Как поступать маленькому человеку, когда рушится финансовая архитектура?

За две-три недели до начала саммита G-20 в Лондоне вопрос о замене доллара в качестве мировой резервной валюты неожиданно стал центральным в дискуссиях политиков и мировых СМИ. Спор сделал очевидными две вещи. Во-первых, саммит оставит этот вопрос без ответа. Во-вторых, чем быстрее будет решена проблема новых мировых денег, тем более безопасным будет будущее планеты.

16 марта на сайте президента Медведева были опубликованы российские предложения к саммиту G-20 в Лондоне. Среди прочего там содержалось и «создание наднациональной резервной валюты, эмиссия которой будет осуществляться международными финансовыми институтами». В качестве эмитента новой валюты был назван МВФ, а самой «суперрезервной» валюты — SDR (Special Drawing Rights или Специальные права заимствования) — виртуальная расчетная единица фонда, которая определяется на основе корзины основных мировых валют.

Из комментариев российских политиков стало ясно, что Москву поддерживают страны БРИК (Бразилия, Индия и Китай), а также Южная Корея и Южно-Африканская Респуб­лика. Вообще идея замены доллара обсуждалась довольно вяло ровно до тех пор, пока ее не повторил глава Центрального банка Китая Чжоу Сяочуань. Тогда мировые СМИ бук­вально взорвались: ведь КНР, по сути, является банкиром США — из $2 трлн китайских резервов 65% хранится долларах. «Махинации в валютной политике между США и Китаем становятся все более захватывающими и интригующими», — откликнулся Нэйл Меллор, валютный стратег Bank of New York Mellon Corporation.

Ответ американцев на китайскую ини­циативу последовал какой-то нескладный. С одной стороны, президент Обама сказал, что США намерены сохранить свое лидерство в глобальной экономике и доллар как резервную валюту. С другой стороны, глава американского казначейства Тимоти Гейтнер за­явил было, что он «вполне открыт» к обсуждению китайского предложения, но тут же был наказан рынком — последовало резкое падение американской валюты. Опомнившись, Гейтнер взял свои слова назад и пообещал, что доллар еще долго будет играть роль мировых денег. Истерика на валютных рынках временно улеглась. Однако дискуссия только набирала обороты.

Экспертная комиссия ООН по реформе международных финансов на прошлой неделе также рекомендовала переход к резервной валюте «в виде корзины». Член комиссии Авинаш Персо заявил, что календарь реформ зависит теперь только от политиков. Он подчеркнул: «Центральные банки наблюдают друг за другом. Многие страны хотят начать настоящий диалог с американской администрацией, прежде чем приступить к распродаже казначейских облигаций США». В середине прошлой недели глава МВФ Доминик Стросс-Кан не исключил, что основная дискуссия по поводу резервной валюты еще впереди: «Это очень хороший вопрос. Думаю, что разговор о новой валюте совершенно легитимен, и он состоится в ближайшие месяцы».

Следует ли ожидать, что Соединенные Штаты будут сильно сопротивляться этой дискуссии? Ведь они теряют, и много теряют. Во-первых, до сих пор они имели возможность выпускать долларовые банкноты в таком количестве, что без труда могли удовлетворять постоянно растущие запросы своих потребителей. Во-вторых, они сильно выигрывали от так называемой привилегии сеньората. В-третьих, им были доступны самые дешевые кредиты, поскольку страны-экспортеры хранили свои резервы в облигациях американского казначейства.

И все-таки американцам от этой доходной привилегии придется отказаться. В долгосрочной перспективе начинает работать так называемый парадокс Триффина: чем больше долларов расходится по миру в качестве резервной валюты, тем труднее США контролировать курс собственной валюты. Собственно, этот парадокс отчасти объясняет, почему США были обречены стать эпицентром глобального кризиса. Сегодня резервы цент­ральных банков, по подсчетам МВФ, достигли астрономической цифры в $6,9 трлн, из них две трети — именно в долларах. И когда Гейтнер заявил о готовности обсуждать вопрос перехода к новой мировой валюте, он-то как раз отлично понимал суть проблемы. Так что похоронить доллар как мировую валюту готовы даже сами американцы.

Остаются два важных вопроса. Первый: как скоро должен осуществиться этот переход? Китаю будет очень непросто: новые мировые деньги будут основываться на корзине валют, в которую на этот раз войдет и юань, а до сих пор Китай занижал стоимость своей валюты (пока свободно не конвертируемой) ради улучшения своих экспортных возможностей. Новая валюта потребует, чтобы юань стал полностью конвертируемым. А значит, китайцам придется радикально пересмотреть свою экономическую стратегию. Второй вопрос: из каких валют и в какой пропорции будет формироваться пресловутая корзина? Китай сейчас добивается усиления своего влияния на мировые финансы. Пока в МВФ ему принадлежит 3% голосов, примерно столько же у Бельгии, поскольку голоса распределяются в зависимости от вклада стран в фонд. Но если Китай получит право голоса пропорционально накопленным резервам, он немедленно займет место самой могущественной нации, которое пока принадлежит США. К такому резкому изменению status quo не готов никто.

Конечно, саммит G-20 не то место, где этот вопрос может быть решен. Переход к новым мировым деньгам может быть только постепенным. Но оставит ли кризис политикам такую роскошь, как время? А между тем идея новых мировых денег — это только идея, практический успех которой вовсе не гарантирован.

Надо хорошо понимать, что речь идет не просто о новой финансовой архитектуре, но также и о радикальном изменении всей политической картины мира — о создании основ мирового правительства. Управление мировыми финансами больше не может быть делом одного государства, глобального лидера, а должно стать прерогативой сверхнационального института, которому государства отдали бы часть своего суверенитета — право на эмиссию денег.

Бывший глава Европейского банка реконструкции и развития, известный французский экономист Жак Аттали так выразил суть нынешнего переходного периода: «Пока мы наблюдали глобализацию рынка без глобализации правового государства. Но рынок без государства не может работать. Сегодня существует только один рынок без государства — это Сомали, настоящая катастрофа для населения. Пока мы двигаемся к планетарному Сомали. Считаю, что наступил момент подумать о мировом правительстве. В 30−е годы кое-кто понимал необходимость изменения монетарной системы и необходимость общего рынка, чтобы избежать на­двигающейся войны. Но тогда предпочли сначала начать воевать, а потом приступить к реформе. Боюсь, что подобная ошибка пов­торится. Мы сначала будем воевать, убьем триста миллионов, а затем последуют реформы и мировое правительство».

К идее мирового правительства человечество всегда обращалось в периоды мировых кризисов. Она обсуждалась на Гаагских конференциях в 1899 и 1907 году, которым так и не удалось предотвратить Первую мировую войну, а затем при образовании Лиги наций, которой не удалось остановить Вторую мировую войну. Понятно одно: когда решается судьба мира, не стоит бежать в банк и продавать свои зеленые. В такие судьбоносные для истории моменты нужна мудрость, а не быстрота реакции.

Руслан ХЕСТАНОВ