Сразу после новогодних каникул Росстат устроил аттракцион неслыханной честности. Он доложил, что рост цен в 2010 году составил 8,8%. Аттракцион в том, что еще 29 декабря Росстат утверждал, что рост цен за год дотянулся лишь до 8,7%. Разницей в 0,1% можно было бы пренебречь — она находится в пределах допустимой погрешности, но эта 0,1% политически важна. Если бы Росстат попросту отбросил эту десятую долю процента, то 2010 год имел шанс войти в историю как год с самой низкой инфляцией за весь почти 20-летний период с момента распада СССР. Пока лучший итог продемонстрировал 2009 год с ростом цен в 8,8%. Но 11 января Росстат трезво выбрал научную добросовестность — рекорд-2009 оказался повторенным, но не превзойденным.
Если же оставить рекорды рекордистам, ситуация выглядит так: непродовольственные товары подорожали на 5% (против 9,7% в 2009 году), тарифы на платные услуги — на 8,1% (11,6%), а продовольствие — на 12,9% (6,1%). При этом цены на плодоовощную продукцию в 2010 году выросли на 45,6% (в 2009-м снизились на 1,7%), а крупа и бобовые подорожали на 58,8% (в 2009-м подешевели на 2,5%). Рост продовольственных цен увеличил стоимость минимального продуктового набора в среднем по РФ на 22,7% (в 2009-м прирост составлял всего 0,7%). Самое время задать сакраментальный вопрос: ну и что? Ну, во-первых, рост цен стал еще более социально агрессивным, потому от роста цен на продовольствие сильнее всего страдают малообеспеченные слои населения. Но у проблемы есть и другие аспекты.
Вечная инфляция
В России цены растут всегда: и когда экономика на подъеме, и когда она в кризисе. Правда, в кризис цены радуют правительство тем, что несколько замедляют свой рост. Упомянутый рекорд самого медленного увеличения цен был установлен как раз в кризисном 2009 году, что лишний раз подтверждает: заслуга в торможении инфляции принадлежит кризису, а не правительству. Удивительно не то, что цены в год кризиса росли медленнее, чем ожидало не заметившее приближения кризиса правительство, а то, что они все равно продолжали довольно быстро расти.
Сопоставьте: падение ВВП на 7,9% и рост цен на 8,8% в 2009 году или рост ВВП на 3,8% при том же росте цен. Это заставляет задуматься. Добавим к этому, что цены растут и при профиците, и при дефиците бюджета, они растут и когда рубль слабеет, и когда он стабилен, и когда он укрепляется.
Это и есть новое качество инфляции. Данный феномен гораздо лучше, чем рассуждения экономистов или политиков, отражает факт рыночной недоразвитости российской экономики. В западных странах, где падение ВВП не было таким драматическим, как в России, дело доходило до угрозы дефляции, а у нас цены продолжали уверенно расти.
В экономической теории есть понятие «стагфляция» — это комбинация застоя в экономике и относительно высокой инфляции. В России высокая инфляция сочетается даже не с застоем, а с абсолютным падением экономики. А это значит, во-первых, что кризис может не сыграть своей позитивной роли по расчистке экономики от неэффективных предприятий, а во-вторых, затрудняется сам выход из кризиса.
Раз ни падение производства, ни состояние бюджета, ни укрепление рубля не оказывают решающего воздействия на инфляцию, остаются только два возможных объяснения. Первая — в российской экономике всегда есть избыточная денежная масса. Вторая — есть нерыночные силы, толкающие цены вверх. Положение не изменится, пока не будет ужесточена денежная политика и пока структуру российской экономики определяют монополии, в которых государство деятельно участвует. А так как ни того, ни другого в ближайшее время не произойдет, то, значит, всефазность российской инфляции — это надолго.
В потьмах
Всефазная инфляция вредна, прежде всего тем, что она деформирует экономическое развитие. Точнее, разрушается важнейшая рыночная система прямых и обратных связей между производством и рынком. Картина принципиально не меняется, если обратиться к промышленным ценам, хотя они и четче отражают динамику производства. Ценовые сигналы не вызывают у производителя адекватной реакции или по крайней мере доходят до него в искаженном виде.
Кризис наглядно показал рост уязвимости российской экономики. Традиционно ее связывают с нефтяной зависимостью. Но уязвимость еще и в отсутствии нормальных рыночных ориентиров. Экономика развивается как будто в темноте.
2011 год не затормозит цены, как бы правительство ни отстаивало свой несбыточный прогноз — 6,5%. Хотя бы потому, что одновременное ускорение роста ВВП по сравнению с 2010 годом, на что правительство рассчитывает, что подтверждает и последний прогноз Всемирного банка, и существенное снижение роста цен — нонсенс с точки зрения нормальной экономики и вдвойне нонсенс с учетом российской специфики. Наивно было бы ждать, что по мере исчерпания последствий засухи и пожаров цены затормозят. Природные катаклизмы в России соседствуют с экономическими, главный из которых — постоянное наличие условий для роста цен. К тому же зависимость от внешней конъюнктуры относится и к продукции сельского хозяйства, а потенциал роста цен на ми-ровых рынках далеко не исчерпан.
27 декабря Герман Греф, президент Сбербанка, экс-министр экономического развития, не стал наводить тень на плетень и прямо заявил: «Мы планируем, что инфляция (в 2011 году. — «Профиль») не превысит 10%, но высокий шанс, что она превысит планку в 9%, есть. Скорее всего, мы останемся в пределах 9—9,5%». С ним согласны и многие другие эксперты.
Главные основании для такого прогноза — это уже не последствия не подвластной чиновникам засухи, а вполне рукотворные факторы, прежде всего постоянно растущие госрасходы. К избыточной денежной массе и засилью монополий добавляется риск откровенно инфляционного финансирования. Звонок уже прозвенел: только за декабрь объем резервного фонда сократился на 40%.
Всефазная инфляция деформирует экономическое развитие. Точнее, разрушается важнейшая рыночная система прямых и обратных связей между производителем и рынком. Ценовые сигналы не вызывают адекватную реакцию производителя или по крайней мере доходят до него в искаженном виде. Кризис наглядно показал рост уязвимости российской экономики. Традиционно ее связывают с нефтяной зависимостью. На самом деле уязвимость еще и в отсутствии нормальных рыночных ориентиров. Экономика развивается как будто в темноте.
Николай ВАРДУЛЬ
