Еще осенью, когда рубль слабел, экономисты всерьез обсуждали вероятность девальвации после президентских выборов-2018: дескать, до 18 марта рубль будут держать, а после — что случится, то случится. Насколько реально новое резкое ослабление рубля и к чему оно приведет?
Рост цен на нефть, наметившийся в конце 2017 года, дает надежды закончить 2018-й без дефицита бюджета и в целом играет на руку очевидному следующему президенту России. Однако резкое, хоть и краткосрочное, падение рынков в начале прошлой недели заставило вспомнить о хрупкости нашего благополучия. Тем более что и США могут в любой момент преподнести нам очередной санкционный сюрприз. Можно ли ожидать в этих условиях резкого ослабления рубля после президентских выборов? И способна ли девальвация рубля помочь российской экономике начать расти сколько-нибудь заметными темпами, а не на 1,5% в год?
Привычка падать
Главный приз, который может получить экономика в результате девальвации, — импортозамещение. В теории. Однако на практике так бывает не всегда. «В 1998 году обвал рубля дал примерно на четыре года заметный эффект импортозамещения. Однако ни в 2008 году, ни в 2015-м подобного не было», — говорит директор аналитического департамента Промсвязьбанка Николай Кащеев.
Девальвация 1998 года была самой глубокой: если в августе 1998 года, еще до дефолта, доллар стоил 6,3 рубля, то в январе 1999-го — уже 21. Девальвация, объявленная одновременно с дефолтом по госдолгу, была вынужденным ответом на два внешних шока: падение цен на энергоносители и кризис в Юго-Восточной Азии. Падение экономики оказалось резким, но коротким: начиная с 2000 года ВВП России рос весьма высокими темпами вплоть до следующего кризиса, 2008 года. Впрочем, тогда российская экономика росла не столько благодаря живительному воздействию кризиса, сколько из-за благоприятной внешней конъюнктуры — постоянно растущих мировых цен на нефть.
Девальвации 2008 и 2014—2015 годов уже не были такими сильными. Целительный эффект в виде растущего импортозамещения и конкурентоспособного экспорта оказался минимальным. И можно быть уверенным: если девальвация случится в ближайшее время, России от нее будет один вред. По крайней мере, опыт последней девальвации, 2014—2015 годов, показал: за последующие три года зависимость российской экономики от импорта точно не снизилась.
«Импортозамещение»: пока только слово придумали
В период 2014—2017 годов российская промышленность сохраняла свою зависимость от импорта примерно на одном и том же уровне, показывают исследования Института Гайдара. Первые замеры были сделаны еще до девальвации, в апреле 2014 года. Тогда около 40% предприятий заявили о критической зависимости от импорта: невозможности отказаться от закупок импортного оборудования, сырья и материалов при любом росте цен. В декабре 2014 года, после девальвации, когда рост импортных цен стал неизбежен, а сам импорт упал практически на треть, 40% российских предприятий все равно были не готовы отказываться от импорта. О своей независимости от импорта в части машин и оборудования заявили лишь 22% предприятий, а в части сырья и материалов — 33%.
Такой расклад заставил исследователей обратиться в 2015 году к причинам, мешающим импортозамещению. Основной барьер — отсутствие российского оборудования и сырья, причем любого качества: в январе 2015 года так ответили 62% предприятий. На втором месте — низкое качество отечественных аналогов: 35% ответивших. Последующие три года наблюдений показали, что значимых положительных сдвигов в производстве в России нового оборудования и сырья не произошло. Даже наоборот. За три года ситуация изменилась в худшую сторону. В июне 2017 года на отсутствие российского оборудования и сырья жаловались уже 69% предприятий, а на низкое качество российской продукции — 37%. Третьей по значимости преградой для импортозамещения стала недостаточная поддержка со стороны властей: в 2015 году на это жаловались в 18% случаев, в 2017-м — в 10%.
Тем не менее за время кризиса небольшое импортозамещение все же произошло. Однако 2017 год показал снижение масштабов импортозамещения в закупках предприятий до самого низкого уровня за все три года мониторинга — импорт опять стал расти, как только стабилизировался курс рубля. В конце 2017 года 7% компаний сообщили о сокращении или о полном обнулении физической доли импорта в закупках машин и оборудования. Что касается импортного сырья и материалов, то от них к IV кварталу 2017 года смогли отказаться только 8% предприятий.
Почему успехи оказались такими скромными? Эксперты Института Гайдара считают основной причиной сформировавшуюся за предыдущие годы зависимость российской промышленности от импорта. Закупая иностранное оборудование, предприятия были вынуждены переходить на импортные комплектующие и сырье: отчасти потому, что в России не производят адекватного по качеству сырья. Но в первую очередь потому, что зарубежные производители, как правило, стараются предложить комплексные поставки, чтобы привязать покупателя к своей продукции на всех этапах его использования.
Впрочем, эксперты Института Гайдара подчеркивают: снижение объемов импортозамещения — это еще и следствие укрепления рубля в 2017 году.
«Нашей экономике в большинстве случаев не удалось эффективно воспользоваться возможностями, которые предоставляет ослабление национальной валюты, — говорит Николай Кащеев. — Эти периоды можно было бы использовать хотя бы для некоторых структурных реформ. Поскольку такие периоды отчасти благоприятны в связи с ослаблением внешней конкуренции. Но каждый раз девальвация была лишь поводом пожать ее достаточно случайные плоды и продолжать вести бизнес как обычно. Потом девальвационный эффект утрачивался, и наша экономика вновь полагалась на нефть».
Но, может быть, что-то изменится в следующий раз и новый виток обесценивания рубля принесет все же долгожданный эффект? Может быть, нашей экономике удастся произвести импортозамещение одних товаров и нарастить экспорт других?
Лучше и не начинать
«Возможности импортозамещения, при прочих равных условиях, представляются ограниченными, так как Россия в настоящее время не производит значительного ассортимента продукции, потребляемой на внутреннем рынке, — говорит главный инвестиционный стратег Ситибанка Дмитрий Голубков. — Делать капиталовложения и наращивать производственные мощности для обслуживания сравнительно небольшого по мировым меркам рынка (с населением около 147 миллионов человек) может оказаться не всегда рентабельным».
«В направлении развития экспорта перспективы более интересные», — отмечает Голубков и напоминает о политике ряда азиатских стран, которые искусственно занижали курс национальной валюты, чтобы нарастить экспорт. Но помогло бы это России? Для этого, говорит Голубков, важно понять, в каких секторах экономики у России есть относительное конкурентное преимущество на внешних рынках. «Но важно также, чтобы рост прибылей данных секторов транслировался в рост капиталовложений, что позволило бы увеличить реальный выпуск и экспорт продукции, — считает эксперт. — При этом, принимая во внимание невозможность заменить часть импортной продукции российскими аналогами, важно «не перегнуть палку» с понижением курса национальной валюты».
С другой стороны, только сильная девальвация и способна встряхнуть экономику, дать ей второе дыхание, уверен советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. «Для того чтобы девальвация реально помогла экономике, она должна быть сильной, как в 1998 году, — утверждает Хестанов. — Масштаб же девальваций 2008 и 2014 годов был намного меньше».
Отчасти с этим соглашаются и эксперты Института Гайдара. Одной из причин медленного импортозамещения, о котором мы говорили выше, они как раз называют вялотекущий характер кризиса 2015—2016 годов, который не привел к резкому сокращению выпуска в российской промышленности и не потребовал масштабного отказа от подорожавшего импортного сырья.
Заплатит народ
Но у сильной девальвации, которая только и могла бы помочь российской экономике, есть существенный побочный эффект. За эту помощь заплатило бы население — резким снижением уровня жизни, как это было, например, в 1998 году. «Около трети потребительской корзины — импорт, — напоминает Сергей Хестанов. — Соответственно, девальвация разгонит инфляцию». А поскольку рассчитывать на быстрое импортозамещение в ближайшем будущем не стоит, то «понижение курса рубля просто сделает более дорогими импортные товары для российского потребителя», поясняет Дмитрий Голубков.
Ускорение инфляции и снижение реальных доходов населения — это реальность девальвации. Но в России реальные доходы населения и так уже снижаются четвертый год подряд. Заставлять людей терять еще больше чревато. Как говорят все чаще, «телевизор побеждает холодильник только на коротких промежутках времени».
«Девальвация чревата не только инфляцией, но и ухудшением как потребительских настроений, так и самочувствия бизнеса и доверия к национальной валюте, которое восстанавливается медленно и с большим трудом», — обращает внимание Николай Кащеев.
«Формирование девальвационных ожиданий снижает экономическую активность. И в более длительном промежутке времени может, напротив, привести к замедлению темпов экономического роста», — полагает портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Дмитрий Дорофеев.
Рубль может упасть. Но чуть позже
Хорошая новость состоит в том, что резкая девальвация — маловероятный сценарий в ближайшем будущем: нефть относительно дорогая, а санкции против России пока несерьезные. Рост стоимости нефти привел к снижению дефицита бюджета, говорит Сергей Хестанов. Большого избытка нефти на рынке сейчас нет, рост добычи вне ОПЕК идет очень медленно, соответственно, сильного давления на рубль пока не наблюдается. Это временное явление, но время еще есть, считает Хестанов. По крайней мере, до 2020—2022 годов.
Введение нового бюджетного правила стало стабилизатором для экономики и заметно снизило нашу подверженность негативным внешним шокам как на рынках капиталов, так и на рынке нефти, считает Дорофеев. «В результате даже при существенном снижении цен на нефть заметного снижения курса рубля произойти не должно, за счет соответствующего снижения объемов покупки валюты со стороны Минфина», — уверен эксперт.
«Власть в настоящее время заинтересована в сохранении стабильности на валютном рынке и отсутствии резких изменений на нем, — продолжает Дмитрий Дорофеев. — Именно сохранение данной политики в дальнейшем позволит значительно ускорить потенциальные темпы экономического роста РФ».
Впрочем, небольшое ослабление валюты российской экономике помогло бы, полагает Сергей Хестанов. Вариант, который был бы идеален, по мнению эксперта, — это «плавное снижение курса рубля с темпом, сопоставимым с инфляцией». Правда, при этом Хестанов уверен, что лучшим способом стимулировать рост экономики был бы тот, о котором говорят уже лет 20: реформы, защита частной собственности, дерегулирование, приватизация.
Милена БАХВАЛОВА, Banki.ru