Минувший год банковская система Венесуэлы закончила с грандиозными достижениями. Активы выросли почти на 60%. Число клиентов — на 63%. Венесуэльские эксперты связали все эти литавры и лавры с общим ростом экономики страны (ВВП поднялся на 5,5%). А на этой неделе умер Уго Чавес. И понятно, что через год-другой банковскую систему настигнут серьезнейшие проблемы. Ведь весь этот бум и рост только и исключительно от высоких цен на нефть взялся. Никто не может предсказывать цены на нефть, но все понимают, что они упадут. И получится так, что вроде как Чавес ушел — и все развалилось. Отец родной, примутся причитать клерки и бабки на завалинках, на кого ты нас оставил! Вот кабы не закатилось солнышко земли венесуэльской, были бы в шоколаде и какао-бобах.
Диктаторы вообще обладают талантом вовремя уйти. Вовремя и Сталин ушел. Его так называемая мобилизационная, а на самом деле — репрессивная экономика развалилась бы через несколько лет с большими потрясениями. Собственно, не случись ХХ съезда, так бы и произошло. Умный (или, скорее, осведомленный), прагматичный Хрущев просто сработал на опережение. Кончина Сталина на пике могущества построенной им системы позволяет теперь его последователям строить всевозможные теории о пользе сильной руки и о том, что экономика, не взбрызнутая кровью, никуда не годится. Чавес кровушкой-то не шибко брызгал, но и он диктатор. И он вовремя ушел.
Экономика по Чавесу — штука вообще интересная, но мы не про всю экономику говорить будем, конечно же, — на банках сосредоточимся. Немного истории. Для Латинской Америки — не только для Венесуэлы — характерно засилье государственных банков. Было время, когда казалось, что эти банки действительно работают крайне эффективно. Но случались и кризисы. Череда неприятностей в 1970-е заставила правительства латиноамериканских стран ослабить вожжи, и стало появляться все больше коммерческих банков.
Но в 1994 году в Венесуэле случился масштабный банковский кризис. Тогда закрылась примерно половина банков, люди теряли сбережения. Причины крылись в общеэкономической ситуации. Расходы бюджета превышали доходы на треть, а почти половина доходной части была сформирована за счет нефтяных поступлений. В итоге банки испытали кризис ликвидности. Правительство отреагировало — стало брать под контроль пострадавшие банки, национализировать их. Помогло. С тех пор власти Венесуэлы усвоили: государственные банки — это хорошо. И вот как это убеждение выглядит на практике.
Если банк не выдает народу дешевые кредиты, он подвергается национализации. За любое нарушение банковских правил наказание все то же — национализация.
Это приводит экономистов-дирижистов в полный восторг. Недавно Борис Кагарлицкий — директор Института глобализации и социальных движений — пришел к выводу, что банковская система Венесуэлы едва ни не самая устойчивая в мире и точно — в Латинской Америке.
Очень показательны действия Чавеса и его друзей-президентов на международной арене. В 2007 году страны региона создали Банк Юга, который должен противостоять МВФ и выполнять его функции. Это напоминает послевоенную ситуацию, когда развитые страны стали создавать структуру ГАТТ (теперь — ВТО) и пригласили в нее СССР. Но Сталин отказался, вместо этого создал СЭВ, включив в организацию режимы-сателлиты в Восточной Европе.
СЭВ закончился вместе с падением советского режима. Собственно, этот риск есть и у Банка Юга. Если преемник Чавеса не захочет или не сможет придерживаться прежнего курса, в стране могут начаться неконтролируемые процессы. Хотя бы потому, что гиперсоциальная политика Чавеса породила вполне понятные бюджетные проблемы. «Выстрелить» они могут, если опять же подешевеет нефть. В этой ситуации я не дам и гроша за будущность Банка Юга, тем более что проблемы накроют, скорее всего, и сопредельные страны.
Так все-таки, можно ли считать банковскую систему Венесуэлы такой вот устойчивой-устойчивой? Если мыслить исключительно в русле теории, то да. Мода экономической мысли сейчас такова, что «правильными» считаются всяческие левые и социальные телодвижения. А что экономист считает правильным, то он считает и успешным, так уж мозги у экономистов устроены. Иными словами, одобряя «левизну» в целом, экономист будет одобрять и предрекать хорошую будущность и отдельным левым институтам.
Не будучи экономистом, могу на убеждение левых ответить только своим убеждением — правым. Я не считаю, что тотальный контроль над банковской системой и дамоклов меч национализации — это прямо так уж хорошо. Мне представляется, что банки, кредитуя якобы богатеющих граждан (так говорит Кагарлицкий, что богатеют, а на самом деле Венесуэла остается одной из беднейших стран), загоняют себя в угрозу нового кризиса ликвидности. Любое внешнее потрясение — не только падение цен на нефть, но даже и смерть Чавеса — скорее всего, вызовет через эффект домино крах всей системы.
Это случится непременно, раньше или позже. Но Чавес, повторюсь, ушел вовремя. Диктаторы всегда остаются вне критики. И Пиночет, свергнутый незадолго до того, как его система обрушилась, а ныне почитаемый как икона все у тех же социалистов и левых, — пример того, что диктаторам помогают сами небеса. Даже свергнутые, они запоминаются как мудрые и успешные. Учитесь, либералы.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
