Общая сумма требований российских банков к предприятиям нефинансового сектора, по данным Банка России на 1 января 2009 г., равна 12,8 трлн руб. Объем по номиналу рынка рублевых корпоративных облигаций на ту же дату — около 1,4 трлн руб. Учитывая резкий рост просроченной задолженности по банковским кредитным портфелям и наблюдая коллапс рынка корпоративных облигаций, можно ожидать, что в результате кризиса до 15—25% от общего объема корпоративных долгов могут стать частично или полностью невозвратными. Процесс списания этих порожденных кризисом плохих долгов уже идет полным ходом. Вопрос в том, что этот процесс не должен быть отдан на волю рынка. Речь идет по меньшей мере о триллионе потенциальных потерь — и государство не может оставаться в стороне от проблемы такого масштаба.
Известно, что клетки человеческого мозга, лишенные кислорода, погибают в течение всего нескольких минут. Кредиты — это кислород экономики, однако они по-прежнему недоступны для многих российских предприятий. До кризиса российские банки компенсировали недостаток длинных средств в экономике путем выдачи шестимесячных или годовых кредитов, регулярно их пролонгируя. При этом нормально работающее предприятие, погасившее в срок такой кредит, могло обоснованно рассчитывать на получение от банка нового кредита. Однако сегодня ситуация изменилась кардинально. В условиях резко упавшего спроса на продукцию и услуги многие компании не смогут вернуть в срок взятые до кризиса кредиты, тем самым оказываясь на грани банкротства. Сторонники свободного рынка, возможно, воскликнут: пусть в кризис умрут слабые, плохо управляемые и неэффективные компании, уступив место более сильным. Согласимся, но лишь отчасти. Вышеописанную модель финансирования использовало большинство российских корпоративных заемщиков. Наша экономика не выиграет от банкротства сотен вполне жизнеспособных компаний, следовавших до кризиса вполне разумным стратегиям.
Тем временем деструктивные процессы набирают обороты. Арбитражные суды завалены исками со стороны банков и других кредиторов; штрафные проценты начисляются как снежный ком, увеличивая сумму долгов и делая их возврат невозможным; счета компаний арестовываются. Налоговые инспекции не отстают в этом процессе. Триллион хороших кредитов еще шесть месяцев назад — сегодня уже триллион плохо обслуживаемых кредитов, которые через полгода вполне могут превратиться в триллион безнадежных, подлежащих списанию долгов.
Вместе с тем власть кредитора в сегодняшней России весьма призрачна, в чем уже сполна убедились инвесторы на рынке облигаций. Да, кредиторы могут инициировать банкротства неплатящих заемщиков, однако, как показывает практика, этот путь редко ведет к полному возврату денег. Наличие залогов по кредитам также не спасает, поскольку многие залоги обесценились в разы. Переход предприятий-должников через банкротство в собственность банков-кредиторов также не всегда лучшее решение. Это не бизнес банков — управлять предприятиями, а на рынке труда не так много профессиональных команд, которые банки могут нанять для управления перешедшими в их собственность компаниями. Скупка же проблемных предприятий более крупными и тем более государственными компаниями приведет лишь к дальнейшему ослаблению конкуренции во многих отраслях и, значит, к новому росту цен и неэффективности экономики в целом.
Полагаем, сегодня многие банки согласились бы пролонгировать часть проблемных кредитов — при условии получения государственных гарантий по выплате текущих процентов по ним. Ведь плохие кредиты — это не только проблема банков. Федеральное и региональные правительства также не заинтересованы в банкротствах предприятий, ведущих к снижению налоговых платежей и социальной нестабильности. Поэтому наиболее эффективным механизмом разрешения кредитной проблемы, по нашему мнению, является частно-государственное партнерство с разделением рисков между частным сектором и государством. Данное партнерство может быть реализовано по следующей примерной модели. Банки-кредиторы конкретного предприятия договариваются о списании, скажем, 20—30% долгов предприятия в обмен на передачу кредиторам 25—30%-ного пакета акций предприятия. Оставшийся долг пролонгируется на один-два года по ставке 16—18% годовых в рублях. Правительство региона, в котором данное предприятие расположено, выдает банкам-кредиторам гарантию — за счет средств федерального фонда — на выплату процентов по кредиту на срок его пролонгации. Риск возврата основной суммы кредита остается на банках. Далее все просто: сегодняшние собственники и менеджмент предприятия получают шанс на выживание, и, только если предприятие не выплачивает проценты вовремя, оно подлежит банкротству и смене собственников.
Предлагаемая модель хороша тем, что для гарантирования выплат процентов по кредитам на 1 трлн руб. по вышеназванным ставкам на два года потребуются гарантии на 300—400 млрд руб. Подчеркнем, речь идет именно о гарантиях — т. е. названные суммы вовсе не обязательно будут в действительности потрачены государством в полном объеме. К тому же, в отличие от прямых кредитов банковскому сектору, банки не смогут конвертировать полученные гарантии в валюту, что позволит ослабить давление на рубль и инфляционные процессы. Мультипликативный эффект от такой программы будет весьма значительным и позволит экономике восстановиться значительно быстрее.
Будем реалистами — девальвационные ожидания будут сохраняться, как минимум, в течение всего 2009 г. Поэтому банки вряд ли станут стремиться кредитовать падающий реальный сектор
Олег ЁЛШИН
