Управляющий директор по банковским рейтингам «Эксперт РА» Александр Сараев рассказал Банки.ру, охладит ли PTI рынок потребкредитования и когда начнется рост неплатежей.
— С 1 октября российские банки будут обязаны рассчитывать предельную долговую нагрузку заемщиков-физлиц (PTI. — Прим. ред.). Банк России рассматривает это как одну из мер для охлаждения рынка необеспеченного потребительского кредитования. Цель будет достигнута?
— Мы ожидаем, что темпы роста потребительского кредитования снизятся, но в большей степени это будет заметно по итогам второй половины года. Уже начиная с мая, если сравнивать месячную динамику, началось сокращение темпов роста необеспеченного потребительского кредитования, тем не менее совокупный прирост по итогам первого полугодия превысил результат первой половины 2018 года почти на 2 процентных пункта и составил порядка 11%. Отчасти этот всплеск связан с активизацией банков после анонсирования ужесточения PTI, многие банки сейчас начали более активно и агрессивно выдавать кредиты, чтобы успеть нарастить свой доходный кредитный портфель до того, как в силу вступят новые требования. Поэтому на коротком отрезке возможен небольшой всплеск, но очевидно, что с 1 октября пойдет охлаждение.
— Что вообще можно считать неким подтверждением того самого охлаждения рынка потребкредитования?
— ЦБ сейчас хочет добиться прекращения ускоряющегося тренда на рост, который наиболее отчетливо проявился во второй половине 2018 года. Я думаю, что сокращение годовых темпов с текущих 22—23% до ожидаемых по итогам 2019 года 18% удовлетворит тем целям, которые ставил перед собой Банк России. И второй момент — тренд на плавное замедление темпов роста должен быть устойчивым.
— То есть для российского рынка в его текущем состоянии рост розничного кредитования выше 15% — это естественно?
— Ну, скажем так, 15% — это приемлемые темпы роста. Они все равно относительно экономики и других сегментов банковского бизнеса несколько избыточны. Но потребность в кредитных ресурсах есть, уровень закредитованности населения в сравнении с развитыми странами не такой высокий. Кроме того, розница — это одно из немногих оставшихся направлений банковского бизнеса, где банки могут генерировать высокий доход. И сейчас, пока рынок находится в стадии роста, пока нет увеличения неплатежей, на этом направлении можно очень хорошо зарабатывать. Весь вопрос в том, когда цикл развернется и пойдет рост неплатежей. Все розничные банки будут активно сокращать свои объемы выдач.
— По-вашему, когда этот слом произойдет?
— На 2019 год мы это не закладываем. Я думаю, что, вероятнее, это вторая половина следующего года.
— Будет ли Банк России смотреть не только на темпы роста портфеля, но и на другие показатели рынка потребкредитования?
— Думаю, помимо необеспеченного кредитования, Банк России будет внимательно отслеживать уровень долговой нагрузки заемщиков, которые берут ипотеку. По статистике, ипотечный портфель имеет низкий уровень просроченной задолженности, но на практике это не совсем так. Когда заемщик не может платить, это уже становится проблемой банка, потому что кредиты достаточно крупные. Соответственно, банк ищет пути урегулирования этой ситуации. Допустим, произойдет разворот рынка, на ипотечном рынке начнется рост дефолтов. У банков начинает скапливаться большое число квартир на балансе, что может оказать давление на уровень цен на недвижимость. И реализовать их по той стоимости, по которой банки хотели, чтобы покрыть свои расходы, они не могут. В результате многие банки идут на то, чтобы реструктурировать заемщикам условия кредита, удлиняют срок кредитования, что снижает объемы ежемесячного платежа и позволяет избежать отражения просроченной задолженности на балансе. Подобная ситуация уже наблюдалась в 2008 году, например когда заемщику оставалось платить пять лет, сроки удлинялись до 10—15 лет, что позволяло заемщику обслуживать задолженность, а банку не отражать просроченную задолженность на балансе, но, как показывает практика, значительное число таких историй все равно со временем трансформировались в безвозвратный кредит. Поэтому, когда происходит реструктуризация, по сути, просрочка никак не отражается, ее нигде не видно. Но по факту это проблема, которая скрыта.
— Сейчас вы видите по балансам банков, что эта скрытая проблема начинает нарастать?
— Пока нет. Определенный рост уровня просроченной задолженности есть, но это все в рамках допустимого, и явного тренда нет. Пока цены на рынке недвижимости стабильны, банкам будет выгодно изъять недвижимость и потом ее реализовать.
— В ожидании введения ПДН банки стали удлинять сроки потребительского кредитования. И ЦБ уже говорил о том, что собирается ограничивать срочность ссуд. Как вы эту инициативу оцениваете?
— На самом деле удлинение сроков кредитов — это очень опасная тенденция. Мы тоже ее видим. Ранее даже пятилетние потребкредиты были чем-то невообразимым, а сейчас активно предлагаются как пятилетние, так и семилетние кредиты, в некоторых случаях мы видели даже 15-летние потребкредиты. Следующим шагом Банка России станет ограничение сроков и введение повышенных коэффициентов риска.
— Сколько игроков могут ощутить эти изменения в части PTI на себе? И если говорить про более жесткую меру — регулирования сроков, то сколько в этом случае банков «попадут»?
— Смотря что мы подразумеваем…
— Им придется лавировать…
— Очевидно, что все розничные игроки в какой-то степени лавируют. Все пытаются отловить момент, когда рынок перейдет в стадию спада. У всех банков используются для этого разные метрики. И, как показывают кризисы, нет какого-то достоверного показателя, который мог бы четко предсказать окончание фазы роста. Если говорить о том, на кого это может оказать критическое влияние, таких игроков не так много.
— Сколько?
— Если взять топ-100 банков по размеру активов, то три. Просто несколько игроков и так в плохом состоянии перманентно. Если мы говорим о том, упадет ли кто-то из розничных игроков от введения PTI, скорее ответ — «нет». Если кто-то из розничных игроков упадет, это будет не из-за PTI, это накопленные проблемы, давние, которые просто тянутся. PTI, конечно, окажет определенное давление, буферы запаса могут снизиться, но это все в пределах разумного. С учетом того, что розничные банки обладают в среднем более высоким запасом капитала, чем корпоративные игроки, для них снижение примерно на 1 процентный пункт приемлемо.
— Есть тезис, что сейчас банки не ограничивают рост потребкредитования, поскольку даже при повышенных коэффициентах риска они сформировали определенный запас капитала. Видите ли вы, что банки, условно говоря, готовы тратить свой капитал, больше отдавать на резервы, но при этом не сокращать свою долю на рынке розницы и не снижать темпы роста своих портфелей?
— Банки все-таки понимают, что те меры, которые принимает ЦБ, — это не просто так, и они тоже видят то, что происходит на рынке. Поэтому наиболее топовые игроки с высоким качеством риск-менеджмента, обладающие достаточно большим запасом капитала, который может им позволить продолжать действительно сохранять темпы роста, все равно свои риск-политики потихонечку закручивают. Практически все топовые игроки сейчас не декларируют, что они будут продолжать на этом рынке ускоряться. Скорее, примерно так же, скорее, чуть-чуть вниз пойдут. Даже те, у кого капитал и позволяет.
— Получается, что рынок, в принципе, пересмотрел свою политику?
— И да, и нет. Есть традиционно розничные игроки, которые давно на этом рынке и за которых более спокойно, потому что они как минимум пережили кризис 2014—2015 годов и сделали выводы. А есть другая группа банков, в которых розница не была никогда сильным направлением. Это изначально корпоративные банки, которые, поняв, что они теряют долю рынка, пошли развивать ипотеку и «потребы». Эти банки гораздо более агрессивные, у них нет опыта прошлых лет. У них как раз может быть недооценка риска, неправильное принятие управленческих решений. Плюс они гораздо хуже могут понять момент перехода рынка к спаду. То есть обожгутся на хайпе.
— Таких много?
— Их достаточно много. Но если говорить о банках из числа топ-100, то их порядка четырех-пяти.
Беседовали Юлия КОШКИНА, для Banki.ru, Евгения ОГУРЦОВА, Banki.ru
