За три доллара до конца света

Когда я пишу этот текст, человечество от экономического коллапса отделяют чуть больше двух с половиной долларов. Ну ладно, округлим – пусть будет три. Причем, не факт, что Россия в смысле этого будущего коллапса относится к человечеству.

Он сказал: «Если мировые цены удержатся на уровне 80 долларов, то все производство рухнет, у основных нефтедобывающих стран тоже бюджет посчитан из расчета 80 долларов с небольшим, под 90 долларов за баррель… Корректировки есть, они связаны с объективными обстоятельствами». Она сказала: «Российская экономика будет стабильна даже в случае, если цена на нефть в течение 2015–2017 годов будет сохраняться на уровне 80 долларов за баррель и взаимные санкции не будут отменены…» Его зовут Владимир Путин. Он президент России. Ее зовут Ксения Юдаева. Она первый заместитель председателя Центрального банка той же страны. Кто же из них прав?

Поначалу, конечно, из этих высказываний можно сделать вывод, похожий на старый советский анекдот. В СССР издавались журналы «Химия и жизнь», а также «Наука и жизнь» (он и сейчас издается). Поэтому ученые шутили, что химия – не наука. Получается, что Россия не мир, если «все производство рухнет», а российская экономика при тех же условиях «будет стабильна». Ну или под стабильностью можно понимать нечто не слишком оптимистичное – например, что при устойчивой цене нефти на уровне 80 долларов за баррель российской экономике будет стабильно плохо. Тем более что Юдаева произносила эти слова, комментируя «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 год и период 2016–2017 годов», подготовленные ЦБ в начале этой недели. А базовый сценарий этого документа предполагает, что цена на нефть вернется на уровень 95 долларов за баррель в 2015 году (согласитесь, это намного больше, чем 80) с последующей корректировкой до 92 долларов к 2017 году.

Но этот тот редкий случай, когда по-своему правы оба автора вроде бы взаимоисключающих высказываний. Потому что мы имеем дело не с буквальными прогнозами, которые непременно сбудутся, а со словесными интервенциями, только обращенными к разным адресатам.

Путин говорил как президент страны – главного мирового экспортера нефти, да еще и не входящего в ОПЕК. А значит, не имеющего возможности участвовать в картельном сговоре по ценам и совместно корректировать добычу (Россия много лет стояла на пороге ОПЕК, но решила не связывать себя коллективными обязательствами в торговле нефтью – и не факт, что поступила правильно). И обращался он как раз к другим странам – экспортерам нефти и персонально к США – мол, не надо специально снижать цены (власти в России уверены, что снижение цен на нефть до четырехлетних минимумов – исключительно искусственный процесс, результат козней США и их союзников по ОПЕК): вам же хуже будет. Точнее, вашим экономикам.

Юдаева обращалась к россиянам, прежде всего к российскому бизнесу. Мол, даже если санкции не отменят и нефть не подорожает, нам не страшен серый волк. В конце концов один способ защищать национальную экономику от низких цен на нефть тот же Центробанк уже испробовал – девальвацию рубля ради сохранения относительно сбалансированного бюджета. Правда, это не слишком вяжется с постоянно декларируемыми ЦБ намерениями обуздать инфляцию в относительно приличных для России рамках – 4–6% годовых. Но если других способов балансировать бюджет (читай: повышать зарплаты бюджетникам, пособия, пенсии и военные расходы) нет, то сойдет и такой. А стабильна ли при этом экономика или все рушится, люди определят сами, эмпирическим путем: по наличию работы, товаров в магазинах, ценам и тому, насколько их зарплаты позволяют вести прежний образ жизни. Есть подозрения, что у большинства действительно ничего принципиально не изменится: бедность двух третей россиян – видимо, главный залог стабильности российской экономики при любых ценах на нефть.

Ну а банковскую систему можно утешать примерно так, как это сделал первый заместитель председателя ЦБ Алексей Симановский. «У нас всегда две крайности с точки зрения оценки ситуации – состояние розового счастья или беды. Обычно – ни то, ни другое. Ситуация непростая и в экономике, и в банковском секторе, но она не относится к категории экстраординарной, критической, бедственной», – заявил Симановский. Это, видимо, и есть стабильность в том виде, в каком она возможна в нашей стране. Экономика вообще так устроена, что в розовое счастье люди нигде особо не верят, а про беду никогда не говорит никакая власть.

Ну и напоследок просто немного свежей социологии от «Левада-Центра». По меньшей мере 61% опрошенных боятся снижения уровня жизни, сокращения доходов и роста цен. 64% россиян уже заметили рост цен в магазинах, 22% ожидают его в будущем и 9% считают, что рост цен не зависит от санкций. Пока оставим это без комментариев.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции