О том, почему мировой экономический кризис развивается по сценарию «W», когда он закончится и чего не хватает России в глазах зарубежных инвесторов в интервью BFM.ru рассказал председатель правления Deutsche Bank в России Йорг Бонгартц.
— Можно ли говорить о том, что мировую экономику накрыла вторая волна кризиса?
— Когда в 2007—2008 году кризис только начинался, один из моих лондонских коллег сказал: «Не спрашивайте меня больше, когда закончится кризис. Это новые правила игры, и мы должны понимать, что в этих новых условиях мы долго будем жить и работать».
Я согласен с этим подходом: кризис просто продолжается. У нас было некоторое оживление в результате чрезвычайных мер, но с каждым днем становится все более ясно, что основные причины кризиса до сих пор не исправлены практически ни в одном регионе. Безусловно, самая острая ситуация сейчас в еврозоне, и то, как она будет развиваться в дальнейшем, окажет значительное влияние на глобальную ситуацию, в том числе и на российскую экономику. Замедляются темпы роста и азиатских экономик, хотя они все равно останутся на достаточно высоком уровне. Более-менее ситуация восстанавливается лишь в США, где на следующий год уже ожидается небольшой экономический рост.
— Есть ли у этого глобального кризиса особенности, связанные со страновой спецификой?
— Это глобальный кризис, но с разной локальной спецификой: каждая региональная экономика имеет свой особый характер, и тем самым эффекты из других регионов могут быть совсем разные.
Проблема, с которой столкнулось большинство стран в последнее время, одна — нехватка дешевых средств для суверенного заимствования. Особенно это актуально для стран еврозоны. При этом не только для таких стран, как Греция или Португалия, но и для ключевых участников союза. В итоге, в следующем году в некоторых странах еврозоны можно ожидать небольшую рецессию.
— Многие экономисты спорят о форме кризиса, одни называют «Г» (перевернутая L — BFM.ru), другие «V», третьи «W». Вам какая интерпретация ближе?
— Пожалуй «W». Более того, их [взлетов и падений] может быть несколько. Сейчас очень сложно что-либо прогнозировать, потому что последствия рецессивного эффекта пока непредсказуемы. Многое будет зависеть от того, какую политику будут проводить финансовые власти. В любом случае, в еврозоне будет «W», но новая волна может быть достаточно короткой и не такой жесткой, как первая в 2008 году. Хотя бы потому, что сейчас мы уже идем с достаточно низкого уровня. Потенциальная рецессия вряд ли будет глубокой и продлится не более полугода, затем вновь начнется подъем. Но очень сложно предсказать, как долго подъем будет продолжаться и насколько окажется эффективным. Как только это будет ясно для большинства инвесторов, вернется доверие и начнется восстановление рынков.
«Я оптимист и ожидаю консолидации»
— Вы верите в возможность распада еврозоны?
— Я оптимист и ожидаю абсолютно другого тренда — консолидации. Распад еврозоны крайне маловероятен, как и выход из валютного союза некоторых стран. Недавно прошедший саммит ЕС это подтвердил, и сигналы однозначны. Есть очень конкретная, понятная политическая воля сохранить еврозону. Остается фактически только один путь, а именно: более жесткое влияние центрального аппарата в еврозоне на национальные экономики, на национальную бюджетную политику.
— А как в ближайшее время будут развиваться события в США?
— Мы ожидаем, что в следующем году темпы роста американской экономики вырастут. Пускай небольшими темпами, но экономика растет уже сейчас, за счет развитого внутреннего рынка. Хорошим подспорьем было бы оживление рынка недвижимости. Он хоть и достиг дна, но восстановления до сих пор не началось.
— Как страны будут бороться с бюджетным дефицитом?
— Повышение налогов сейчас никто серьезно не обсуждает. Больше ощутима тенденция к сокращению расходов. У реального сектора будет другая угроза — снижение кредитной активности финансового сектора еврозоны.
Банки до середины следующего года должны достичь серьезного нового уровня капитала, и я думаю, что это возможно только через получение свежего капитала или уменьшения активов. Часть банков сможет сделать это, обратившись к рынку, а другой части придется привлекать государство в качестве акционеров. Наверное, во многих случаях будет комбинация всего, но как эффект снижение кредитной активности будет существенным.
— Deutsche Bank готов к кризису?
— Результаты глобального бизнеса Deutsche Bank будут опубликованы в ближайшее время. Но уже сейчас можно сказать, что мы точно не нуждаемся в государственной поддержке и справимся с ситуацией при любом сценарии развития событий. Для нас в России ситуация очень комфортна, поскольку несколько лет подряд мы реинвестировали прибыль в собственный капитал.
— Америка конкурирует с европейскими странами за деньги инвесторов. Кризис в Европе на руку США?
— Сложно сказать. Мне кажется, мы идем через процесс изменения отношения к рисковым активам в целом. Для Европы это уже однозначно. Я думаю, что и для Америки было бы лучше, чтобы ситуация в еврозоне стабилизировалась. Это позволит вернуть доверие к государственному долгу.
— Но даже если США снизит дефицит бюджета на 30—40 млрд долларов, это все равно не принципиально изменит ситуацию, ведь общий долг страны уже превышает 15 трлн долларов. Получается, начавшийся кризис будет долго и медленно тянуться?
— Да. Хотя, думаю, будут и отдельные фазы оживления.
— Главным двигателем останется Азия?
— Я думаю, Азии в этом контексте будет отведена ключевая роль. Уже сейчас на нее приходится 80% глобального экономического роста. Развитие этого региона будет играть наибольшую роль в ближайшие годы, как для стран импортеров азиатских товаров, так и для производителей сырья.
В России нет одной-единственной крайне важной проблемы
— Среди трех глобальных угроз — долговые проблемы США, долговые проблемы Европы и замедление темпов роста Китая — какая наиболее опасна для России?
— Китай важен для России в качестве импортера сырья. Текущие цены на нефть и металлы во многом поддерживаются именно спросом в Китае. Падение спроса даст негативный эффект для России.
Что касается ухудшения ситуации в Европе и США, то это может привести к временному сокращению фондирования из международных рынков капитала, как мы это видели в 2008—2009 году. Думаю, что сейчас Россия подготовлена к такой угрозе лучше, чем прежде. Если смотреть на уровень внешней задолженности, фактически ее уровень такой же, как три года назад — 500 млрд долларов.
Но структура этого долга другая. Суверенный долг более-менее такой же, внешний долг банков ниже, корпоративных заемщиков — выше, чем тогда. Но и это не очень критично, положение большинства крупных компаний устойчиво. Например, мы даже в самом разгаре кризиса могли организовать крупные синдицированные кредиты, по которым экспортеры закладывали свою экспортную выручку. На мой взгляд, такие структуры выстоят даже в худшей ситуации. В целом, российская экономика более подготовлена к внешним шокам, чем в 2008 году.
— Почему тогда российские акции продают первыми?
— Здесь много разных факторов, включая глобальные. Упал российский фондовый рынок, но упал и немецкий рынок, американский и другие. Есть ряд причин, которые выходят за рамки российской ситуации, но есть и чисто российские.
Многие инвесторы имеют в своей корзине инвестиций активы развивающихся рынков. Они уменьшают свой риск на развивающихся рынках и выходят из активов не только в России, но и из Казахстана, Латинской Америки, и т. д. Плюс добавляются локальные причины.
Инвесторы опасаются рисков, связанных с изменением уровня цен на ресурсы. Несмотря на то, что цены на нефть сейчас находятся на достаточно высоком уровне, но риск снижения цены есть. Нельзя забывать о неуверенности перед выборами [выборы президента РФ состоятся 4 марта 2012 года]. Хотя большая часть инвесторов ожидает продолжения той формы экономической политики, которая ведется сейчас. Обычно чувствительность к политическим рискам возрастает в предвыборный период, потому что могут появляться новые игроки на политической сцене. В последние годы, разговаривая с инвесторами, мы понимаем, что политические риски в чистом виде в России не выше, чем в других развивающихся странах.
«Я себя вижу как участника российской экономики»
— Большая доля инвестиций в Россию носит портфельный характер и, как следствие, скоротечный. А другие развивающиеся страны в основном получают прямые долгосрочные инвестиции. Как Вы думаете, какие факторы являются ключевыми для увеличения притока прямых долгосрочных инвестиций в Россию?
— С точки зрения прямых инвестиций, конечно, играют роль стратегические соображения. Очень важные факторы в Китае и Индии — это емкость местных рынков, населения там больше, чем в России. Еще один важный фактор — имидж. Это как раз та тема, которую и правительство, и президент поднимали неоднократно в последние годы. Мы часто обсуждаем и здесь с российскими партнерами, и за рубежом, каким образом улучшать имидж России среди инвесторов.
— К каким выводам пришли?
— В Германии есть такая пословица: «Делай хорошее и говори об этом». Здесь мы делаем много хорошего, но пока мало об этом говорим. И это задача не только самой России, но и инвесторов, которые здесь успешно работают. Я себя вижу как участника российской экономики и одним из ее адвокатов за рубежом.
И успехи, действительно, есть: например, в области корпоративного управления. Теперь все государственные компании будут предоставлять отчетность по международным стандартам.
В других крупных экономиках Китая и Индии вы такого не увидите. Но за рубежом об этом пока мало известно, поэтому нужно более интенсивное маркетинговое внедрение. Хорошей площадкой для этого является форум в Санкт-Петербурге, но этого еще недостаточно. Здесь нужна работа, в том числе и журналистов.
— Каких изменений от России ждут иностранные инвесторы?
— В первую очередь — продолжения экономических реформ. Сейчас очень много мелких проблем, и какой-то единственной крайне важной проблемы нет. К приоритетам в банковском секторе можно отнести, например, реформу залогового законодательства, модернизацию платежной инфраструктуры и повышение эффективности банковской системы в целом.
Финансовая грамотность — не разовая покупка бумаг
— Вы верите в возможность построения в России международного финансового центра?
— Сейчас к традиционным глобальным финансовым центрам добавляют новые, которые раньше имели статус лишь региональных платформ. Их активность поддерживает огромная потребность в зарубежном капитале. Это касается и России, для которой в данном случае сам процесс не менее важен, чем результат. С тех пор, как было объявлено об этих планах, создано очень много важных законодательных проектов, ускорился процесс принятия решений по ним.
Но МФЦ — это не только финансовые элементы, но и инфраструктура города, общественный транспорт, возможности обеспечения жильем. Все эти моменты играют роль для того, чтобы привлечь иностранных работников и инвесторов с периферии к новому центру.
— Что нужно Москве, чтобы стать хотя бы региональным финансовым центром?
— Прежде всего, нужно стимулировать местный рынок. На мой взгляд, здесь есть невероятная ликвидность, но она просто закрыта в российской системе. Например, это касается пенсионных фондов, там огромные суммы, которые сейчас очень сложно размещать в новые инструменты, новые активы и так далее. Там очень консервативная система правил. На мой взгляд, идеальные проекты для них — это объекты инфраструктуры, в виде автомобильных дорог, аэропортов. Создание механизмов, позволяющих вкладывать деньги пенсионных фондов в такие проекты, будет хорошим стимулом для рынка. Таким механизмом может стать частно-государственное партнерство, где государство представляет свои гарантии, а инвесторы — свои средства.
Второй момент — развитие инвестиционной культуры и повышение финансовой грамотности населения.
— Вы думаете, российского розничного инвестора будет просто вернуть на рынок после неудачных народных IPO?
— Это не только российская проблема. В Германии, например, тоже был негативный опыт. После реструктуризации телекоммуникационной системы страны народное IPO провел Deutsche Telecom. После размещения акции некоторое время росли до пузыря
На самом деле развитие финансовой грамотности — это не разовая покупка бумаг, а долгосрочные финансовые инвестиции. Может быть, они будут небольшими, но постоянными в течение нескольких лет, и такая стратегия эффективна. На этом принципе базируется система частных программ пенсионных накоплений.
— Как Вы оцениваете вступление России в ВТО?
— Вступление в ВТО — важный шаг в сторону открытия российской экономики и улучшения взаимоотношений с разными мировыми экономиками. Это выгодно для российских экспортеров, и скоро они ощутят выгоду в монетарном плане. Для финансового сектора прямых выгод на начальном этапе мало.
— Правда ли, что российских инвесторов не слишком охотно хотят видеть за рубежом?
— Открытость к российским инвесторам постепенно растет, но миф об имперских амбициях страны пока не полностью развеян. Здесь опять же не хватает «хорошего PR», инвесторам следует объяснить, как дальше они хотят развивать компанию и каких целей достичь.
Сейчас в Европе всем понятно, что экономика не сможет развиваться без зарубежного капитала из России, Китая и Ближнего Востока. Кстати, по отношению к инвесторам из этих стран многие также настроены весьма настороженно. Но это менталитет, и я думаю, он будет постепенно меняться.
Беседовал Дмитрий ЛАНИН
