В обмен на получение €10 млрд из европейского механизма финансовой стабильности власти Кипра под давлением еврогруппы приняли беспрецедентное решение о единоразовом «налоге» с владельцев депозитов кипрских банков. Вклады в банках на Кипре во вторник должны уменьшиться: суммы до €100 тыс.— на 6,75%, большие — на 9,9%. Россия, уже несколько месяцев неторопливо ведущая переговоры о поддержке финансовой системы Кипра (как, впрочем, и Великобритания, и все прочие юрисдикции), теперь будет спасать островной международный финансовый центр в принудительном порядке по решению ЕС. Вряд ли компании РФ потеряют на Кипре в результате финансовой разверстки более €2 млрд, но для всех них Кипр как офшорная дверь в еврозону будет терять значение.
Министры финансов стран зоны евро по итогам десятичасового заседания, завершившегося поздно ночью в пятницу, согласовали выделение Кипру финансовой помощи в объеме до €10 млрд. Это существенно ниже предварительных экспертных оценок необходимого стране кредита — около €16—17 млрд. Оставшуюся сумму — и это ключевое условие еврогруппы — Кипр должен привлечь за счет единовременного налога на депозиты в кипрских банках. Те, на чьих счетах сумма средств не превышает €100 тыс., должны будут уплатить 6,75% от величины депозита, для вкладов свыше €100 тыс. действует ставка налога 9,9%. Всего по оценкам тройки международных кредиторов правительство страны сможет собрать €5,8 млрд.
Формально вопрос о налоге, не имеющем прецедентов в европейской истории, еще не решен. В минувшую пятницу парламенту Кипра не удалось одобрить решение: не хватило одного голоса. Впрочем, технически отказаться от введения «налога на депозиты» (по мнению экспертов, мера с большой вероятностью коснется и остатков по расчетным счетам, а не только срочных депозитов) Кипр вряд ли в состоянии. Очевидно, что уже во вторник (в понедельник на Кипре банковский выходной — «зеленый понедельник», первый день предпасхального Великого поста) при нерешенном вопросе о налоге абсолютное большинство клиентов банков предпочтут забрать средства со счетов в наличных — в этот же день банковская система Кипра перестанет существовать. Поэтому даже парламент Кипра сегодня в 16:00 по местному времени не сможет одобрить схему взимания налога, 19 марта банки не будут работать — до тех пор, пока вопрос не решится окончательно. Хотя вероятность неодобрения «налога» еще есть, ЕЦБ и кипрский ЦБ уже ограничили движение средств по банковским счетам на Кипре. На депозитных счетах исходя из остатка на момент принятия решения были заблокированы суммы, необходимые для уплаты налога, остальные средства остаются доступными для снятия со счета через банкоматы, сообщают источники на Кипре. Наличные в сетях банкоматов в стране в воскресенье были в дефиците, система «банк-клиент» отключена.
Беспрецедентно жесткие условия транша помощи Кипру глава еврогруппы Йерун Дейсселблум кратко объяснил «значительным объемом и особой структурой кипрского финансового сектора, более чем в семь раз превышающего ВВП страны». К 2018 году этот показатель должен быть приведен к среднему по ЕС, следует из заявления министров финансов по итогам встречи. То есть ЕС не скрывает смысла операции: «финансовые реквизиции» необходимы для того, чтобы прекратить работу Кипра как международного финансового центра в зоне евро. После «приведения к среднему по ЕС» Кипр перестанет быть европейским центром банкинга, причем не столько для зоны евро, сколько для стерлинговой и рублевой зоны: основными пострадавшими от «налога» на Кипре будут британские и российские компании и физлица. Всего, по оценкам агентства Moody`s, из более чем $90 млрд средств, размещенных на счетах кипрских банков, на российских вкладчиков приходится около $20 млрд. Наиболее крупным инвестором в Кипр эксперты считают Великобританию (треть вложений), но британцы традиционно имеют доступ к более широкому кругу льготных юрисдикций, а вот среди частных вкладчиков банковской системы Кипра как раз преобладают граждане РФ и СНГ. Определение более или менее точной доли осложняется длинной цепью транзакций, захватывающих не одну страну. С января из страны наблюдался заметный отток капитала — за первый месяц года с депозитов было выведено €1,7 млрд,— следует из статистики Центробанка Кипра, февраль наверняка даст большие цифры.
Тем не менее потерю российскими собственниками на Кипре €1—1,5 млрд можно считать свершившимся фактом. Кипр остается не столько местом хранения российских сбережений, сколько расчетным центром для операций российских компаний с Евросоюзом. Экстренное выведение из этой юрисдикции денег российскими компаниями принесло бы им расходы и потери, сравнимые с потерями от десятипроцентного «налога на депозиты». Впрочем, если представители Великобритании имели возможность получать информацию о готовящемся решении, то для России происходящее стало неожиданностью. О ходе ночных переговоров в пятницу Москва уведомлена не была, признали в ЕС.
В правительстве и администрации президента «Ъ» вчера сообщили, что ни Владимир Путин, ни Дмитрий Медведев заявлений по ситуации вокруг Кипра не готовят. На 18 марта был назначен визит министра финансов Кипра Михалиса Сарриса в Москву, где должны были обсуждаться вопросы продления до 2021 года срока российского кредита Кипру в размере €2,5 млрд.
В пятницу появилась информация о переносе визита на среду, 20 марта, но теперь уже неясно, имеет ли смысл господину Саррису лететь в Москву: де-факто решение о финансировании экономикой России спасения банковской системы Кипра уже принято ЕС без участия России. Властями РФ (но не для компаний РФ) беспрецедентная история с кипрским «налогом» вряд ли может считаться «антироссийским шагом»: правительство России так много в 2011—2013 годах говорило о необходимости «деофшоризации» национальной экономики, что вряд ли имеет моральное право осуждать самую действенную поддержку правительством Кипра этой программы. При этом российский Минфин ранее планировал в качестве условия пролонгации госкредита Кипру раскрытие информации по российским бенефициарам кипрских компаний, косвенный смысл «налога» на Кипре — сохранение статус-кво.
Остается открытым не только вопрос о том, кого именно коснется кипрская конфискация, но и вопрос о возможных механизмах компенсации потерь инвесторов. По словам президента Юниаструм-банка (на 80% принадлежит Bank of Cyprus) Гагика Закаряна, «обсуждение этой меры еще не завершено, но я считаю, что в любом случае это более выгодно и Кипру, и нерезидентам, у которых есть депозиты, чем национализация или дефолт банков, и лучше, чем мораторий на вклады и внешние платежи. Впрочем, было бы правильнее, если бы вместе с введением налога реализовался механизм компенсации, предусматривающий переход в собственность вкладчиков акций тех же банков, эта идея сейчас обсуждается». Более того, инвесторы могут попробовать вернуть средства через соглашения «о защите инвестиций», к примеру, с Люксембургом (Россия так и не ратифицировала аналогичное соглашение с Кипром 1997 года), полагает Рустам Вахитов, управляющий партнер International Tax Associates B. V. Однако тот факт, что конфискационный сбор был назван «налогом», значительно затруднит возврат средств, признает эксперт. Именно это условие позволяет обойти европейскую систему страхования вкладов (покрывает депозиты до €100 тыс.). «Очевидно, расчет был на то, что вкладчикам будет менее болезненно потерять 10% денежных средств, нежели чем раскрыть себя»,— считает господин Вахитов.
Дальнейшие меры по «приведению финансового сектора страны к устойчивому уровню» предполагают также повышение ставки корпоративного налога с 10% до 12,5% и введение налога на прирост капитала на Кипре. База налога еще не определена, однако «если налог затронет операции по ценным бумагам (на данный момент действует исключение.— «Ъ»), то Кипр как финансовый центр существенно пострадает», считает партнер Paragon Advice Group Александр Захаров. В то же время эксперт отмечает, что «для серьезных игроков Кипр останется привлекательной юрисдикцией благодаря вступившему в силу соглашению с РФ, предусматривающему обложение дивидендов у источника по ставке не выше 5% при условии инвестиций на сумму $100 тыс.». А вот «отсудить» потерянные средства вряд ли удастся, полагает господин Захаров. «Для снижения рисков многие инвесторы заранее перевели средства на счета в Латвии, другой привлекательной юрисдикцией остается Сингапур, в отношении которого также действует пятипроцентная ставка, однако в этой стране требования к чистоте капитала значительно выше»,— говорит он.
По крайней мере часть российских компаний будут искать новую юрисдикцию для операций с ЕС вне Кипра в любом сценарии. Отыграть ситуацию назад уже невозможно: происходящее влияет не столько на репутацию Кипра как финансового центра, которая уже по существу уничтожена, сколько в общем на оценку корпоративных рисков в зоне евро. Они резко выросли, что требует новых схем защиты капитала в ЕС.
У вас на Кипре деньги были?
Михаил Маргелов, председатель комитета Совета федерации по международным делам:
— У меня там денег не было, нет и не будет. Евросоюз ставит Кипр в жесткие рамки финансовой дисциплины. Если это удастся, одна из последних стран еврозоны с относительно либеральным банковским законодательством перейдет на жесткий режим контроля. Услуги кипрских банков станут менее привлекательны, чем, скажем, банков Северной Европы. А связь российских финансов и кипрской банковской системы считаю преувеличенной. Кипр — один из ведущих банковских центров для Ближнего Востока. Поэтому куда интереснее, как это скажется на ближневосточных финансах.
Иосиф Пригожин, продюсер:
— Я ни разу не воспользовался кипрскими банками. Изначально не верил в эту офшорную зону. Нельзя все время потреблять, когда-то надо и отдавать. Поэтому ничего плохого в такой десятине я не вижу. Раньше у многих был страх перед российскими банками, но сейчас схемы более или менее понятны. Ореол стабильности в Европе для меня развеялся. Сейчас стабильность только в России, здесь и надо хранить средства.
Александр Лебедев, президент НРБ:
— У меня там есть тысяч сто долларов. Часть денег была на кипрском холдинге, но никогда там ничего не задерживалось, все вкладывалось в нашу экономику. В нынешней ситуации, хочется узнать, это экспроприация или клиенты были предупреждены об изменении налога? Если клиенты не знали, негативный эффект для кипрской экономики будет колоссальным. Сейчас это выглядит очень странно. У меня, как у доктора экономических наук, остался крайне неприятный осадок. Для России Кипр в том числе был транзитным пунктом для мошеннических денег из страны. И на транзите такой налог не очень отразится. Есть опасения за средний класс, который тоже использовал Кипр.
Владимир Гридин, совладелец и президент холдинга «Сибирский деловой союз»:
— Я счета на Кипре никогда не держал. Вообще, это их внутреннее дело, когда и какие вводить налоги. А в том, что наши компании держат деньги где попало, ничего хорошего нет.
Юрий Барзыкин, вице-президент Российского союза туриндустрии:
— Слава богу, нет. Видно, что опыт размещения чистого депозита в такие привлекательные места, будь то Кипр или Греция, чреват. Конечно, это подорвет доверие инвесторов. Там ведь не просто наши средства, там и недвижимость. Думаю, что в комплексе эта ситуация нанесет большой урон — как экономический, так и репутационный. Если не будут созданы условия, то деньги будут утекать. Точно так же, как из России уходят капиталы. Мы говорим, что это экспансия на Запад, но на самом деле деньги текут туда, где им удобно и эффективно.
Евгений Чичваркин, бизнесмен, эмигрант:
— У меня там денег нет. Это чиновники и менты украденные у народа деньги хранят. Теперь они украдут чуть больше, чтобы заплатить этот налог, вот и все. Если у тебя деньги не украденные, зачем вообще нужен Кипр, когда есть Швейцария?
Правила игры
разбирает Михаил Прохоров, предприниматель и политик.
Санкционированное руководством Евросоюза решение властей Кипра о принудительном обмене 6—10% банковских вкладов на участие в акционерном капитале банков — настоящая финансовая мина под пока еще «единую» Европу. И не по той причине, что оно коснется определенной части российских бизнесменов и банкиров — потерю двух-трех миллиардов бизнес пережить может. Кипрская проблема меня не коснулась — а потому я могу разобрать этот случай спокойно, без эмоций, как экономист и политик.
Мне непонятно, почему молчат эксперты и журналисты. Евросоюз, по сути, открыл «ящик Пандоры», создав опасный прецедент решения проблем капитализации банковской системы в проблемных странах. Опасный хотя бы потому, что он посягает на основу западной цивилизации: неприкосновенность частной собственности. Мы проходили подобное много раз в советское время, когда власти проводили конфискационные денежные реформы. Чем все это закончилось, известно. Вы можете возразить: но и акций в Сбербанке вкладчики тогда не получали. Смею заверить оппонентов: нынешний обмен части вкладов на акции кипрских банкротных банков — тоже лукавство. Получаемая стоимость доли вынужденных акционеров — сомнительное приобретение.
Главная проблема кроется в том, что современный мир и так балансирует на грани доверия. Принудительная экспроприация частной собственности наверняка (хотел бы я ошибиться) вызовет цепную реакцию: отток вкладов по всему Евросоюзу, крах банковской системы, финансовый коллапс, остановка промышленности, массовая безработица… Дальше продолжать? Боюсь, о кризисе 2008 года еще будем ностальгировать как о «золотом веке капитализма».
Тем более что и без «кипрской проблемы» дела в экономике Евросоюза обстоят не самым лучшим образом, позитива мало: спад промышленного производства остановить никак не удается. Но главная проблема объединенной Европы даже не в этом. Согласитесь, трудно говорить о каком-то «единстве», когда в самом Евросоюзе вовсю процветает практика двойных и даже тройных стандартов. Ирландия по требованию Брюсселя выполнила абсолютно все меры жесткой бюджетной экономии, Греция, действуя по «своему особому» сценарию, добилась списания половины своих долгов, а воз и ныне там. Еще один антикризисный рецепт теперь апробируется на Кипре. На очереди Франция, потребовавшая на последнем саммите ЕС отсрочки по своим обязательствам по снижению бюджетного дефицита, чтобы противостоять рецессии. Странные принципы «равенства» и «справедливости».
Я уже говорил о том, что современный кризис — это кризис социально-экономической модели развития и трудовых отношений, когда даже высокая производительность труда больше не может поддерживать уровень взятых государствами социальных гарантий. Сегодняшняя Россия уверенно идет по той же неконкурентной дороге, да еще с крайне низкой производительностью труда. Что нас ждет в конце такого пути, мы все прекрасно понимаем.
Но здесь, как бы это ни выглядело на первый взгляд парадоксально, если проявить профессионализм и активность, открываются новые финансовые возможности для России. Для начала европейский кризис, особенно кризис банковской системы, дает неплохой шанс действительно создать мировой финансовый центр в Москве. А это значит, что мы получим возможность привлечения мировых капиталов для развития нашей экономики. И в итоге Россия вполне реально может превратиться в европейского экономического лидера, взяв некогда «единую» Европу фактически голыми руками.
Неужели перед нами действительно шанс, которым грех не воспользоваться к нашему общему благу?
Татьяна ЕДОВИНА, Ольга ШЕСТОПАЛ, Дмитрий БУТРИН
