На фоне Петербургского международного экономического форума и эпохальных переговоров о судьбе Visa и MasterCard в России отошло на второй план одно не менее важное событие. Стало известно, что расчеты по газовому «контракту века» с Китаем будут производиться не в рублях, не в юанях, а в долларах США. С учетом масштабов документа и его значения для финансовой прочности России, можно утверждать, что наша страна пока отказалась от идеи тотальной принудительной дедолларизации своей экономики.
Расчеты по контракту «Газпрома» и китайской CNPC на поставку российского газа в Китай будут осуществляться в долларах, заявил в кулуарах ПМЭФ министр энергетики России Александр Новак. Контракт на 30 лет стоимостью 400 млрд долларов не только стал крупнейшей подобной сделкой в истории России и мирового газового рынка, но еще и ориентиром, по которому можно судить о политических и экономических намерениях российских властей.
Идея отказаться от долларов в международных расчетах стала овладевать умами некоторых российских чиновников и банкиров в марте 2014 года, после резкого обострения украинского кризиса и введения международных санкций против России за присоединение Крыма. Чиновники Минфина, лучше других осознающие плюсы и минусы этого шага, начали осторожно рапортовать на «птичьем» бюрократическом языке: «прорабатывается вопрос перевода расчетов по отдельным видам экспортных товаров на рубли». Гораздо решительнее были настроены президент ВТБ Андрей Костин и советник президента России Сергей Глазьев.
Андрей Костин еще в апреле призвал Центробанк и правительство как можно быстрее перевести расчеты по внешнеторговым операциям в рубли. По его мнению, прежде всего отказаться от доллара могут как раз три крупнейших отечественных экспортера — «Газпром», «Роснефть» и «Рособоронэкспорт».
Глазьев поначалу продвигал идею дедолларизации относительно умеренными заявлениями. «Теперь мы наконец-то можем, благодаря резко ухудшившемуся внешнему климату, решить задачу по созданию в Москве мирового финансового центра, который будет работать в рублях, а рубль станет по меньшей мере евразийской ведущей валютой», — заявлял советник президента 21 марта на XVI Всероссийской банковской конференции «Банковская система России — 2014: взаимодействие мегарегулятора и участников финансового рынка». По его словам, для решения этой задачи у России есть все необходимое: от положительного торгового баланса до устойчивых хозяйственных связей с евразийскими партнерами. Для этого, говорил Глазьев, нужно расширять рублевую зону. В частности, переходить на расчеты в рублях с европейскими партнерами. Однако по мере обострения наших отношений с Западом тон заявлений и масштаб идеи Глазьева изменились. В конце апреля он изложил план защиты российской экономики от международных санкций из 15 пунктов — с выводом всех активов и счетов в евро и долларах из стран НАТО в нейтральные государства, замещением кредитов госкорпораций и госбанков от западных кредитных организаций рублевыми через целевую эмиссию ЦБ, а также полным переходом на национальные валюты в расчетах со странами Таможенного союза.
На таком фоне уже не казались полным несбыточным абсурдом заявления некоторых депутатов о необходимости замораживания валютных вкладов или их насильственного перевода в рублевые.
Однако газовый контракт с Китаем дает важный сигнал всему российскому рынку, а также конкретно банкам и гражданам — радикально отказываться от долларовых расчетов российская власть не собирается. К слову, сам Китай активно увеличивает долю международных расчетов в юанях, утроив ее за последние два года. Но и он не торгует за юани ни с одним из своих главных внешнеторговых партнеров (с Америкой и Евросоюзом), а сама доля юаневых платежей в китайской внешней торговле не превышает 15%. Есть страны, у которых доля национальных валют в международных платежах гораздо выше. Например, в Дании она вообще подбирается к 50%. Но, во-первых, Дания не является экспортером главных транснациональных сырьевых товаров — нефти и газа, которые традиционно контрактуются в долларах. Во-вторых, масштабы экономики и внешней торговли страны Гамлета не сопоставимо меньше российских. Наконец, в-третьих, Дания не присоединяет к себе явочным порядком новые территории и не находится ни под какими международными санкциями, что повышает к ней доверие иностранных партнеров и уровень предсказуемости датской экономической политики.
Россия, разумеется, может диверсифицировать внешние расчеты, постепенно уходя от тотального засилья в них доллара. Но этот процесс должен быть экономически обоснованным и не сказываться отрицательно на финансовом положении российских банков, компаний и рядовых граждан. Россия остается важной частью открытой глобальной экономики, и безболезненных способов резко закрыться от мира у нас нет. Хорошо, что по крайней мере в выборе валюты расчетов по газовому «контракту века» с Китаем здравый смысл возобладал.
