Дискуссия о целесообразности введения стопроцентного страхования вкладов становится все горячее. Свое позитивное отношение к этой идее высказал на днях глава Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян. Продолжают на этом настаивать и в Совете Федерации. Председатель финансового комитета верхней палаты парламента Дмитрий Ананьев уверен, что полное страхование вкладов физлиц позволит предотвратить отток крупных вкладчиков из России. А бегут они в страны, которые уже отказались от фиксированного «потолка» страховки в пользу компенсации неограниченной суммы депозита, — Германию, Данию, Австрию.
Впрочем, пока главный страховщик денег вкладчиков — государство — в лице Агентства по страхованию вкладов (АСВ) не высказывает своего одобрения. Отчего? Могут ли рассчитывать на полный возврат средств в случае банкротства банка те, на чьих счетах лежат миллионы рублей? С какими трудностями им придется столкнуться? На эти вопросы в интервью Банки.ру ответил заместитель генерального директора АСВ Андрей МЕЛЬНИКОВ.
— Андрей Геннадьевич, велики ли риски невозврата вкладов, превышающих 700 тыс. рублей, если банку суждено быть ликвидированным?
— Риск частичной потери тех средств, которые превышают полностью застрахованные 700 тыс. рублей, в нынешних условиях я оцениваю в 10—20%. Мы живем в такой системе, где вероятность финансовых потерь действительно существует и она возросла в результате ухудшения качества активов банков. Однако такие риски я бы рассматривал как наихудший вариант событий. Мы надеемся, что вкладчики банков с отозванными лицензиями в большинстве случаев со временем вернут все свои средства до копейки.
— Какова процедура возмещения сумм, превышающих 700 тыс. рублей?
— Свои средства вкладчики проблемных банков могут вернуть либо в рамках ликвидации банка, либо за счет его санации, в том числе в случаях, когда активы банка переходят новому владельцу, который одновременно берет на себя все обязательства «утопающего» перед вкладчиками.
В первом случае, когда у банка отозвана лицензия, его готовят к банкротству и последующей ликвидации. Выплаты физлицам производятся за счет активов банка, которые состоят из его имущества (столы, стулья, оргтехника, недвижимость, автотранспорт и др.) и прав требования заемщиков. Здесь все зависит от стоимости этих активов и размера обязательств банка перед населением. Во втором случае обслуживание вкладов продолжается на прежних условиях,
— История знает немало случаев, когда к моменту полной ликвидации банка активов не хватало, чтобы расплатиться со всеми вкладчиками. Есть ли такой риск сегодня?
— Банков, которые были участниками системы страхования вкладов, лишились лицензии и не в состоянии полностью рассчитаться с вкладчиками — пока единицы. Самый «тяжелый» случай —
Размер выплат вкладчикам, безусловно, зависит от того, насколько качественны банковские активы. В 2004 году средний процент погашения требований всех кредиторов после банкротства равнялся 5—6%. По прошлому году этот показатель был равен уже 67%. Заострю ваше внимание на том, что в числе кредиторов банков не только вкладчики.
Как правило, до этого кризиса вкладчики в ходе ликвидации банка получали свои средства полностью, а каждый второй банк гасил все требования кредиторов — как перед физлицами, так и перед юрлицами. Этот результат был достигнут АСВ за счет того, что мы «закрутили гайки» в расходах на ликвидацию, перекрыли лазейки нечистым на руку банкирам в части вывода активов за счет их судебного и уголовного преследования, пресекли все попытки растаскивания имущества банка в период ликвидации.
Каким будет процент удовлетворения требований нынешних вкладчиков за счет активов банков, мы сказать не можем. Сейчас качество активов резко снизилось. Не исключено, что тот или иной тонущий банк мог выводить активы ещё за
Да, у нас есть банкиры, которые объявляются в международный розыск, у некоторых нет имущества. От этого вкладчикам, естественно, не легче. Однако в большинстве своем должностные лица банков стали, видимо, более сознательны. Меньше желающих мириться с пятнами в репутации, больше чувствующих неотвратимость наказания при совершении противоправных действий. Их логика понятна — «лучше вести себя честнее, целее будешь». Времена циничного отношения к клиентам, надеюсь, прошли. Хотя в период кризиса, боюсь, мы все же столкнемся с рецидивами недавнего прошлого.
— Каково количество и каков объем вкладов физических лиц, превышающих сумму страхового возврата? И каков общий объем вкладов физлиц?
— Исходя из того, что 98,5% вкладов у нас не превышают 700 тыс. рублей, подавляющему большинству вкладчиков нужно просто сесть, расслабиться и продолжать заниматься своими делами, а не бежать в банк, сломя голову, вынимать вклад, атаковать банки, банкоматы и все остальное. Максимум, что они могут потерять, это две недели ожидания выплаты страховки, если у банка отзовут лицензию. Тех, чьи суммы превышают этот размер возмещения, не более 1,5%. Хотя на их депозитах примерно 40% объема всех средств на счетах населения.
— И
— Я понимаю стремление банкиров удержать крупных вкладчиков, ведь это часть их бизнеса. Но это не задача государства — заботиться обо всех клиентах банка. Я допускаю, что можно было бы обсуждать повышение размера гарантий с 700 тыс. рублей, к примеру, до 1,5—3 млн. Однако считаю, что установленный на сегодня максимальный размер гарантии с точки зрения задач системы страхования вкладов, стабильности банковского
Стопроцентное страхование — это риск крайне высоких расходов федерального бюджета. Это покрытие всеми налогоплательщиками за счет подоходного налога убытков, которые несут только определенные категории наших граждан — крупнейшие вкладчики.
Справедливо это,
Я сомневаюсь, что большую часть нашего населения устроит такой подход. С моей точки зрения, это несправедливо. Поддержать банки точечно (за счет того же оздоровления или санации) можно и без полных гарантий по вкладам. Этим Банк России совместно с АСВ и занимается.
— Какие риски возникают при стопроцентном страховании?
— Я вижу серьезный риск неадекватного поведения банкиров и самих крупных вкладчиков. Страхуя все средства на депозитах физлиц, мы можем сконцентрировать миллионные вклады в банках, которые наиболее рискованны, которые точно будут предлагать повышенную процентную политику и при этом иметь «плохие» активы. Несмотря на это, вкладчики пойдут именно туда, поскольку знают, что государство им в любом случае заплатит. А значит, перспективы выхода из кризиса этих банков, ведущих более рискованную политику, не будет.
— Как вы относитесь к инициативе тех стран Европы, которые ввели стопроцентную гарантию возврата средств вкладчикам?
— Еврокомиссия крайне жестко критикует такую политику. Там считают, что даже гарантии до 100 тыс. евро должны рассматриваться в ЕС как максимальные и только на срок до 2011 года. Там понимают, что за введением полных гарантий стоят популистские решения правительств, которые в итоге приковывают себя к излишне большим обязательствам в будущем.
В той же Германии под полные гарантии вкладчикам правительство заложило в бюджете 500 млрд евро! Эта сумма сопоставима с ВВП страны. От таких цифр сами немцы испытали настоящий шок.
Думаю, что ответственное правительство может решиться на подобный шаг лишь в том случае, если обладает не только авторитетом внутри страны, но и очень большими ресурсами и экономикой, которая находится в лидерах по эффективности.
Те же самые американцы не пошли на полные гарантии. При этом у них кризис не лучше чем у нас, но они просто повысили размер гарантий, как и мы. Соседи Англии — ирландцы — ввели полную гарантию вкладов в шести крупнейших банках, но англичане им высказали решительное «фи!» и сами лишь повысили страховку до 50 тыс. фунтов стерлингов. Это эквивалентно российским гарантиям в 700 тыс. рублей, только с поправкой на доходы нашего населения.
Для России стопроцентная гарантия уже избыточная мера, поскольку пик оттока вкладов у нас уже миновал. Если банк хочет заманить вкладчиков, пусть поднимает процентные ставки, показывает свою прозрачность, ведет более открытую информационную политику. Это не задача государства — возвращать в банк крупнейших клиентов.
— Насколько пугающим вы считаете отток вкладов, произошедший в сентябре-октябре?
— Пугающая величина — это 15—20% оттока за месяц. Это было бы уже критично. А в октябре у нас отток был на порядок меньше. Более того, все самое страшное психологически уже случилось. Первый шок у подавляющего большинства вкладчиков прошел. Теперь люди принимают решения, исходя из тех знаний, которые у них есть. Это уже не паника, а более трезвая оценка ситуации. По нашим подсчетам, отток составил от 200 млрд до 300 млрд рублей, то есть до 5%, если учесть, что на депозитах было примерно 5 900 млрд.
— Есть ли у вас на примете банки, у которых в ближайшее время будут отозваны лицензии и которым грозит банкротство?
— Таких меньшинство. На сегодня ЦБ лишил лицензий только 8 организаций. (в минувший четверг список пополнился ещё двумя: Курганпромбанком и «Интегро»). В противовес этому примерно около 20 банков проходят процедуру финансового оздоровления за счет частных и государственных средств. На протяжении последних полутора месяцев на нашей «горячей линии» вкладчики жаловались примерно на 20—25 организаций. Всего банков, которые привлекают вклады, 939. Следовательно, масштаб проблемы пока невелик.
С точки зрения масштаба операций и количества кредиторов, чистоплотных по отношению к клиентам банков, конечно же, большинство. Число банков, которые будут уходить с рынка, — счетное. Мы оцениваем ситуацию как достаточно прогнозируемую.
Хочу пожелать вкладчикам уверенности, здравого оптимизма, терпения. Отдавайте себе отчет в том, что сейчас мы все вместе — банки, вкладчики, государство — оказались в очень непростом положении. К проблемам банков надо относиться
Беседовала Наталья ТРЕФИЛОВА
