Несмотря на заявление властей, что экономика России всерьез не пострадает от кризиса ликвидности на мировых финансовых рынках, предправления крупнейшего специализированного российского ипотечного банка DeltaCredit Игорь КУЗИН утверждает, что его коллегам следует быть бдительными и готовиться, в случае чего, быстро создать краткосрочные средства. Рост ставок по ипотеке неизбежен, считает он. О том, чего еще ждать банкам, если мировой кризис ликвидности всерьез заденет Россию, и что можно сделать властям, чтобы минимизировать его негативные последствия, Игорь КУЗИН рассказал в интервью Banki.ru.
— В начале августа вы получили от ваших акционеров, Societe Generale, рекордный для российского рынка ипотеки кредит в 300 млн. долларов, который, согласно заявлению банка, приведет к увеличению объемов его кредитования и снижению ставок «до среднеевропейских». Когда и насколько увеличатся объемы и снизятся ставки?
— Эта информация является стратегической. Поэтому ее не разглашаем. Точно так же мы не можем сказать, когда будут понижены ставки, потому что мы бы выдали большую часть нашей конкурентной стратегии.
— Но ведь банк уже сказал «а»: официально сообщил, что ставки будут снижены, а объемы увеличены, но не говорит «б» — насколько. Почему?
— В следующий раз мы скажем «б» — раскроем подробности. Как известно, сейчас ситуация на финансовых рынках неадекватная. До России эти проблемы в полной мере еще не докатились. Но на мировых рынках с начала августа раскручивается серьезный кризис ликвидности, который начался с банкротства нескольких десятков ипотечных компаний США, занимавшихся выдачей «плохих» кредитов («subprime», кредитов без первоначального взноса и справки подтверждения доходов, выдающихся клиентам с плохой кредитной историей — Banki.ru). Пока никто из крупных американских ипотечных компаний не обанкротился. Но каков будет размер их убытков, никто не знает. Эта неизвестность создает дефицит доверия.
Причем не на рынке «вторых-третьих эшелонов», а в Европе, на рынке LIBOR. То есть, между Barclays и Citigroup (одни из основных маркет-мейкеров денежного рынка Лондона — Banki.ru) сейчас царит недоверие (кто сколько потеряет). Мы ежедневно следим за ситуацией, пытаясь понять, куда она ведет, и будем корректировать наше ценообразования в соответствии с тем, что видим. Процентные ставки по ипотеке пока повышать не собираемся, хотя другие, как известно, это уже это делают (о повышении ставок по ипотеке недавно объявил Москоммерцбанк — Banki.ru). Время заставит большинство банков повысить ставки.
— Но ведь российские власти говорят, что кризис ликвидности на мировых рынках всерьез не заденет российскую экономику.
— Не надо думать, что нам это не грозит. Уровень доходности на российских рынках финансирования за последний месяц кардинально изменился. Возьмем «Газпром», который всегда размещал свои еврооблигации под самые низкие процентные ставки.
За бумаги, размещенные в ходе последнего выпуска, 8 августа, газовая монополия заплатила вдвое большую, чем планировала, премию. И это только начало. Сколько она заплатит инвесторам через 3 месяца? Думаю, в 3 раза больше. Это «Газпром»!
Прибыльность акций ВТБ, размещенных в ходе «народного» IPO, уже не на том уровне, на котором была обещана. Если взять «третий круг» банков, то я не знаю, сколько им придется заплатить за свое размещение. А у некоторых и вовсе никто не купит бумаги. Поэтому мы остаемся очень бдительными. Можно «разгонять паровоз», быстро снижая ставки, и приехать неизвестно куда, обнаружив, что больше нет денег на выдачу кредитов. Если вы заметили, в официальном сообщении об увеличении ставок по ипотеке наших коллег из Москоммерцбанка, сказано, что цель повышения — уменьшить объем выдачи кредитов. Почему? Потому что не хватает средств. Поэтому когда мы понизим ставки, понизим ли мы их вообще, будет зависеть от развития рыночной ситуации. Пока мы решили до конца осени заморозить минимальную ставку по нашим кредитам на уровне 8,5% в долларах и 10% в рублях.
— Что будет потом?
— Посмотрим.
— Намного ли в России вырастут ставки по ипотеке?
— Никто не знает. Могут и не вырасти. Но если так случится, то за счет того, что прибыльность ипотечного бизнеса значительно снизится, так как ставки привлечения средств в этот бизнес однозначно повысятся.
— Насколько?
— Трудно сказать. Пока мы не размещаем свои ценные бумаги и не видим, нам сложно это оценить. Если смотреть на западный рынок, то, во-первых, банки уже не могут разместить облигации, выпущенные под субстандартные кредиты (subprime). Эти бумаги никто не покупает. Если смотреть на классические транши с рейтингами «AAA» или «А», то процентные ставки по ним выросли
— Чем чревата сложившаяся ситуация для российских ипотечных банков?
— Она чревата не только для них, но и для всех. «Ипотечный кризис в США» не равняется «ипотечный кризис ликвидности в России». «Ипотечный кризис в США» равняется «кризис ликвидности во всем мире». То есть, страдать от нехватки денег будут все. Дешевых денег уже нет, таких как LIBOR+30 пунктов под 30-летние бонды. В этой связи мы сейчас будем переоценивать все свои риски. Сейчас везде сложности с размещением ценных бумаг. Инвестбанки андеррируют выпуск ценных бумаг, выкупают объем на себя, но не могут его дальше разместить. На Западе это сплошь и рядом. Только за одну прошлую неделю было совершено таких сделок на сумму около 200 млрд. долларов. 365 млрд. долларов за неделю на рынки капитала «впрыснули» Европейский Центробанк (ЕЦБ), ФРС США, ЦБ Японии и ЦБ Канады. Беспрецедентные суммы. Такого никто никогда не делал.
Впрочем, громадных потерь пока ни у кого нет. Хотя никто на рынке не доверят друг другу. Все пытаются понять, что происходит, и, вместе с тем, все заняты поиском ликвидности. Если вы заметили, доллар на прошлой неделе поднялся на 1,35 доллара за евро. Почему? Все расплачиваются с долгами, кредитные линии исчезают. Мы — часть международного рынка. Поэтому нельзя сказать, что проблемы будут только за рубежом, или только у ипотечных банков. Если они начнутся, то станут всеобщими. Ипотека в кризисных ситуациях обычно урезается первой. Так произошло и во время летнего кризиса доверия на межбанковском рынке в 2004 году. Почему? Потому что когда у банка не хватает наличных денег на ликвидность, ему нужно рассчитываться с вкладчиками, то последнее о чем он думает, это о выдаче 30-летнего кредита. Он отрезает эту часть бизнеса, потом отрезает среднесрочные кредиты и автокредиты, и, последнее, что он отрезает, это потребкредиты.
— Существует ли в России риск ипотечного кризиса, аналогичного США?
— Существует. При падении цен на недвижимость. Но масштабы такого кризиса будут малы, потому что ипотечные кредитные портфели у российских банков очень незначительные.
— Какой выход из ситуации?
— Готовиться к тому, чтобы, в случае необходимости, быстро создать краткосрочные средства. Каждый банкир знает, как это делается, смотрит на свой портфель, начинает искать, как из него сделать наличные деньги.
— Все ведь, наверное, уже итак готовятся?
— Не знаю, как все. Мы готовимся.
— Какие банки пострадают в первую очередь, если мировой кризис ликвидности серьезно заденет Россию?
— Как всегда: маленькие и неустойчивые, у которых нет больших собственных средств. А также банки, которые сильно фондируются на рынке капитала. В последнее время чуть ли не каждую неделю какой-либо банк открывал новый ипотечный бизнес с расчетом на секьюритизацию кредитов. Мы никогда не комментировали такого рода проекты, так как еще года два назад утратили иллюзию, что можно построить бизнес, «заточенный» под рынок капитала. Мы поняли, что у рынка капитала, даже если он очень здоровый, есть «окна» (кратковременные улучшения или ухудшения рыночной конъюнктуры — Banki.ru), в которые банк то попадает, то не попадает. Угадать, когда попадешь, очень трудно.
Обычно «окна» открываются, когда тебе не нужно, и зарываются, когда нужно. Я уже не говорю о тех ситуациях, когда вся цепочка на рынке капитала разрывается, как сейчас в США: бумаги, привязанные к ипотечным кредитам, ниже «ААА» никто не покупает, нет торгов, у бумаг, которые вы держите, не понятно, какая цена. Как известно, в России готовилось несколько сделок по секьюритизации ипотечных кредитов. Мне кажется, эти сделки просто не смогут состояться. Банки, которые используют разнообразную стратегию привлечения средств, поступают правильно. Например, мы часть денег привлекаем от материнской структуры, часть — с российского рынка, часть от секьюритизации.
— Возможны ли банкротства?
— Вряд ли. Ипотечные банки в России, думаю, не пострадают, так как не имеют больших объемов кредитования.
— Сколько продлится еще эта ситуация?
— По одной из версий, она закончится в октябре. По другой, весной 2008-го.
— Что, на ваш взгляд, можно сделать властям, чтобы минимизировать для российской экономики последствия международного кризиса ликвидности?
— В России сейчас идет предвыборная кампания, которая сопровождается призывами снизить ставки по ипотеке до какого-то определенного уровня. Я всегда говорю: не нужно называть никаких цифр. Можно призывать к снижению, только не называть цифр. Это опасно: у банкиров появляются обязательства. Но, к сожалению, меня не услышали. У банков большая инерция. Мы в какой-то степени подвержены давлению со стороны властей. А с другой на нас будет давить увеличение стоимости ресурсов. Ипотека это бизнес, где громадные суммы людям выдаются сразу, и маржа на ипотечные кредиты самая маленькая (около 0,5%) по сравнению с другими кредитными продуктами. Например, в потребкредитовании она достигает 40—60%. Если банк промахивается (заемщик ему не возвращает средства), то в его балансе сразу же появляется «дыра». Надо хотя бы остановить призывы к понижению ставок по ипотеке. Это неразумно сейчас делать. Наоборот, нужно сказать банкам: «Оценивайте свои риски так, как считаете нужным». Это первое.
Второе — нужно реально смотреть на вещи. Не стоит говорить, что Россия стоит отдельно от всего мира, и что нас пронесет. Во Франции и в Германии раньше тоже все было хорошо. Но в то же самое время банк BNP Paribas во Франции приостановил работу трёх фондов, а IKB Deutsche Industriebank в Германии пришлось и вовсе спасать. Поэтому нужно не обманывать себя, а просто внимательно следить за событиями.
Третье — готовить меры. Сейчас Центробанку надо учиться действовать так, как ЕЦБ, ФРС. Они, только услышав о проблемах, ринулись на рынок капитала. У них это заняло пару часов. Зарубежные регуляторы тут же были на рынке с ликвидностью, открыли «окно», начали отдавать деньги под свою резервную ставку рефинансирования. Мне кажется, ЦБ РФ нужно использовать уроки-опыты наших коллег
— Если б не проблемы на мировых рынках, до какой среднеевропейской величины вы бы снизили ставки?
— Сейчас средние ставки в Европе — 6—8%. Планировалось снизить ставки до верхней границы этого диапазона. Больше ничего не могу пока сказать. Все, как я и говорил, будет зависеть от ситуации. Мы полностью идем на поводу у рынка и никаких иллюзий не питаем, хотя и могли бы, потому что денег у нас достаточно. Но в то же время мы понимаем, что срок неизвестности будет сильно влиять на ситуацию. Поэтому если он начнет растягиваться, мы будем осторожничать.
— Сейчас становится модным кредитование в экзотических валютах. Насколько это интересно вам?
— Мы рассматриваем этот вариант.
— Если будете кредитовать, то в какой валюте и когда?
— Не скажу. Это будет слишком удобная информация для наших конкурентов.
— Вы критиковали рисковые кредиты в России — выданные без первоначального взноса и справки, подтверждающей доходы..
— Кто-то, может, их еще и продолжает выпускать. Но, я думаю, разгорающийся кризис ликвидности «почистит» российский рынок ипотеки от нездоровых предложений.
— Но ведь это отразится на доступности ипотеки.
— А США тоже сделали доступной ипотеку. И кто от это выиграл?
— Какой у вас объем просрочки?
— Менее 1%.
— Вы говорили, что в России отсутствует практика покрытия процентными ставками рисков. За границей качественный клиент получает кредит под 6% годовых, а некачественный — под 12%. Почему у нас нет такой практики?
— Потому что у многих банкиров бытует мнение, что наши заемщики другие. Они более качественные и платят по своим кредитам лучше, чем в других странах. Это не так. Потому что даже у «хороших» нет кредитной культуры. Они думают: «Подумаешь, пропустил платеж, заплачу потом за полгода, как за квартиру». И платят, когда уже накопится критическая масса долгов. А потом обнаруживают, что кредитная история вдруг испортилась. Банки также плохо знают психологию своих клиентов. Когда мы переживем первый кризис неплатежеспособности, тогда у нас появятся эмпирические данные, кто как себя ведет в стрессе. Так обычно выстраивается модель управления кредитными рисками. И банкиры подсчитывают: этот сегмент потерял столько-то, этот столько-то. Значит, мне надо заложить в ставку такой-то процент.
— То есть, кризис неплатежей по потребкредитам в России неизбежен?
— Конечно. Не сейчас, но через несколько лет он произойдет. Рынок идет вверх, потом падает. Так было во многих странах, и, я думаю, будет и у нас.
— Вы говорили, что ипотеку брать не страшно: вы сами брали ее четыре раза.
— Я брал в основном за рубежом. Первый кредит был в Канаде — там ставка составила 9 или 10% годовых. Потом я еще три раза брал кредиты в США под 8,7%, 6%, 5% годовых. Я уже продал там недвижимость и расплатился по кредитам. Ничего страшного в ипотеке нет. Все легко — пришел, заполнил анкету. Процедуры сейчас максимально упрощены.
— Но люди боятся не заполнения анкет, а кредитного бремени.
— Это скорее вопрос финансовой культуры и привычки. Во-первых, если соотнести рост доходов россиян с ростом процентных ставок по ипотеке, то зарплаты покрывают проценты. Таким образом, через год у человека столько же денег на покрытие кредита, сколько и сегодня. Во-вторых, используя кредит, человек начинает жить в своей квартире. Он погружается в кредитную кабалу, только если теряет работу. Чтобы избежать проблем, возникающих
— Ваши пожелания властям в нынешней ситуации?
— Быть осторожнее с обещаниями. Раньше ситуация на финансовых рынках способствовала заявлениям о доступности путём снижения ставок. Сейчас все знают, что доступность больше определяется ценой на недвижимость, а не ставкой на кредит. И ситуация на финансовых рынках начала меняться. В 1997 году государство изо всех сил держало стабильность, поддерживая рынок ГКО, но потом пирамида рухнула. Сейчас этого нельзя делать. Сейчас падать будет больнее, чем в 1998 году.
Беседовала Светлана БАРСУКОВА
Фото: пресс-служба DeltaCredit
