«​Климатический заговор» против России

Погода этим летом и весной удивила не только пчел, но и простых россиян. Октябрьские холода и дожди со снегом в июне поставили под угрозу урожай, взвинтили цены на продовольствие и побудили ЦБ говорить о росте инфляционных ожиданий. Насколько сильно ударила по экономике эта погодная аномалия?

Под прикрытием дождя, или Пчелы против меда

— Почему мед такой дорогой и какой-то странный: совсем твердый, как будто прошлогодний?

— Так прошлогодний и есть. А в этом году меда не будет. Пчелы отказываются вылетать. Так что берите: потом еще подорожает, — убеждает знакомый пасечник.

Убытки производителей сельскохозяйственных культур могут достигнуть 2,5 млрд рублей, говорит управляющий директор «БКС Ультима» Олег Сафонов. По разным оценкам, мы недополучим в этом году от 10% до 20% запланированного урожая. Катастрофичны ли эти потери? Нет. «Минимальный порог урожайности злаковых и зерновых — около 100 миллионов тонн (вместо запланированных 110—115 миллионов), что вообще-то с лихвой удовлетворяет все внутренние потребности страны», — поясняет руководитель управления торговых стратегий Dukascopy Bank SA Даниил Егоров.

Правда, окончательные итоги потерь пока подводить рано: в конце июля погода выправилась и заготовка кормов в настоящий момент идет полным ходом, хотя еще недавно она была под вопросом. В конце августа станет ясно: ждет нас катастрофическая нехватка кормов или нет, уточняет глава центра международного агробизнеса и продовольственной безопасности Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Анатолий Тихонов.

Впрочем, плохая погода не единственный враг сельского хозяйства в этом году. Есть другой, более серьезный, хотя и менее очевидный для неподготовленного взгляда. Если измерять потери АПК в рублях, то гораздо больше мы потеряли из-за ограничений экспорта пшеницы, чем из-за плохой погоды, говорит советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. Еще больше, чем от непогоды, агропром страдает от повышения цен на ГСМ и проблем с существующей закредитованностью, отмечает Даниил Егоров.

Если говорить о других отраслях, очевиден провал пищевой промышленности: производители мороженого и прохладительных напитков столкнулись с двух-трехкратным падением продаж, говорит Олег Сафонов. Спрос на кондиционеры и вентиляторы упал этим летом на треть. Зато есть и те, кто оказался в выигрыше. Холода заставили продлить этой весной отопительный сезон, что положительно сказалось на показателях теплоэнергетики, говорит главный экономист Sberbank CIB Антон Струченевский. А рост цен на продукты питания принес дополнительные доходы ретейлерам.

Кстати, о росте цен, настоящем и будущем. Инфляционные ожидания россиян существенно выросли (логика населения проста: плохая погода — плохой урожай — нехватка продуктов — рост цен), что заставило Банк России оставить ключевую ставку без изменений на уровне 9% по итогам последнего заседания совета директоров в конце июля.

Полет борща

Официальная инфляция — это как средняя температура по больнице. К жизни каждого отдельного человека она имеет мало отношения. Но известен факт: инфляция бедных куда выше, чем инфляция богатых. Объясняется это просто: чем беднее человек, тем большую долю в его расходах занимают базовые продукты, которые дорожают в первую очередь. Наглядный пример — так называемый борщевой набор, основные овощи российского стола. За первое полугодие 2017 года капуста подорожала на 170%, картофель — на 108%, лук — на 89%, морковь — на 87%. «Только за июнь цены на плодоовощную продукцию выросли на 8,3%», — обращает внимание Олег Сафонов.

«Мы ожидаем ускорения инфляции из-за того, что «борщевой набор» составляет 18% в продуктовом наборе россиян, — говорит Анатолий Тихонов из РАНХиГС. — Изменение цен в «борщевом наборе» сильно влияет на продуктовую корзину». Впрочем, Олег Сафонов из «БКС Ультима» придерживается иного мнения. «Продуктовая корзина лишь часть общей потребительской корзины, рассчитываемой при измерении инфляции, — говорит он. — При этом многие продукты дешевеют, а не дорожают. Так, с начала лета на 10—12% подешевели яйца, сахар, масло. К тому же всплеск плодоовощной инфляции, по нашим оценкам, уже завершается, и в августе-сентябре, когда дозреет «опоздавший» из-за холодов урожай, цены на основные овощи будут заметно снижаться, как и продовольственная инфляция в целом».

«По данным ЦБ, инфляция разогналась до 0,6% в июне именно из-за роста цен на сельхозпродукцию», — приводит данные Даниил Егоров. Однако он не спешит перекладывать ответственность на холода. «Повышение цен может быть вызвано и повышением себестоимости российских продуктов, а она складывается не только из урожайности, но и из множества других факторов, включая налоги, транспорт и общую налаженность бизнес-процессов в малых и крупных фермерских хозяйствах», — говорит Егоров. Кроме того, он обращает внимание на то, что с начала года российский рубль потерял к основным валютам не менее 3%, но почему-то этот факт финансовые власти предпочитают не вспоминать, комментируя ускорившуюся инфляцию.

Грозит ли этот рост цен «священной корове» Центробанка — инфляционному таргету в 4% по итогам 2017 года? (По данным Росстата, годовая инфляция в июле составила 3,9%.) По мнению Антона Струченевского, ждать всплеска инфляции пока не стоит. «В июне инфляция ускорилась до 0,6% против 0,4% в июне прошлого года, но уже в июле ситуация нормализовалась, — говорит экономист. — Учитывая, что в первом квартале 2017 года инфляция была чрезвычайно низкой, июньское временное ускорение не представляет опасности и годовая цель в 4% будет выполнена».

Впрочем, с этим мнением не согласны другие опрошенные Банки.ру эксперты. Таргет Центробанка становится все больше похож на мираж. «Скорее всего, по итогам года цели в 4% достичь не удастся, — говорит Сергей Хестанов. — Причем главный риск — ослабление рубля».

Инфляция вырастет из-за снижения курсовой стоимости рубля и падения цен на нефть, соглашается Даниил Егоров. «Даже если предположить, что слабый урожай станет виновником роста инфляции в июне — сентябре, едва ли этот фактор можно отнести к наиболее важным при оценке инфляции в ноябре и декабре, — поясняет эксперт. — В прошлом году урожай побил все рекорды, однако на инфляции этот фактор фактически не сказался. Сказались внутренние ограничения, высокая учетная ставка и эффект низкой базы».

Но то было в прошлом году, вполне среднестатистическом в плане погоды. А в этом году погода дает шанс прикрыть проливными дождями некоторые бреши российской экономики. «В марте премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что несырьевой экспорт достиг 60%, — говорит Даниил Егоров. — В этой связи повышение цен на сельхозпродукты и рост темпов месячной инфляции с 0,2% до 0,6% представляется вполне логичным. Однако сальдо внешнеторгового баланса, опубликованное Росстатом, говорит об обратном: почти 70% экспортной выручки приходится на нефть и газ. Тут что-то не сходится».

Стихия и экономика: кто кого?

Насколько в принципе в современном мире сильна связь между экстремально плохой погодой и ростом экономики? Все зависит от структуры экономики.

«Если экономика туристическая, то от погоды зависит как сальдо торгового баланса, так и бюджет, — говорит Егоров. — В меньшей степени зависит инфляция, однако продолжительная непогода может вызвать сначала дефляцию, потом инфляцию. Для таких стран, как Турция, Мальта, государства Юго-Восточной Азии, устойчиво плохая погода на протяжении двух месяцев действительно привела бы к катастрофическим последствиям: если туристическая инфраструктура не загружена, она начинает генерировать прямые убытки. Если экономика аграрная (правда, таких стран фактически нет), слабая урожайность может повлиять на рост ВВП, причем напрямую. В России экономика сырьевая. Все попытки диверсифицировать ее пока приносят плоды только на бумаге. Тем не менее от погоды такая экономика зависит в меньшей степени».

Даже в традиционно курортных зонах России туристический сектор настолько недоразвит, что вряд ли грозит убытками национального масштаба, полагает Даниил Егоров. Тем не менее, по его прогнозу, в минусе в этом году окажутся Ставропольский край и Астраханская область: местные бюджеты не смогут справиться с убытками, которые нанесены одновременно и сельскому хозяйству, и туризму.

Влияние экстремальной погоды тем выше, чем выше изолированность от мировых рынков и волатильность национальной валюты, обращает внимание Сергей Хестанов. Иными словами, плохой урожай не станет катастрофой, если зерно можно без ограничений купить на внешних рынках. В этой связи введенные Россией контрсанкции, ограничивающие наш доступ к рынку, а также сырьевая структура экономики вредят нам гораздо больше, чем холодное лето. Ухудшение политической обстановки делает Россию более уязвимой, чем ухудшение климата.

Плоды непогоды

Если же говорить о «здесь и сейчас», то эксперты настаивают на том, что холодное лето не станет трагедией для российской экономики. «Поскольку прогнозы на зерновые даже в такой сезон, как этот, достаточно оптимистичны, не меньше 105 миллионов тонн, то я думаю, что в настоящий момент что-то катастрофическое и резкое повлиять на экономику не может, — говорит Анатолий Тихонов. — Нужно дождаться результатов урожайности и узнать ситуацию в Европе, где сейчас жара, которая повлияет на качество уборки зерновых».

Погода — особенно то, как она меняется в последние дни, — не дает пока реальных причин корректировать прогнозы экономического роста. «В принципе еще две недели назад мы придерживались пессимистических прогнозов, — говорит Анатолий Тихонов из РАНХиГС. — К счастью, сейчас погода исправляется. Мы также ожидали, что у нас будет проблема в центральной части России по заготовке кормов. Сейчас же в центральной части температура стала хорошая, корма убираются очень активно и интенсивно. Если такая погода продолжится, то я думаю, что, может быть, мы сумеем догнать показатели заготовщиков кормов, от которых мы отставали».

Тем не менее Даниил Егоров не исключает, что прогноз роста ВВП в 2017 году может быть понижен с 2% до 1,8%, причем в качестве повода будет предъявлена плохая погода, повлиявшая на урожай и планы по диверсификации экономики. Однако «недостача» 0,2% ВВП, или примерно 300 млрд рублей, слишком велика, чтобы объяснить ее проливными дождями.

Снижение нефтяных цен, давление новых санкций — причин, чтобы российская экономика чувствовала себя не очень здорово, достаточно. Но эти причины требуют каких-то объяснений от наших властей. И тут могут пригодиться экстремальные холода этого лета. «Объяснять слабый рост плохой погодой — это удобно», — говорит Даниил Егоров. Какой с нее спрос, с погоды-то? Тем более что в Советском Союзе любили шутить, что ежегодно на нашу экономику обрушиваются четыре стихийных бедствия: лето, осень, зима и весна.

Милена БАХВАЛОВА, Banki.ru