Баба Нюра против фрау Ангелы

В дверь постучали. Баба Нюра чертыхнулась – кукушка на стене показывала два ночи. Спустила, кряхтя, ноги со скрипучей панцирной кровати. Нащупала ими тапки. Побрела к двери, с усилием (петли пора смазать) приоткрыла. На пороге стояла Ангела Меркель.

– Анжелка, тебе чего? – спросила баба Нюра.

– Поселковый совет, — Меркель чувствовала себя явно неуверенно, — наложил на тебя санкции. Тебе отключат вай-фай.

– Чевой-то? – удивилась баба Нюра.

– Ну ты же у Матрены прирезала полоску сенокоса? Вот теперь расплата тебе!

– Ну прирезала, да. Я не про это, «ва-фа» твой, это чаво такое?

Меркель плюнула и побрела прочь. Олд-скул-вомен, она понимала, что бабу Нюру можно наказать, забрав у нее перед зимой стоптанные и вонючие валенки. Но кому нужны ее валенки? А в поселковом совете заседали городские, из дачников. Им невозможно объяснить, что у бабы Нюры нет вай-фая. И что ее трудно наказать, лишив того, потребности в чем она не испытывает.

Страны ЕС собрались тут на днях и усилили санкции против нашей великой родины. В частности, Россия теперь фактически отрезана от кредитов Европейского банка реконструкции и развития. И тут мне вспоминается история Елены Котовой, экс-директора ЕБРР от России. Недавно российский суд осудил ее за попытку вымогательства. Следствие шло несколько лет. Функционеры ЕБРР сочли, что Котова, будучи на своем посту, вымогала взятку за одобрение кредита некому российскому бизнесмену. Но дело казалось темным. Котова не могла вымогать, потому что не она решала, дать кредит или нет. Хотя теоретически могла – у нас, если чиновник сначала берет, а потом делает, это редкость. А обратных случаев навалом. Я встречался с Котовой несколько раз и все никак понять не мог, в чем тут закавыка. Котова указывала, что у того бизнесмена рыльце в пушку. Что кредит он хотел взять, дабы его не вернуть, как, по ее словам, делают многие. И вообще ЕБРР, рассказывала Котова, превратился в контору, где беззастенчиво «пилят» деньги, утилизуя их в слаборазвитых странах. Котова пыталась противостоять, и ее «сожрали».

Конечно, приговор суда, по идее, ставит точку в этом споре. Но расскажу, как я однажды подсмотрел закрытый доклад одного функционера Всемирного банка. Дело было в Риме, перед заседанием, куда мне хода не было. Функционер пошел за кофе, а я прочитал его бумаги. В них говорилось, что ВБ выделил кредит на строительство электростанции в Зимбабве. Прошло три года, в департаменте ВБ сменился начальник, он послал инспекцию в Зимбабве. Но оказалось, что мунгене (должность местного чиновника) тоже сменился вместе с кредитом. Так сменились все, и в ВБ, и в Зимбабве, кредит пропал, станции нет, и как тут не подумать, что чиновник ВБ был в стороне от сделки?

Россия, конечно, не Зимбабве, поэтому воруют у нас в совсем других масштабах. И если считать отстранение от кредитов ЕБРР санкцией, то это санкции скорее против наших функционеров. Нормальных бизнесменов в России давно нет, потому что нормальный бизнесмен немыслим без цивилизованного кредита, которого тоже нет, и никакие копейки от ЕБРР погоды тут не сделают. А госкапиталисты, занявшие место бизнесменов, часто даже не понимают, что такое правила ЕБРР и зачем вообще все это, если можно нажать на кого надо в правительстве и получить неограниченное число денег даром. Прочитав, например, предложенную Минэкономики 19 июня «программу повышения производительности труда», я сделал вывод, что еще никогда госденьги не доставались нашим монополистам так легко и бездарно.

Кредит по европейским правилам для России – это как вай-фай для бабы Нюры. Вещь, ценности которой наши монополисты даже не в состоянии понять. Конечно, это есть приговор нашей экономической системе в том смысле, что успешные экономики так не живут. Но поздно лить слезы, этим надо было заниматься все «нулевые» годы, когда остатки рынка таяли, как мартовский снег. Сегодня приходится констатировать: экономике России не страшны никакие санкции. Потому что в России нет рыночной экономики как таковой.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции