В среду, 23 августа, 9-й арбитражный апелляционный суд рассмотрит апелляционную жалобу Сбербанка на решение Арбитражного суда Москвы.
В июне арбитраж признал сделку «валютный опцион» между банком и «Транснефтью» недействительной и распорядился применить последствия недействительности в виде двусторонней реституции путем возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Эксперты говорят, что решение апелляционной инстанции может стать ключевым в судебном процессе, который поставил под угрозу существование рынка деривативов.
Решение суда, вставшего в споре «Транснефти» и Сбербанка на сторону нефтяной компании, может поставить под угрозу весь российский рынок деривативов, заявлял ЦБ. «В этих условиях мы вынуждены прогнозировать серьезное сокращение российского внебиржевого рынка ПФИ (производный финансовый инструмент, или дериватив). Отсутствие возможности хеджирования валютных и процентных рисков экспортеров и импортеров поставит под угрозу значительную часть экономики, связанную с импортом и экспортом», — говорилось в сообщении регулятора.
22 августа газета «Коммерсант» сообщила, что ЦБ разослал крупнейшим (системно значимым) банкам письмо с просьбой предоставить детальную информацию о сделках по хеджированию рисков. Регулятор на фоне истории с «Транснефтью» просит банки в «короткие сроки» предоставить перечень контрагентов, заключивших с банком такие сделки (если есть потенциальные риски по оспариванию условий); размер открытых лимитов по данным контрагентам; номинальную и текущую справедливую стоимость сделок, плановые сроки погашения, цели хеджирования; план мероприятий по минимизации рисков.
ЦБ РФ разослал крупнейшим (системно значимым) банкам письмо с просьбой предоставить детальную информацию о сделках по хеджированию рисков. Об этом «Коммерсанту» рассказали участники рынка, и газете удалось ознакомиться с содержанием письма: в нем ЦБ просит банки в «короткие сроки» предоставить перечень контрагентов, заключивших с банком такие сделки (если есть потенциальные риски по оспариванию условий); размер открытых лимитов по данным контрагентам; номинальную и текущую справедливую стоимость сделок, плановые сроки погашения, цели хеджирования; план мероприятий по минимизации рисков.
По мнению юриста BMS Law Firm Владимира Шалаева, апелляция должна отменить решение первой инстанции. «Обе стороны были заинтересованы в исполнении сделки, кроме того, ее исполнение началось в 2013 году. Суть сделки заключается в снижении рисков, связанных с изменением курса валюты. Стоит отметить, что сделка являлась двусторонней. В данном случае суд признал недействительным комплексный финансовый договор, страхующий риски компаний от изменения курса валюты. Фактически суд взял на себя роль валютного регулятора, что само по себе недопустимо. Опционные договоры широко распространены на финансовом рынке, чаще всего заключаются опционы на иностранную валюту и нефть, такое решение суда может положить фактический конец использованию такой формы договора в России», — прокомментировал Шалаев.
«Надеюсь, что суды вышестоящих судебных инстанций смогут более конструктивно подойти к решению этого вопроса, — говорит партнер юридического бюро «Замоскворечье» Дмитрий Шевченко. — Апелляционная инстанция в этом вопросе является ключевой, поскольку решение вступит в законную силу, и, соответственно, здесь очень тонким будет являться момент в части обязательности его исполнения. Поскольку сумма является достаточно серьезной даже для такого крупного банка, как Сбербанк, я полагаю что апелляция очень щепетильно подойдет к этому вопросу и, скорее всего, отменит решение. Я считаю, что ситуация с этим решением — ситуация больше из сферы здравого смысла, чем судебного прецедента. Тем более, что в нашей стране судебный прецедент официально не признается источником права», — указал эксперт.
Если суд не пересмотрит решение, то это может привести к значительному росту рисков предоставления корпоративным клиентам спекулятивных для них продуктов (wrong way risk), что снизит кредитные риски корпоративного сектора в целом, считает аналитик RAEX («Эксперт РА») Филипп Мурадян. «С другой стороны, это подорвет доверие к заключению контрактов ПФИ в российской юрисдикции и может побудить участников рынка заключать все контракты (включая хеджирующие сделки) в иностранном праве, что неизбежно приведет к росту затрат на заключение этих сделок, а значит, и росту стоимости хеджа», — говорит Мурадян.
Управляющий партнер Коллегии адвокатов «Ковалев, Тугуши и партнеры» Сергей Ковалев считает, что это решение имеет прецедентное значение и существенные последствия для финансового рынка. «Ранее суды исходили из формально-правовой позиции, в соответствии с которой сумма финансового обязательства подлежала выплате стороной, «не угадавшей» изменение курса валют. Действовал принцип: «договор есть договор». Принятый судом в настоящем споре подход исходит из профессионализма и, как следствие, добросовестности отношений сторон. Такая оценка является субъективной и во многом зависит от усмотрения суда», — указал Ковалев.
Ассоциация российских банков (АРБ), Национальная ассоциация участников фондового рынка (НАУФОР) и Национальная финансовая ассоциация (НФА) ранее выступили с заявлением в отношении решения суда о недействительности договора валютного опциона между Сбербанком и «Транснефтью». Ассоциации высказали обеспокоенность по поводу признания такой компании, как «Транснефть» слабой стороной, так как это «не только дезориентирует участников, но и создает риски для российского рынка внебиржевых производных финансовых инструментов».
«По сути, любая сделка, заключенная банком с контрагентом, не являющимся финансовым институтом, теперь может быть признана судом недействительной, вне зависимости от профессионализма контрагента, либо осуществленного раскрытия информации», — считают профучастники рынка.
Напомним, НК «Транснефть» обратилась в Арбитражный суд Москвы с иском к Сбербанку о признании недействительной сделки «валютный опцион с барьерным условием» от 27 декабря 2013 года. В суде представители «Транснефти» объясняли, что недобросовестность банка «проявлялась в предложении и навязывании под видом субсидии невыгодной высокорисковой, спекулятивной сделки, не отвечающей декларируемой ответчиком цели снижения стоимости обслуживания облигаций истца за счет соответствующего использования опционной премии, суть исполнения и риски по которой истец не был в состоянии самостоятельно оценить в силу отсутствия у него опыта и квалификации в сфере заключения сделок со сложными производными инструментами».
Согласно условиям сделки, при достижении барьерного курса (50,35 рубля за доллар) у «Транснефти» возникала односторонняя обязанность по выплате в пользу банка рублевого эквивалента денежной суммы, рассчитанной на основании формулы, закрепленной в условиях конверсионных сделок.
В результате исполнения сделки «Транснефть» выплатила Сбербанку сумму в размере 66 млрд 954 млн рублей, что более чем в 138 раз превысило полученное банком по сделке. «Данная значительная сумма, как указывает истец, составляет сверхприбыль ответчика, что дополнительно свидетельствует о нарушении баланса интересов сторон по сделке», — отмечалось в материалах суда. Сбербанк в суде объяснял, что не преследовал цели получения неразумного обогащения по сделке, так как при совершении сделки не знал и не мог знать о росте курса доллара к рублю выше установленного в сделке барьерного значения. Банк не получил сверхприбыль по сделке, так как понес расходы на хеджирование своих рисков, соизмеримые с полученным по сделке.
Арбитражный суд 21 июня принял решение удовлетворить иск и применить последствия недействительности в виде двусторонней реституции.
Анна ПОНОМАРЕВА, Banki.ru
Комментарии
А не пора ли регулятору озаботиться ситуацией вокруг продажи высокорисковых финансовых продуктов физическим лицам?
Всем известна ситуация с Банком «ТРАСТ», который за один день присваивал статус квалифицированного инвестора своим вкладчикам и как брокер продавал им высокорисковый финансовый инструмент – кредитные ноты, денежные средства от реализации которых при размещении ему же и поступили в качестве субординированных займов. Продажа кредитных нот, предлагаемых вкладчикам до признания их квалифицированными инвесторами под «соусом» аналога депозита, позволило перевести в этот финансовый инструмент более 16 млрд. рублей, львиной долей из которых являются деньги вкладчиков, если не вся сумма. Все шло хорошо, процесс был поставлен на поток, но случилось непредвиденное – санация. Суммы субордов, которые являлись обеспечением кредитных нот, списали, а людям, с каждым из которых Банк заключал договор, гарантирующий выкуп кредитных нот по первому требованию, объявили о том, что они сами виноваты, дескать знали, что покупали.
Представители ТРАСТА, представляя в каждое из дел, рассматриваемых в Басманном районном суде выдержки из Википедии, доказывали, что кредитные ноты являются нотами участия в займе и доказательством заключения договора об участии в кредитном риске. Суд поддержал их доводы и в своей мотивировочной части изложил именно то, о чем они просили.
Но всем известно, что доля в суборде не может быть уступлена физическим лицам, ибо это запрещено Базель III. И сейчас, когда эти самые физлица пошли в арбитраж оспаривать списание субордов, представитель Центрального Банка активно защищает позиции ТРАСТА.
Если суд признал ТРАНСНЕФТЬ слабой стороной, то кто же тогда физическое лицо – владелец высокорискового финансового инструмента?
Проблема намного глубже и шире, чем нам может показаться с первого взгляда.
И в первую очередь, по моему мнению и мнению всех тех граждан, интересы которых я защищаю, регулятору нужно обратить свой взор на проблемы защиты физических лиц в банковском секторе, которые действительно являются слабой стороной и совершенно не способны оценить риски вложения денежных средств в высокорисковые финансовые инструменты, правовая характеристика многих из которых вообще отсутствует в нашем законодательстве.