокими. Растет бизнес в регионах, рынок электроэнергетики становится публичным. Например, у нас в книге заявок на проведение IPO — в основном компании, ориентированные на потребительский сектор. Очень заблуждаются те, кто считает, что инвесторов интересует в России только нефть и газ. Кроме того, благодаря большому объему ликвидности внутри России увеличиваются вложения отечественных инвесторов.

Тут есть другая опасность, которая никак не связана с привлекательностью российского бизнеса как такового. Проблема в том, что из-за нестабильности на развитых рынках, прежде всего США и Европы, инвесторы постепенно снижают объем инвестиций в экономики развивающихся стран, в том числе и российскую. В результате рынок становится более сложным, а интерес инвесторов к российским IPO определяется индивидуально.

— Вы не ожидаете снижения интереса к инвестиционному бизнесу в связи с другими причинами, в частности с приближающимися парламентскими и президентскими выборами?

— Внешних рисков — политических или экономических — я не вижу. Фундаментальные показатели для России остаются благоприятными — экономика и потребительский спрос растут быстро, внешняя конъюнктура остается стабильной.

— Помимо IPO на каких сделках сейчас в основном зарабатывают инвестбанки в России?

— Кроме обычных для нашего рынка услуг отмечу вторичные размещения акций, долговое финансирование. Я не говорю о евробондах — их размещением сейчас занимаются все финансовые институты, поэтому доходность этого бизнеса для банков минимальна. Речь идет о более сложных финансовых инструментах, в частности о секьюритизации — выпуске ценных бумаг под определенные активы компании. Недавно, например, мы провели секьюритизацию лизинговых платежей для РЖД. Другие инвестбанки провели схожие сделки по ипотеке, автокредитам. Пока этот бизнес в России только зарождается, банки на нем хорошо зарабатывают.

Рынок слияний и поглощений — во всем мире это основной хлеб любого инвестбанка. До недавнего времени это был такой российский междусобойчик — компании предпочитали договариваться друг с другом без участия посредников. Инвестбанки им были не нужны. Теперь российские компании стали более открытыми, а значит, им необходимы международная экспертиза, оценки по мировым стандартам. Причем речь идет о внутрироссийских сделках, о таких, например, как слияние бизнеса двух ритейлоров — «Перекрестка» и «Пятерочки».

Еще одно направление — прямые инвестиции инвестбанков в капитал компаний. Сейчас мы готовим такую сделку и в скором времени заявим о ней. Банки будут нужны, вопрос в том, насколько менеджмент понимает, что нуждается в услугах финансистов.

— Как меняется взгляд западных инвестбанкиров на Россию?

— Для них Россия — это «горячая», привлекательная страна. Раньше западные банки могли работать только на иностранных инвесторов, теперь они обслуживают и российских клиентов. Иностранцам, не владеющим русским языком, не знающим, что такое здешний менталитет, делать тут нечего. Еще одна новая тенденция — на работу сюда приезжает много людей с российскими корнями. Мы, например, ведем переговоры с аналитиками, которые еще в советские времена уехали из страны, а сейчас очень хотят работать на российском рынке.

— Многие крупные российские инвесткомпании желали бы получить в состав своих акционеров иностранного инвестора. Тем не менее западные инвестбанки, в том числе и Morgan Stanley, предпочли создавать в России бизнес с нуля. Насколько возможны покупки иностранцами российских инвесткомпаний?

— На создание банка мы потратили не более 70 млн долл., в то время как крупная российская инвесткомпания стоит в несколько раз больше. Так что я не вижу экономического смысла в таких покупках. Хотя, конечно, каждый случай индивидуален, и, может быть, какие-то компании и будут проданы.

***

Райру Симоняну 59 лет. В 1970 году он окончил МГУ имени Ломоносова, доктор экономических наук. С 1974 по 1991 год работал в Институте мировой экономики и международных отношений, член совета директоров института. С 1992 по 1996 год возглавлял российскую консультационную компанию «Центр по иностранным инвестициям и приватизации». С 1996-й по 1997-й — первый вице-президент «Роснефти». В Morgan Stanley г-н Симонян работает с 1998 года сначала в должности управляющего директора и президента по российским операциям, а с июля 2005 года — председателя правления ООО «Морган Стэнли банк».

Наталья Романова

Фото: Время новостей