«Мы все будем как на ладони от рождения до смерти»

Банковская отрасль в ближайшие годы может полностью трансформироваться. О том, что банкам придется измениться, чтобы остаться на рынке, говорят сами представители регулятора и крупнейших кредитных организаций. Что произойдет с финансовым миром в ближайшие годы?

— Первый заместитель председателя ЦБ Сергей Швецов недавно сказал, что допускает в будущем появление банков, где численность персонала составит два или три человека. Это вольные рассуждения о будущем или такие прогнозы имеют реальные основания?

— Это не фантазии. Это реальность. Проект TalkBank был запущен небольшой командой в шесть человек. Мы обслуживаем клиентов, практически не имея кол-центра в том виде, в котором его имеют банки. Используя современные технологии, искусственный интеллект, партнерство с аутсорсинговыми компаниями и финансовыми организациями, можно построить банк нового поколения. Для этого требуется сформировать минимальное управленческое ядро, которое будет включать в себя менеджеров-руководителей, а линейный персонал будет на аутсорсе. Уже сейчас это вполне реально.

Я думаю, что будущее за кастомизацией сервисов, за счет того, что вокруг какой-то большой платформы будут рождаться новые интересные проекты. И запускать такие проекты можно будет небольшими группами. Мы видим, что, с одной стороны, запускать новые сервисы становится труднее в плане маркетинга, потому что с каждым годом растет конкуренция. А с другой стороны, все легче с точки зрения технологии, так как решения можно создавать из уже готовых элементов.

— Играет ли политика регулятора какую-то роль в развитии новых финансовых технологий или их уже невозможно как-либо регулировать?

— У меня есть опыт руководящей работы в различных отраслях. Попав в банкинг, я был очень удивлен тем, что это, наверное, единственная отрасль, где регулятор иногда прогрессивнее, чем участники рынка. Регулятор заставляет участников рынка развиваться. Ни в каких других отраслях, по-моему, этого нет. Обычно предприниматели сами развивают свой бизнес, свой рынок. Только банки надо толкать, чтобы они куда-то бежали. И тому есть много примеров. Например, сейчас это тема открытого API и те инициативы, которые продвигают в Европе и у нас. Любой бизнесмен должен понимать, что в одиночку он ничего не успеет, только инфраструктура, экосистема вокруг компании позволяет быстро двигаться. Это должна быть не обязанность, спущенная сверху, а желание банка двигаться именно таким образом, максимально вовлекать в свой бизнес партнеров, давать им открытые протоколы, подключать их, развивать совместную работу. В данном же случае регулятор более прогрессивен, чем участники рынка: многие банки неохотно воспринимают эти нововведения.

Второе отличие: в банкинге действует подход «разрешено то, что разрешено». А в любом другом бизнесе действует правило «разрешено все, что не запрещено». У людей просто другое мышление. В финтех-отрасли происходят прорывы, потому что приходят совсем другие люди, незашоренные, ориентированные на клиента, и создают новые решения. Именно это происходит в финтехе, и многие удивляются: «Как же вы так работаете?» Хотя вполне можно создавать новые решения в рамках действующего законодательного поля.

Любое развитие банкинга — это только плюс, потому что увеличивается количество игроков, растет конкуренция. В итоге на рынке работают только сильные команды, это приводит к изобилию услуг и их минимальной стоимости. Любое закрытие рынка, любые требования, связанные с лицензированием, — это просто защита действующих участников. Тогда клиенты «получают» обязательный визит в отделение, комиссию по счету и так далее.

На мой взгляд, для финтеха должны быть общие правила и установленные лимиты для размера деятельности. Когда ты достигаешь определенного объема операций, то уже сам будешь заинтересован перейти на более тяжеловесную структуру, чтобы получить еще больший объем рынка. Но ни в коем случае регуляция на старте не должна быть обременительна для бизнеса, когда 90% управленческого времени идет на бюрократию, на работу с бумагами, а не на работу с клиентами. Когда запускается новая компания, она всегда ищет точки роста. Стартап пытается предложить нестандартную бизнес-модель, новый способ взаимодействия с клиентами. И важно на небольших объемах понять, как этот новый принцип применять. Если будет запретительная или слишком обременительная регуляция, просто не будет возможности поиска этих новых решений. И рынок будет более слабым по сравнению с другими, более открытыми рынками банковских услуг в других странах.

— А как действует наш регулятор? Поддерживает точки роста или перекрывает доступ на рынок?

— У нас достаточно адекватная регуляция, которая и защищает, и не мешает развиваться. Периодически возникают предложения по поводу финтеха: мол, давайте его зарегулируем. Но, на мой взгляд, у нас достаточно законов, в рамках которых финтех может работать. И специальных законов не требуется. Есть механизм банковского платежного агента, есть права и обязанности. В рамках этого финтех-компании могут работать, опираясь на лицензии банков-партнеров и на протокол обмена данных.

— Много говорят о так называемых регуляторных песочницах. Это полезная для финтеха идея или бессмысленная?

— Дело в том, что многие воспринимают это как некий «загончик», такую коробочку, куда можно загнать финтех и пусть он там варится. На мой взгляд, «песочница» должна быть больше виртуальная и связана с лимитами. Когда до определенного лимита разрешается, например, работать в упрощенном порядке. Такие регуляторные «песочницы», которые позволяют без серьезной нагрузки начинать бизнес, безусловно, полезны. Сейчас активно обсуждается тема регулирования криптовалют и ICO. Вот это должна быть в чистом виде «песочница». Поскольку процесс абсолютно новый, то в этом плане можно обратиться к опыту соседей. Например, белорусский декрет очень неплохо сделан и позволяет запустить этот процесс, чтобы получить преимущество по сравнению с другими странами.

Мы также можем наметить шаги, что надо сделать, чтобы получить развитие этой отрасли, создать законодательство, определить площадку. У нас это может быть Инновационный центр Сколково, где будет фильтрация и аудит компаний-резидентов, чтобы не было мошеннических проектов. Там уже существует экспертная и грантовая поддержка. Допустим, у нас появится «песочница» для криптовалют: тогда за пять лет можно раскачать отрасль и привлечь кадры, которые сейчас разбегаются по всему миру.

Можно подойти более широко, создавать «песочницы» в рамках страны, когда есть симбиоз законодательства, саморегулируемых организаций и площадок для развития бизнеса.

«Песочница» — это полезный механизм. Но те «песочницы», которые создают в рамках отдельных банков, часто не дают ожидаемого эффекта. Вариант «давайте выберем несколько проектов, пусть они сидят, разбираются с нашими данными» — это бесполезный путь. Слишком маленькая выборка компаний, вероятность найти подходящую компанию очень низка, и проекты часто не «выстреливают» так, как хотелось бы.

— На днях на Гайдаровском форуме глава Сбербанка Герман Греф сказал, что лидеры крупных компаний находятся в параноидальном состоянии из-за того, что пытаются уследить за всеми изменениями, которые происходят, и переживают, что их бизнес за ними не угонится. Как вы считаете, действительно есть основания для такой боязни у крупных финансовых организаций?

— Наверное, у Германа Оскаровича есть эти мысли, и мы видим, что Сбербанк постоянно меняется. Но если брать другие банки, то, по-моему, там никто не слышал про какие-то изменения и угрозы. Иначе они бы вели себя по-другому. Пока же у них позиция такая: «есть объемы, есть клиенты, и на наш век их хватит».

Конечно же, мир изменился. И если раньше крупному бизнесу на потенциальную угрозу можно было реагировать в течение года-двух-трех, то сейчас возникают угрозы, которые могут убрать компанию на конкурентном рынке очень быстро. Хотя это не совсем про Россию, так как у нас слишком монополизированный рынок. Но, повторюсь, на конкурентном рынке компании могут очень быстро уходить, потому что клиент приучился к быстрым переходам на новые сервисы и достаточно легко все меняет.

Какие угрозы для банков есть сейчас? Банки активно работают с Apple Pay, Android Pay и на самом деле сами роют себе яму. Переключить услуги тем, кто не знает, какие карточки у него в кармане, потому что он платит телефоном, переключить его на любой другой банк или Apple-банк — это две секунды. Интернет-компании знают о клиенте столько, сколько никакой банк не знает. Банк изначально строился на том, что он предлагал услугу, которая всем нужна, и все приходили, соглашались на эти условия, открывали счета. Интернет-компании идут по другому пути: им надо найти своего потребителя, узнать его, а затем привлекать по всем каналам. Они больше знают о клиенте, лучше понимают его поведение. И банк мало что может этому противопоставить. Вот угроза: «раз, и у тебя больше нет клиентов». Пока это сдерживается тем, что IT-компании готовятся, изучают рынок, ищут так называемую киллер-фичу. С другой стороны, у банков нет альтернативы, нет подключения к Apple Pay и другим системам, нет новых клиентов. Банк «не в тренде» в будущем никому не нужен. Цугцванг, одним словом.

— Значит, банковская индустрия — это что-то вроде империи, которая строилась столетиями, а сейчас может прекратить свое существование?

— Если мы говорим о старых структурах, то да, конечно. На конкурентном рынке это будет происходить моментально. На неконкурентном рынке действует защита, но это защита за счет того, что компании будут содержать госструктуры. Эффективность от этого не вырастет. При первом ухудшении макроэкономики такие банки будут массово «сыпаться».

Цикл внедрения новых технологий сократился до года-трех, тогда как раньше это занимало десятилетия.

Мы, например, в TalkBank в мае объявили о создании банка-мессенджера и, получив одобрение рынка, в октябре уже выпустили карточки для клиентов.

Дальше все будет быстрее и быстрее. Эти перемены будут ударять по классическим компаниям, у которых есть что забирать. Новые сервисы от крупнейших IТ-компаний или тысячи мелких компаний с кастомизированными продуктами, как пираньи, будут отъедать от старых банков клиентскую массу. Крупный бизнес ждет удара со стороны таких же крупных технологических компаний, но проблему составят и тысячи мелких операторов, которые будут работать на улучшение качества сервисов и услуг. И с ними невозможно будет бороться.

— Действительно ли даже под угрозой неминуемых перемен банки не очень охотно работают со стартапами?

— Десять лет назад это было действительно так, какое-то движение появилось пять лет назад, а сейчас, конечно, все меняется. Не меняется главное — поведение, подход к оценке ситуации. Банк привык видеть себя моноструктурой, когда все свое, все под контролем. И при взаимодействии со стартапами он ведет себя, как будто он — хозяин положения, а все остальные — бедные родственники. Такой подход никому не дает развиваться: ни банку, ни компании, которая пришла работать, потому что нет партнерских отношений, нет поддержки. Работа с крупным розничным банком, с хорошим IT-департаментом — это фактически все равно что бесплатно отдать свое решение. Мы видим, что опытные финтех-компании очень неохотно идут на такое сотрудничество, так как понимают, что они обучат банк, который параллельно in-house создаст свое решение. Поэтому сейчас финтех-компании стараются больше работать с банковскими структурами, которые нацелены на B2B.

Но все меняется, и на примере Европы мы видим, что банки уже понимают, насколько они задержались в своем развитии и что им уже некогда играть в игры «мы сделаем все сами». Банки уже платят за пилоты, готовы пробовать партнерские решения, потому что у них уже нет времени. Время — это самое главное. Даже если у тебя есть деньги, ты не можешь купить время. Понимая, что время упущено, банки активно работают с финтех-компаниями.

Если банк активно развивал что-то свое и у него есть иллюзии, что он все успеет, то он выпускает какое-то свое решение. Но мы видим, что эти решения чаще всего неэффективны. Заниматься инновациями они приглашают людей с рынка, но это не те люди, которые с нуля создают свои компании. Это разная энергетика, разная ответственность, разные подходы. Финтех-компании создают люди, которые горят этим, мечтают создать новый продукт. Тут другая мотивация, и никакими деньгами этого не купишь. Искусственные проекты развиваются и потом как-то абсорбируются основной структурой, какие-то отдельные элементы применяются. Как это происходило, например, в Альфа-Банке. Но эти решения не «выстреливают» не потому, что они сами по себе плохие, а потому, что сами банки к этому неправильно подходят. Надо работать с готовыми командами, помогать им и на этом строить бизнес.

— А что-то сейчас останавливает такие команды от того, чтобы не уезжать в другие страны и не развивать свои проекты за рубежом? На рынке не ощущается отток кадров?

— Изначально был приток кадров из банков в финтех. Многие просто не хотели идти в банк. Но теперь и традиционный финтех находится в кадровом голоде. Более талантливые люди видят новые отрасли, такие как блокчейн, криптовалюты, видят там заработки и стремятся попасть туда. Блокчейн-проекты сразу создаются как международные, то есть там еще интереснее, и отток кадров идет туда. Если ты этим не занимаешься, то сложнее привлечь людей.

Мы привлекаем людей также тем, что мы не только российский проект — планируем выходить в Европу. Это нравится кандидатам: им хочется выходить на международный рынок, а не только на российский, который сжимается, как шагреневая кожа.

— Все эти технологии, в том числе те, которые развивает финансовый сектор, не приведут к тому, что каждая заинтересованная компания получит доступ к частной жизни любого человека?

— Если говорить о privacy, то мы живем последние годы, очень короткие, когда понятие «личная жизнь» вообще еще существует. Скоро об этом можно будет совсем забыть. Каждый будет как на ладони от рождения до самой смерти. Если у тебя нет социальных сетей, это черная метка. Значит, ты непрозрачен. Значит, тебе есть что скрывать, и ты не получишь доступ ни к кредитам, ни к аренде квартиры, ни к какому сервису.

Экономика будет развиваться в сторону экономики доверия, когда ты сможешь прийти в магазин и просто взять товар, потому что все знают: ты можешь за него заплатить. В какой-то степени мы вернемся к тем временам, когда человек заходил в магазин, владелец которого знал его лично и отпускал ему товары, записывая на его счет. Наш основной ID — это мы сами. Мы будем «бесшовно» получать кредиты, льготы и так далее, там, где это нам нужно. Но если компания не сможет построить по тебе скоринг, обратную связь из соцсетей и других источников, то ты — темная лошадка, и компания ради снижения затрат не будет с тобой связываться. Никто не будет тебе доверять, даже без каких-то специальных законов, ты просто будешь выкинут из жизни. Любое наше действие будет попадать в систему аналитики, и шанса обмануть систему у обычного человека не будет. Это и хорошо, и плохо, потому что человек все-таки должен иметь возможность мыслить по-другому. Мы будем видеть изменения в обществе, будут новые болезни общества и проблемы из-за этого. Но будут уходить старые проблемы, практически нельзя будет совершить некоторые преступления, потому что или ты сразу будешь обнаружен, или тебя раскроют еще раньше — на этапе подготовки.

— Не превратятся ли страны, отстающие в этом процессе, в международные гетто?

— Может быть, кто-то построит на этом политику «приезжай к нам, мы за тобой не следим, но у тебя должна быть определенная сумма на счете». Privacy is the new luxury. Сейчас уже говорят о том, что государства в их нынешнем виде себя исчерпали, это старомодная модель управления. Новые технологии позволяют вовлекать в процессы управления гораздо большее количество людей и делать это эффективнее.

Беседовала Анна ПОНОМАРЕВА, Banki.ru