Дедолларизации не произойдет без изменения структуры экономики, так же как и не будет доверия к национальной валюте без стабильности.
Воодушевленные успехом импортозамещения (импорт за три года сократился вдвое — с $43 млрд до $23 млрд) соотечественники учатся выговаривать новый термин «дедолларизация». В ближайшие годы это станет новым направлением экономической политики. К слову, удушение импорта при всех минусах в целом пошло на пользу экономике и стало одним из факторов укрепления рубля после его резкого падения в 2014–2015 годах. Положительный торговый баланс, в отдельные месяцы достигавший $17 млрд, а сейчас составляющий около $8 млрд в месяц, позволяет покрыть спрос Минфина и банков на валюту, которым она нужна для пополнения резервов и выплат по внешним долгам.
Другим фактором, укрепившим рубль, стала заморозка тарифов. Дело в том, что инфляцию, обратной стороной которой является обесценение рубля, в значительной степени генерируют контролируемые государством монополии, которые в 1990-е и 2000-е годы привыкли повышать цены на свои товары и услуги для внутреннего рынка просто по случаю наступления июля или, к примеру, января. Систему временно поставили на паузу, заморозив повышение тарифов. Но понятно, что долго так продолжаться не может. Даже если падения экспортных доходов не произойдет, тарифы придется отпустить, чтобы компании могли повышать зарплату работникам, обновлять оборудование, выплачивать кредиты. Стоп. При чем тут дедолларизация?
Дело в том, что наша экономика в значительной степени зависит от доллара. Никто точно не назовет уровень долларизации. Это четверть, или треть, или, может быть, половина. Полагаю, что истина где-то посередине крайних оценок. Доля чистого экспорта в ВВП около 9%. Но помимо торговли есть еще и внешний долг, разумеется, валютный. Он составляет — внимание! — $530 млрд, или 40% от ВВП. На государство приходится лишь около $220 млрд ($1500 на человека), или 17% ВВП. На его обслуживание уходит от $20 до $30 млрд в год. Откуда и зачем появился такой огромный долг и что с этим делать?
Кому нужна валюта?
Про государство разговор отдельный. Оно занимает за рубежом, во-первых, из-за наличия доходов от экспорта, а это, между прочим, 41% бюджета. Если учитывать, что резервный фонд и ФНБ, из которого финансируются дополнительные расходы бюджета, в свою очередь, на 100% сформировались от экспорта, то доля экспортных доходов в структуре бюджета вырастет даже до 55%. Кроме того, внутренний рынок маленький. Государство на нем, конечно, занимает. Объем ОФЗ в обращении около 6,5 трлн рублей, или $108 млрд, но полностью заменить внешние займы внутренними государство не в состоянии. Без оттока валюты пришлось бы наращивать резервы, иначе курс рубля бы укреплялся, что создавало бы трудности экспортерам. Кстати, Китай так и делал: просто складывал валюту в кубышку и накопил свыше $3 трлн резервов.
Хорошо, с государством разобрались: для него есть смысл занимать в валюте. А остальным зачем? Ведь половина внешнего долга приходится на частный сектор. Есть одна не очень хорошая новость. Около половины доходов федерального бюджета формируют 10 компаний-экспортеров, о которых написано выше. В экономике доля гигантов заметна: например, выручка Газпрома — это около 7% ВВП. По сути, квазивалютные доходы бюджета — это часть валютных доходов компаний. А они занимают за рубежом по тем же самым причинам, что и государство. Товары, которые они продают за границу, котируются за доллары, и платят за них долларами. Фактически доллары — это главная валюта, которая у экспортеров есть.
Логично, что и занимать им удобнее в валюте, поскольку это в значительной степени страхует от рисков колебания курса рубля. Да и вторая причина та же самая, что и в случае с государством: внутренний рынок маленький, он не способен удовлетворить их потребностей. Да-да, у нас компании-экспортеры крупнее многих банков. Тем просто не хватит капитала, чтобы с учетом обязательных нормативов их кредитовать. Пусть вас не смущает цифра $150 млрд долгов банков: это просто посредники между зарубежными источниками финансирования и российскими заемщиками. Еще около $100 млрд компании занимают самостоятельно в виде еврооблигаций. В этом году крупные компании даже пробили себе прямой доступ к валютному и денежному рынкам Московской биржи, чтобы не зависеть от банков (деньги можно держать в НКЦ). Это еще не все. Стоит напомнить, что у крупных компаний, таких как «Роснефть» или «Лукойл», есть проекты за рубежом, и их дочерние компании продают нефть за валюту, оставляя выручку в офшорах на законных основаниях. Эту часть в принципе невозможно дедолларизировать.
А еще импортерам, населению и бизнесу
Импортеры, разумеется, тоже не могут не влиять на долларизацию. Крупный монополист РЖД почти ничего не экспортирует, но немало занимает в валюте. Даже импортозамещение зависит от долларов, поскольку для локализации производства товаров нужно хорошее современное оборудование. А его, в свою очередь, производят за границей и продают нам за… правильно, конечно же, за доллары. В структуре импорта 50% приходится на продовольствие и продукцию машиностроения (примерно поровну). Чем больше производственных мощностей по выпуску оборудования для нефтегазового сектора, телекоммуникаций, транспорта мы собираемся локализовать, тем больше валюты для этого необходимо. Причем, как вы понимаете, построить завод стоит в разы дороже, чем годовой объем его продукции. Таким образом, курс на импортозамещение на самом деле не снижает зависимость от валюты, а в первое время резко ее увеличивает. Замкнутый круг.
Но даже это еще не все. Есть и другие источники долларизации экономики, на этот раз внутренние. Их доля меньше, но они есть. Среди них такие «пассажиры», как валютные ипотечники, знакомые по многочисленным публикациям в СМИ. Их около 10 000 человек, их долг — около 150 млрд рублей, или 0,3% от общего объема вешних долгов. Но именно из-за них, а не из-за пары госкомпаний, неудачно сыгравших на валютном рынке на сопоставимую сумму, поднялся спрос на дедолларизацию экономики. Госкомпаниям-то без вопросов помогли и даже не пожурили, а остальным хотят запретить как минимум кредитование в валюте.
Бизнес, не связанный с розничной торговлей, тоже не прочь стать источником долларизации экономики. Например, отрасль недвижимости с самого появления в 1991 году и не уходила от валюты. Стоимость квадратного метра мы привычно, как и цену барреля нефти, до сих пор переводим в доллары. Арендные ставки, строительство, ремонт — все в долларах. Прежде чем с этим явлением бороться, хорошо бы понять его причины. А их как минимум три, и они достаточно веские. Во-первых, все тот же пресловутый импорт. Строительная техника, отделочные материалы, гастарбайтеры, архитектурное ПО, технологии, лицензии и много чего еще — импорт. В стоимости современного офисного здания не менее 30% расходов напрямую зависит от курсов доллара и евро. Во-вторых, это привлечение иностранных инвестиций. Иностранный инвестор, в приходе которого заинтересовано государство, в свою очередь заинтересован в том, чтобы получить определенную доходность в той валюте, которая у него есть. Поэтому и ставки строительства и аренды у него, как и кредиты, в долларах.
Ну и третья причина — уверенность в завтрашнем рубле. Государство декларирует защиту и укрепление рубля как одну из обязанностей ЦБ. Но выше описано, насколько на самом деле экономика зависит от доллара. Мы привыкли, что примерно раз в 10 лет с рублем происходит крупный meltdown, а в промежутках он переживает заметные ослабления. В эти дни 19 лет назад произошел дефолт по государственным облигациям, пирамида которых рухнула из-за невозможности обслуживать долг. Девять лет назад крупный кризис разгорелся из-за падения цены на нефть. Три года назад то же падение цены на нефть вновь подкосило рубль. Инвестируя в валютные инструменты, домохозяйства и бизнес ищут способ если не приумножить, то хотя бы сохранить свои сбережения, надежность которых им кажется выше.
Есть ли способ перейти на рубли?
Так что же делать с дедолларизацией? На мой взгляд, на основе вышеизложенного она невозможна без изменения структуры экономики. Перевести экспортеров полностью на кредиты в рублях не хватит ресурсов, и придется напечатать много рублей, что вызовет обесценение российской валюты. Заставить экспортеров продавать товары за рубли? Это повысит издержки экспортеров, поскольку расходы по обмену и страхованию валютных рисков полностью лягут на них. Углеводороды и металлы не являются уникальным товаром, на который мы можем в значительной степени диктовать цену. Цена на нефть девять лет назад упала втрое не потому, что мы втрое увеличили ее предложение. Мы конкурируем на мировом рынке и порой готовы давать скидку за объемы. Перейдя на рубли в международных расчетах, мы не создадим инвестиционный спрос на рубль, не сделаем его одной из мировых резервных валют. Идея красивая и правильная, но с 2,5% от мирового ВВП ее осуществление, увы, невозможно. Это, на мой взгляд, единственный путь к дедолларизации экономики, но в обозримой перспективе недостижимый. Пока мы лишь в начале этого пути. Например, участники внешней торговли стали больше использовать в контрактах и расчетах национальные валюты, например китайские юани и да — рубли. Но объем таких операций пока очень маленький, около $1 млрд.
Пожалуй, остается бороться только с внутренней долларизацией экономики, которая не создает больших проблем из-за относительно низкого объема, но легко отменяется административными мерами. В ближайшее время на рублевые тарифы перейдут стивидорные компании, затем, возможно, девелоперы и другие. Это не уменьшит привязку рубля к доллару, а, напротив, повысит расходы бизнеса из-за колебаний валютных курсов и невозможности застраховать валютный риск по приемлемым ценам. Отсутствие нормального валютного хеджа — одна из системных проблем. С рынка недвижимости и розничной торговли могут уйти иностранные инвесторы. Но зато можно будет отчитаться об успехах дедолларизации.
На самом деле, дедолларизация уже идет, причем без громкой рекламы и без приказа сверху. Последние статданные ЦБ показывают, что доля валютных активов банков сократилась. Полтора года назад соотношение было 1,85:1 в пользу рублевых активов, сейчас оно приблизительно 2,7:1, при этом объем размещенных средств вырос всего на 10%. Причина — политика ЦБ и оживление экономики. За счет подавления импорта и заморозки тарифов удалось стабилизировать валютный курс, а щедрые до поры ставки по гособлигациям на фоне стабильного курса привлекли инвесторов, в том числе иностранных. Доля нерезидентов в ОФЗ достигла 30%. Но продажа валюты из фондов, привлечение займов, кредитование АСВ — это все суть рублевой эмиссии. Дедолларизация происходит не за счет сокращения объема долларов, а за счет увеличения предложения рублей. Печатный станок работает достаточно активно. Рост денежной массы заметно опережает динамику ВВП: 9% против 2,5% за год. Пока в этом нет ничего плохого. Напротив, стабильный курс и дешевые кредиты оживляют экономику, что в нынешней ситуации и требуется. Однако из-за того, что структура экономики кардинально не меняется многие годы, опережающий рост денежной массы создает девальвационные риски в будущем. И если к тому моменту, как цены на экспортные ресурсы вновь пойдут вниз, зависимость от доллара не будет преодолена, а рубль не успеет стать мировой резервной валютой, то вполне вероятно повторение того, что уже происходило и девятнадцать, и девять лет назад. Тогда вопрос о дедолларизации и о том, в какой валюте лучше хранить сбережения, отпадет сам собой.
Георгий ВАЩЕНКО
