В конце 2008 г., когда мировая банковская система оказалась в шаге от коллапса, со всех сторон раздавались громкие призывы к ее реформе. Спустя год основные цели намечены, но призывы к реформам поутихли, а реально принятые корректирующие меры можно пересчитать по пальцам.
Опасаясь, что использование сотен миллиардов долларов для спасения банков может привести к социальному взрыву, политики по обе стороны Атлантики обещали проявить твердость в вопросе реформирования финансового регулирования. Впредь у банков не должно быть возможности разрастаться до гигантских размеров, когда власти уже попросту не могут позволить им обанкротиться, а у банкиров — получать вознаграждение за принятие рисков, которые могут стать фатальными для компании.
Теперь же, когда мировая экономика начинает восстанавливаться после тяжелой рецессии и некоторые крупные банки снова зарабатывают большие прибыли, решимости у политиков поубавилось.
Поэтому страны «двадцатки» в сентябре договорились об общих принципах будущего регулирования, цель которого — лишить банки возможности принимать риски, которые они не понимают, а также выплачивать топ-менеджерам большое вознаграждение за операции, которые через несколько лет могут повредить банку. «Мы не можем допустить, чтобы все вернулось к состоянию времени бума», — заявил министр финансов США Тимоти Гайтнер.
Но, похоже, все идет именно к этому. Банки США вновь набирают силы, и пока властям не удалось договориться с ними, чтобы ипотечные заемщики, у которых нет возможности выплачивать кредит, могли оставаться в своих домах. Банки также активно сопротивляются созданию нового агентства, которое согласно подготовленному в Белом доме плану реформы будет защищать права розничных клиентов финансовых компаний, а также попыткам властей заставить их перевести расчеты по сделкам с внебиржевыми деривативами в клиринговые палаты, чтобы снизить риски контрагентов.
Из этих трех новшеств последнее наиболее масштабно (общий объем рынка деривативов составляет почти $600 трлн) и имеет непосредственное отношение к международному банковскому сообществу. И успехи банков в сопротивлении усилиям регуляторов наглядно свидетельствуют, насколько сильно реальность банковского надзора не соответствует тому, что, по мнению регуляторов, должно быть сделано.
В преддверии саммита G20 в Питсбурге лидеры Франции и Германии настаивали на конкретных ограничениях бонусов банкиров. Но на такие меры были не готовы пойти США и Великобритания. У США 10 лет назад уже был неудачный опыт попытки ограничить вознаграждения топ-менеджеров, поэтому они предложили другое решение, которое поддержала и Великобритания. Лидеры G20 договорились о бонусной политике, предусматривающей трехлетнюю отсрочку выплаты 40—60% вознаграждения, причем часть компенсации может быть удержана, если впоследствии банк понесет убыток
Согласно договоренностям G20, «как только восстановление экономики станет уверенным», банкам придется увеличивать капитал и его качество, а также создавать дополнительные резервы в благополучные времена, чтобы их использовать, когда начнется кризис. Системообразующим финансовым компаниям, банкротство которых может представлять опасность для всей экономики, придется поддерживать более высокий уровень капитала, чем остальным. «Капитал — это амортизатор шока на будущее», — говорит Гайтнер.
Одно из самых противоречивых предложений — оно не упоминается в коммюнике G20, но есть в заявлении Базельского комитета по финансовому надзору — предполагает введение единого коэффициента соотношения заемных и собственных средств, ограничивающего заимствования банка.
В материалах к встрече «двадцатки» содержались разъяснения Гайтнера: действие коэффициента будет распространяться не только на банковский бизнес компании, но и на все ее подразделения, независимо от уровня риска активов. С этим не согласились европейские чиновники, заявившие, что банки США получат преимущество, поскольку у них такой коэффициент уже действует. Но банкам США полностью выполнить это требование тоже не просто. Сейчас коэффициент распространяется лишь на балансовые активы. В отношении забалансовых активов, например, фондов, инвестирующих в структурные инструменты (именно в них банки «сгружали» облигации, обеспеченные высокорискованными ипотечными и прочими кредитами), он не действует. В этом одна из причин, по которой у банков не хватило капитала на покрытие убытков, когда разразился кризис.
Континентальные европейские банки, привыкшие наращивать и сокращать капитал в зависимости от риска активов — именно поэтому они так много инвестировали в облигации, обеспеченные ипотечными кредитами, с рейтингом ААА, — сопротивлялись введению общего коэффициента. Они настаивали, чтобы США, пока не подписавшие соглашение по капиталу «Базель II», незамедлительно это сделали. Гайтнер пообещал, что США подпишут новый и усовершенствованный «Базель III», условия которого будет предложено принять всем банкам.
Но едва ли получится успешно довести до конца даже это. По всей вероятности, любой новый постулат жесткого регулирования встретит сопротивление банков. В США у банков мощное лобби в конгрессе, живущее на пожертвования сектора. В этом от них не отстают и британские банкиры. По утверждению Ассоциации британских банков, местные финансовые компании не могут одновременно привлекать новый капитал и расширять кредитование домохозяйств и бизнеса. И это при том что в коммюнике G20 четко сказано, что с введением новых правил можно повременить до окончания рецессии.
Таким образом, перспектива реформирования международных стандартов банковского регулирования остается весьма неопределенной. Оно затрагивает интересы компаний, чье политическое влияние практически вернулось к докризисному уровню, которые платят миллиарды долларов налогов и создают большое количество рабочих мест.
Норма КОУЭН
