В начале декабря входящее в состав Всемирного банка Многостороннее агентство по обеспечению сохранности вкладов (MIGA) опубликовало доклад об основных проблемах, которые в предстоящем году ждут инвесторов, намеревающихся вкладывать средства в зарубежные активы. По мнению исследователей, двумя главными рисками являются повышенная вероятность суверенных дефолтов и связанные с этим риски экспроприации активов.
Риски для инвесторов
Исследователи MIGA отмечают, что в последние годы в ряде развивающихся стран при привлечении средств делался упор в основном не на размещении за рубежом своих государственных облигаций, а на привлечении прямых иностранных инвестиций (FDI) и продажу акций иностранным инвесторам. По этой причине заметно выросло количество активов, в развитие которых иностранные инвесторы вкладывали свои средства, что привело и к заметному росту экономической привлекательности таких активов.
Более половины опрошенных в ходе исследования инвесторов считают, что рост суверенных рисков повышает и политические риски, например, массовые беспорядки и нарушение контрактных условий. С точки зрения инвесторов, даже снижение суверенного кредитного рейтинга повышает риски экспроприации и нарушения контрактных условий. Особенно заметными такие риски становятся, когда суверенный рейтинг опускается ниже инвестиционного уровня.
В качестве доказательств эксперты MIGA приводят динамику продажи членами «Бернского союза» (Международного союза страховщиков кредитов и инвестиций) страховых контрактов по политическим рискам (PRI). Уже в 2011 году был отмечен рост таких страховых контрактов на 11%, а по результатам первой половины 2012 года эксперты MIGA прогнозируют рекордный рост продаж таких страховых контрактов за весь 2012 год. Главной причиной беспокойства в этом году стали события на Ближнем Востоке и Северной Африке, а также в Латинской Америке. Впрочем, исследователи MIGA отмечают, что власти других стран также добавили инвесторам поводов для беспокойства. Речь идет о введении новых режимов арендных отчислений (royalty) в Австралии, Гане и ЮАР, а также об изменениях законодательства в Гвинее и Замбии, в соответствии с которыми заметно увеличивается роль государства в проектах по добыче полезных ископаемых. Так, в марте в Индонезии был принят закон, по которому иностранные инвесторы, работающие в добывающей отрасли, должны спустя десять лет работы передавать местным компаниям 51% доли в данном проекте. Именно поэтому в последнее время все больше исследовательских компаний (Chatham House, Ernst & Young) стали все чаще употреблять выражение «ресурсный национализм», считая его одним из главных рисков для бизнеса в 2012 году.
В начале декабря исследовательский ресурс GlobalTrends.com сообщил, что одной из главных тенденций уходящего года, которая может распространиться и в следующем году, будет растущий протекционизм. В качестве примера исследователи приводят события в Латинской Америке — например, введение заградительных пошлин (путем увеличения налога с 25% до 55%), введенные осенью Бразилией на импорт автомобилей, сделанных за пределами страны, в основном в Аргентине и Мексике. Или антидемпинговое разбирательство против южнокорейских компаний Posco, Hyundai Hysco и Dongbu Steel, инициированное в октябре правительством Мексики по запросу местной металлургической компании Ternium Mexico. По мнению аналитиков, в развивающихся странах, таких как Китай, страны Латинской Америки или Африки, нередко прибегают к более простым средствам протекционизма. В свою очередь, развитые страны пытаются стимулировать свою экономику и защитить свои рабочие места возвратом производства из развивающихся стран на свою территорию (см. рубрику «Цена вопроса»).
Берем только самое ценное
В конце ноября Bank of America Merrill Lynch (BofA ML) представил доклад GEMs Year Ahead, посвященный главным итогам 2012 года и прогнозам по макроэкономической ситуации на 2013 год. В числе наиболее заметных тенденций 2012 года BofA ML отметил усиление протекционистских настроений и увеличение судебных споров в Международном суде инвестиционных споров (ICSID), который занимается рассмотрением претензий между частными инвесторами и правительствами в связи с национализацией активов или их экспроприацией. На основании изученных данных ICSID эксперты BofA ML сообщили, что «в 2012 году было зафиксировано самое большое число случаев экспроприации. Если в 2000 году в суде было 12 дел по таким ситуациям, то только по состоянию на конец октября 2012 года — уже 41 дело» (подробнее см. график). Основное внимание в той части отчета BofA ML, которая посвящена экспроприациям и экономическому национализму, уделяется странам Латинской Америке, Египту и другим странам Ближнего Востока и Северной Африки, а также России. Отмечается, что чаще всего экспроприации активов происходят в странах Латинской Америки — 38% дел в ICSID с 2006 года. При этом страны Азии составляют лишь 6% таких дел, а развитые страны — 3%. На страны Восточной Европы инвесторы также довольно часто жалуются — четыре государства из этого региона вошли в список десяти стран, на которые чаще всего жалуются в ICSID иностранные инвесторы в связи с экспроприациями активов. В свою очередь, львиная доля жалоб на экспроприации направляется из развитых стран — 76% с 2006 года. Говоря о том, в каких секторах экономики чаще всего экспроприируются активы, эксперты BofA ML сообщают, что самым лакомым куском для государств является сфера обслуживания, в том числе предприятия по управлению операциями в коммунальной сфере. Жалобы на экспроприации активов в этой отрасли составляют почти треть от общего числа судебных разбирательств в ICSID. На втором месте идет нефтяная и горнодобывающая отрасли.
До последнего времени сообщения о национализации иностранных активов нередко приходили из Венесуэлы. С 2007 года президент страны Уго Чавес объявлял о национализации нефтедобывающих мощностей и НПЗ в долине реки Ориноко стоимостью свыше $30 млрд; третьего в стране банка Banco de Venezuela, принадлежавшего испанскому Banco Santander; цементной промышленности страны, предприятиями которой владели швейцарские, французские и мексиканские компании; 11 нефтедобывающих платформ американской компании Helmerich & Payne; экспроприации фабрики по производству риса американской компании Cargill и других активов. Однако в этом году наиболее резонансным случаем стали события в Аргентине. В середине апреля президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер объявила о планах по экспроприации 51% акций нефтяной компании YPF, принадлежащих испанской Repsol. По ее мнению, Repsol нарушала свои обязательства, практически не инвестируя в развитие нефтегазового сектора страны и разработку новых месторождений. В начале мая парламент Аргентины утвердил закон об экспроприации актива, что привело к крупному дипломатическому скандалу между Аргентиной и Испанией. В середине мая Repsol подала в ICSID иск к правительству Аргентины.
Нефтегазовая группа Repsol YPF была создана в 1999 году путем слияния испанской Repsol и аргентинской YPF. Испанская компания приобрела 97,81% аргентинской, выкупив 15-процентную долю у правительства страны за $2 млрд и заплатив еще $13 млрд частным инвесторам. Аргентинские власти сохранили за собой золотую акцию, дающую право вето по ключевым решениям. В 2008 году в капитал компании вошла аргентинская Grupo Petersen, купившая 15% акций за $2,2 млрд. Позже она довела свою долю до 25,46%, заплатив еще $1,3 млрд. Доля Repsol сократилась до 57%. В ноябре 2010 года Repsol YPF заявила об открытии нефти и газа на месторождении Вака-Муэрта с 927 млн баррелей извлекаемых запасов. В начале 2012 года президент Аргентины Кристина Киршнер обвинила нефтяные компании, в частности Repsol, в недостаточном финансировании добычи. Вскоре власти нескольких регионов отозвали лицензии компании. Repsol опровергла критику, отметив, что на аргентинскую «дочку» приходится 33% инвестиций группы, хотя она обеспечивает лишь 21% прибыли.
Впрочем, нарастание долгового кризиса и ухудшение экономической ситуации в ЕС привело к тому, что в этом году протекционистские настроения стали проявляться и в некоторых развитых странах. В конце ноября президент Франции Франсуа Олланд пригрозил национализировать французский завод ArcelorMittal в городе Флоранж на северо-востоке Франции. В октябре ArcelorMittal заявила о намерении прекратить работу двух доменных печей на заводе во Флоранже и уволить более 600 рабочих. Первым о возможной национализации заговорил министр промышленности Франции Арно Монтебур. Он обвинил ArcelorMittal во лжи и нарушении обещаний по сохранению рабочих мест. Министр заявил, что завод во Флоранже может перейти под временный контроль государства на время поиска покупателей на него. Затем дискуссию поддержал и президент страны. В начале декабря Лакшми Миттал встретился с представителями высшего руководства Франции, заявив о своей готовности сохранить рабочие места и инвестировать в завод €180 млн в течение ближайших пяти лет.
Особое внимание в части доклада BofA ML, посвященной судебным инвестиционным спорам об экспроприациях активов, уделено России. Эксперты отмечают, что «России успешно удается избегать судебных претензий… во многом потому, что перераспределение собственности здесь проходит не в форме прямой экспроприации, а осуществляется в виде дружественных поглощений частных владельцев. Таким образом, государство вернуло себе контроль над нефтью и газом, банками и медиаотраслью». Сообщается, что в России эта тенденция заметно активизировалась во время кризиса 2008—2009 годов, когда многие компании попали под контроль государства в ходе сделок по выделению государственной помощи.
«В России совсем иная политическая ситуация, которую определяют клановые интересы олигархических групп с сильным влиянием на власть» — Оксана Кучура, партнер UFG Wealth Management
— В чем причина растущих протекционистских настроений в мире?
— Это, безусловно, тяжелая экономическая ситуация во всем мире и пессимистические ожидания экономистов по темпам роста ВВП, особенно в Европе. В таких условиях велик соблазн искать нерыночные механизмы получения доходов.
— Считаете ли вы, что европейский долговой кризис и ухудшение экономической ситуации может привести к нарастанию протекционистских настроений в Европе и росту числа конфликтов между частными инвесторами и властями?
— Нельзя сравнивать Латинскую Америку и Европу. Латинская Америка исторически решала проблемы с растущим государственным долгом национализацией крупнейших компаний в стратегических секторах. В Европе же накоплена серьезная правовая база с независимыми судами, защищающая права инвесторов, и существует реально работающая выборная система, препятствующая приходу к власти диктатора, способного проводить политику национализации. Безусловно, Европа становится все более социалистической и испытывает все меньше симпатии к «богатым» гражданам, стремясь повысить налогообложение обеспеченных граждан, порой убивая стимул к получению прибыли. Но о национализации речь не идет. Вопрос скорее в желании пополнить опустевшую казну за счет богатых и является вопросом «торговли» правительства и крупнейших налогоплательщиков.
— Как данная тенденция отражается на России? Считаете ли вы, что рост протекционизма и стремления усилить государственный контроль над активами в России начался раньше?
— В России совсем иная политическая ситуация, которую определяют клановые интересы олигархических групп с сильным влиянием на власть. Кроме того, юридическая система допускает свободу в трактовке законов. В России де-факто государственный контроль существует давно и существовал всегда. В этом плане мы гораздо ближе к Латинской Америке, чем к Европе.
«Основные задачи протекционизма — сохранение или развитие производств и секторов, которые, возможно, неконкурентны» — Владимир Осаковский, главный экономист по России и СНГ «Меррилл Линч Секьюритиз»
— Чем вы объясните активизацию протекционизма и экономического национализма в этом году?
— По результатам нашего исследования, основными факторами, способствующими национализациям, являются неравенство доходов в экономике, а также высокая зависимость от экспорта сырья, в частности энергоносителей. При этом наиболее частыми объектами национализации являются сектора с высокой долей ренты и капитальных расходов — предприятия коммунального хозяйства и добывающие предприятия. То есть, так или иначе, высокорентабельные предприятия, прибыль которых рассматривается как инструмент решения политических или экономических задач. Что интересно, идеология правящей партии особого влияния на вероятность национализации не имеет. Основными задачами протекционизма является нечто другое — сохранение или развитие производств и секторов, которые, возможно, неконкурентны. Учитывая то, что «двигателями» национализаций являются структурные факторы (неравенство, зависимость от ресурсного экспорта), вероятность дальнейшего увеличения влияния государства в различных странах высока. В частности, до тех пор пока сырьевые ресурсы относительно дороги, доля ренты в прибыли добывающих компаний будет оставаться высокой, что удержит их в списке возможных объектов национализации. Однако в случае существенного падения стоимости сырья также возможна и волна приватизаций добывающих компаний по всему миру.
Что касается протекционизма, то, действительно, в условиях экономического спада налицо прямая заинтересованность правительств разных стран в сохранении и увеличении существующего производственного потенциала, хотя бы в краткосрочной перспективе и даже с ущербом для экономики на макроуровне. В связи с этим интерес к протекционизму, вероятно, будет только нарастать.
— Что необходимо для предотвращения сложных и затратных судебных инвестиционных разбирательств между правительствами и иностранными частными инвесторами?
— Максимально прозрачные и объективные параметры изменений «правил игры» в случае их замены. Есть Международный суд инвестиционных споров (ICSID), на данных которого мы и делали наше исследование. Если есть возможность апелляции к этому суду, не думаю, что есть необходимость в создании каких-либо специализированных судов на национальном уровне. К сожалению, конвенцию об этом суде Россия подписала, но пока не ратифицировала.
Вопрос цены
Это уже стало классикой: каждую рецессию — а это уже пятая на моей памяти — протекционизм снова дает о себе знать. Спустя четыре года после последнего экономического потрясения уровень безработицы вновь находится на критическом уровне: в США — 7,7%, в Европе — 11,7%. Очевидно, что правительства хотят защитить национальные компании и рабочие места, особенно если эти правительства хотят переизбраться. Если протекционизм и вернулся, то он уже не столь явный, как раньше. Прошли те дни, когда правительства применили бы заградительные пошлины — неприемлемые в рамках ВТО. Или ввели бы такие грубые меры, как, например, сделала Франция в 1980-х годах, назначив в стране только один небольшой таможенный пункт для ввоза определенной категории товаров — японских видеомагнитофонов. Сейчас протекционистские меры часто основываются на требованиях к безопасности для здоровья, окружающей среды и т. д. Вдобавок, такие кампании, как «покупай отечественное» или «насильное сотрудничество» с местными компаниями, довершают более широкий комплекс мер, доступный испуганным властям той или иной страны. Может меняться оболочка, но суть остается все той же.
Наверное, сейчас будет правильнее говорить об «экономическом национализме». Многие развивающиеся страны поставили перед собой цель глобализации своих крупнейших национальных компаний. В этом они могут опираться на свои значительные запасы валютных резервов. У Китая в настоящий момент есть около $3,3 трлн, у России — около $530 млрд. Существенные средства направляются в национальные компании через суверенные фонды. Так, фонд ADIA из Абу-Даби управляет $624 млрд, китайский SAFE — $567 млрд, российский Фонд национального благосостояния — около $149 млрд. «Корпорации, поддерживаемые государством» являются новой формой протекционизма. Она заключается в том, чтобы финансировать национальные компании при помощи государственных средств и тем самым помогать этим компаниям в их зарубежной деятельности. В Китае 21 из 22 крупнейших компаний имеет тесные связи с государством. В то же время на местный рынок, где работают такие компании, становится значительно труднее прийти извне.
Активное развитие глобальных брендов из развивающихся стран и их влияние на конкурентоспособность по всему миру заставляет развитые экономики реагировать на это. Реиндустриализация становится ключевым словом. И действительно, за последние 20 лет доля промышленности в ВВП США упала с 16% до 11,2%, в Великобритании — с 17,7% до 11,4%. Доля развитых стран в мировом производстве упала примерно на 20%, исключение составляет лишь Германия. Возвращение части производства домой уже стало тенденцией. General Electric вернула производство бытовой электроники из Китая в Луисвилл (штат Кентукки). Apple и Hewlett-Packard также планируют инвестировать в производство на территории США.
Именно этот конфликт — между «экономическим национализмом» в развивающихся странах и «реиндустриализацией» в развитых странах — будет в ближайшие годы определять природу мировой конкуренции. Одним из наиболее привлекательных решений станет протекционизм. Власти некоторых страны для достижения собственных целей иногда могут даже использовать угрозу национализации, как, например, сделал французский министр Арно Монтебур с металлургической компании Mittal. Правда, эта мера обошлась бы властям в выплату компенсации на $1 млрд, так что правительство довольно быстро остыло. Поэтому на самом деле власти будут действовать очень осторожно: протекционизм — это палка о двух концах, которая может ударить даже по тому, кто ее держит.
Стефан Гарелли, профессор бизнес-школы IMD и Университета Лозанны, директор центра IMD (Лозанна, Швейцария) по изучению конкурентоспособности на мировых рынках
Евгений ХВОСТИК
