Пенсионная ответственность

Несмотря на происходящие в стране и ближайшем заграничье временные трудности – как экономические, так и политические – я всегда стараюсь, насколько это возможно, быть в курсе если не важнейших событий, то важнейших трендов. Скажем, если у нас в 90-е была поставлена во главу угла (а не в угол, как сейчас) либеральная экономика, то надо стараться понимать, что это такое хотя бы в общем. Если патриотизм перестал быть ругательным эпитетом – что ж, примем к сведению. То есть поддерживать необязательно, но понимать нужно. Не в мелочах, досконально, но вектор движения лучше из виду не упускать. Где-то это получалось лучше, где-то я упускал нить, и приходилось усиленно штудировать прессу или даже первоисточники. Но есть одна область, в вектор движения которой, даже понимая всю ее важность и для страны, и для общества, и для меня лично, я никак не мог «въехать». Это пенсионная реформа.

Иногда мне казалось, что я что-то начинаю понимать в ней до такой степени, чтобы не отказываться писать какую-то текучку, если редактору было очень нужно. Это я про себя так думал, что начинаю понимать. И даже был уверен, что не одинок в своей иллюзии понимания – если власти «пенсионку» переставали ставить во главу угла и не слишком часто поминали на заседаниях правительства и в законотворческой работе. Но стоило только неосмотрительно укрепиться в нашем понимании, как случался очередной разворот сибирских рек и все «понимающие» оказывались на мели своего недоумения, а вода реформы текла по новому руслу.

В общем, с пенсионной реформой дело в России обстоит еще хуже, чем с иностранными языками. Чтобы знать, нужно не просто учить, но практиковаться постоянно. Только тогда иллюзия понимания пребудет с тобой до пенсии. Иначе никак. Это же Герман Греф рассказал на недавнем форуме бородатый анекдот про то, как два экономиста легко могут друг другу объяснить, что происходит в экономике, но понять, что происходит, не могут. Вот и с «пенсионкой» так же, только еще хуже. Здесь уже и объяснить никто ничего не может.

Все объяснения убеждают только в том, что вектора пенсионного развития в России никакого нет. По идее, должно быть единое мнение правительства – и оно же вектор. Но на практике пенсионные накопления оказались в положении ребенка из притчи о Соломоне, которого тянут к себе две противоборствующие группы. Отличие от библейской истории только в том, что мать ребенка (потенциальные пенсионеры) в этом противоборстве не участвует и наблюдает за его «делением» со стороны.

Сам я уже давно правительству «простил» замороженную часть своих накоплений даже при том, что поддерживаю Сергея Белякова в этом вопросе (не готов, как он, закрывать грудью амбразуру под угрозой увольнения – грудь мелковата у меня). И потому заявление заместителя министра финансов Алексея Моисеева, что «энпээфы» могут получить доступ к управлению замороженными средствами при условии их инвестирования в субординированные бумаги банков, попавших под санкции, склонен считать глумлением над трупом своей пенсии, уже мною похороненной и отпетой. В силу многих своих незнаний аргументированно и умно объяснить, почему я так думаю, у меня не получится. Но хотя бы попытаюсь.

Я понимаю (при всем своем невежестве), что пенсионные накопления – это не мои деньги и никогда моими не были. Они или работодателя, или государства. Я понимаю, что государственным банкам (и другим пострадавшим) будет тяжело из-за невозможности фондироваться за рубежом. Я сочувствую им. Но как профессор Преображенский не хотел покупать журналы в поддержку голодающих детей Германии, так и я не хочу поддерживать даже потенциально своим рублем наши банки – даже знать, что пенсия, которая может стать моей, пошла на это. Чтобы не получилось как с IPO ВТБ, когда суборды превратятся в акции, потом упадут в цене, и нам скажут, что все равно же мы с деньгами распрощались еще тогда, в 2014-м. Лучше уж думать, что денег никаких не было, чем знать, что они потрачены, скажем, на Сбербанк, который потом издаст красивый отчет о корпоративной социальной ответственности.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции