Уже очевидно, что проблема «плохих» долгов, накопленных в банковской системе, не решится естественным образом, без специальных действий. Как полагают многие участники рынка, именно разбухание задолженности станет причиной дестабилизации финансовой системы, торможения операций в реальном секторе и в итоге второго витка кризиса. Однако пока, по официальной статистике, данные о просроченной задолженности не трагичны — 4,5% на начало августа этого года. Однако реальная картина иная. 15—20% корпоративных кредитов в российской банковской системе можно отнести не просто к проблемным — они безнадежны, считают эксперты.
Пока, по данным Банка России, доля просроченных долгов в кредитных портфелях российских банков составляет на 1 августа 4,5% против 3,1% в апреле и 2,1% — в начале года. Однако в начале сентября генеральный директор Агентства по страхованию вкладов Александр Турбанов не исключил, что доля просрочки в кредитных портфелях банков увеличится к январю до 20%.
Для российских банков, многие из которых не имеют достаточной капитализации, это верный путь к отзыву лицензий. Однако в официальной статистике настораживает только динамика просрочки; абсолютные цифры пока не трагичны. Но в российской отчетности к просроченной относится только та часть займа, по которой наступило погашение на отчетную дату, плюс невыплаченные в срок проценты.
«Международные стандарты финансовой отчетности предусматривают совсем иное: как только наступил дефолт по части кредита, вся его сумма идентифицируется как проблемный долг, — комментирует портфельный менеджер «Тройки Диалог» Анатолий Крачилов. — И это правильно. Если компания допустила дефолт по первым десяти рублям сторублевого кредита, то, скорее всего, погашение остаточных девяноста рублей — под огромным вопросом. Ссылаясь на формально не наступившие сроки погашений, мы, что называется, заметаем проблему под коврик». «Замалчивать по российской традиции проблему стало уже невозможно, — сказал РБК daily президент группы БФА Евгений Лотвинов. — Появившийся в этом году анекдот — только трус возвращает деньги банкам — хорошо иллюстрирует сложившуюся ситуацию». «Плохие» долги в том числе снижают прозрачность банковской системы. «В этой области существует двойной счет», — отмечает президент Ассоциации банков Северо-Запада Владимир Джикович.
Есть еще один нюанс, позволяющий говорить уже о тройном счете, — практика пролонгаций. В конце 2008 года ЦБ РФ ввел послабления в формировании дополнительных резервов по ссудам, которые подлежат пролонгации. «Этим с большим энтузиазмом стали пользоваться банки», — заметил Анатолий Крачилов. «Но смогут ли компании, неспособные платить сейчас, стать платежеспособными через год? — спрашивает он. — Далеко не факт!» По оценкам «Тройки Диалог», около 60% корпоративных портфелей банков в данный момент реструктурируются, из них 40% — «тяжелые» кредиты. В итоге, как считает
Что будет, когда сроки пролонгаций истекут и тайный объем просрочки станет явным? Массированное формирование дополнительных резервов для покрытия «плохих» долгов ведет к уменьшению капитала банков, так как текущей прибыли становится недостаточно. Анализ «Тройки Диалог» показал: списание 20% портфеля в случае многих российских средних и небольших банков ведет к полному вымыванию их капитала.
Исполнительный вице-президент Балтийского банка Максим Мосунов не считает ситуацию столь драматичной, но прогнозирует рост доли «плохих» долгов в портфелях еще в течение года и отмечает: «При увеличении этих долей до уровня в 20% часть банков, вероятно, не сможет выполнить сегодняшний норматив достаточности капитала». Вынужденным решением для правительства, как полагает Анатолий Крачилов, вполне может стать национализация заметной доли банковской системы России. Поскольку это никого не вдохновляет, финансовый бизнес вырабатывает альтернативные решения.
В Петербурге в последние месяцы активно обсуждался механизм, задействующий паевые фонды. «Предполагалось, что банки передают проблемные активы в закрытые ПИФы, в обмен на банковских балансах появляются паи», — рассказывает Владимир Джикович. Это решение изначально продвигали сами ПИФы, в том числе московские. Петербургская новация, по словам
Однако ЦБ РФ выпустил письмо, в соответствии с которым паи (или другие ценные бумаги), обмененные на проблемный долг, требуют того же объема резервирования, как и просрочка в денежном выражении. И формируемые механизмы потеряли для банкиров всякий смысл. Владимир Джикович переживает: «Можно понять Банк России, который хочет видеть прозрачные балансы. Но ведь он на корню обрубает возможности решения важнейшей проблемы». А вот заместитель председателя правления Инвестторгбанка Сергей Щербаков настроен философски: «Кризисные документы — всегда временные. Сегодня приняли инструкцию — завтра отменили или скорректировали». Как он добавляет, «мы выполним любое указание регулятора. Но банкиры, как мыслящие люди, могут и будут предлагать свои решения». Последовательность действий ЦБ подсказывает, что надежнее предлагать решения, подразумевающие госучастие. Не будет же государство издавать запреты, направленные против созданных им самим инструментов. Самый простой возможный инструмент — временное смягчение обязательных нормативов ЦБ. «Например, норматив достаточности капитала было бы логично снизить с сегодняшних 10 до 8%, — полагает Максим Мосунов. — Если закрепить снижение требований на два года, банки сами решат проблемы просроченных задолженностей».
Более сложный подход, включающий государственное воздействие, предложила «Тройка Диалог». По ее идее, банки очистят свои балансы путем передачи пула проблемных долгов АСВ в обмен на долговые расписки (которые не требуют формирования резервов). Передача кредитов происходит по их балансовой стоимости, «и она, как минимум в теории, должна отражать ожидаемую восстановительную стоимость кредита», поясняет Анатолий Крачилов. Но даже передав кредиты по заведомо завышенной цене, банк не снимает с себя ответственности за последующее взыскание долга. На балансе АСВ долг находится менее одного дня — он сразу передается управляющей компании банка. В течение последующих пяти лет УК обязана в полном объеме погасить задолженность перед АСВ, а при недостатке средств, поступающих в результате управления проблемными долгами, — обратиться к акционерам банка за финансовой поддержкой. Принцип «вернуть в полном объеме» — страховка от того, что банки будут существенно завышать цену передаваемых АСВ портфелей. Если УК допускает дефолт перед АСВ, непогашенные суммы конвертируются в капитал банка, приводя к его полной или частичной национализации. «Таким образом, предлагаемая концепция позволяет банкам выиграть время, чтобы наладить эффективное управление «плохими» долгами при сохранении частной собственности», — резюмирует Анатолий Крачилов.
Запас времени дает и механизм, горячим сторонником которого выступает Сергей Щербаков. Речь идет о формировании «токсичного» банка: «Это государственный орган, который оценивает проблемные активы, убирает их с баланса банка и выдает ему под них деньги — сроком, как я предлагаю, на семь лет». «В этой схеме нет благотворительности! Банк не сбрасывает проблемные активы государственному институту, он продолжает с ними работать через управляющую компанию и платит «токсичному» банку проценты», — подчеркивает
Впрочем, по мнению Евгения Лотвинова, «докапитализация банков и их национализация отнюдь не относятся к основным задачам государства. Оно может капитализировать банки, акционером которых является, или градообразующие кредитно-финансовые организации. «Во всех остальных случаях кредитному фонду или «токсичному» банку логичнее быть частным», — считает
Елена КРОМ
