Прозрачность офшоров — мировой тренд, а теперь еще и российский. Несмотря на то что офшоры считаются совершенно необходимыми для российского бизнеса, экономике страны они уже нанесли огромный ущерб.
У кофеен сети Starbucks в Великобритании месяца два назад прошло более 50 акций протеста. Активисты выступали против того, что международная компания «оптимизирует» свое налогообложение с помощью офшорных юрисдикций и избегает уплаты налогов в Великобритании.
Скандал вокруг Starbucks не только вызвал массовые волнения, но и положил начало парламентскому расследованию деятельности ведущих мировых корпораций, работающих в Великобритании. Под подозрение в уводе средств в юрисдикции с более мягким налогообложением попали такие гранды, как Amazon, Google, Facebook* и eBay.
По данным Налоговой и таможенной службы Британии, за первое полугодие 2012 года крупные компании скрыли от налогов до 1 млрд фунтов стерлингов. На фоне ВВП страны в 1,4 трлн фунтов стерлингов и расходов бюджета в 0,63 трлн кажется, что это не много. Тем не менее британцы обеспокоены, начинают давить на бизнес и требовать объяснений.
Starbucks объясняла свои небольшие налоговые отчисления в казну острова убытками британского подразделения. Но при этом декларируемые убытки не мешали подразделению все это время перечислять значительные средства другим отделениям сети в странах с более мягким налогообложением.
Возмущение общественности заставило Starbucks пойти на уступки. Компания обещала увеличить налоговые отчисления в ближайшие годы. Но к тому времени деятельностью Starbucks заинтересовались власти Германии и Франции, обещав проверить ее на предмет уплаты налогов.
В России возмутить общественность уводом денег и активов в офшор практически невозможно. За последние два месяца российские власти сделали несколько заявлений и шагов, пытаясь начать деофшоризацию. Сначала президент Владимир Путин в послании Федеральному собранию сказал о необходимости деофшоризации экономики и предложил начать с повышения прозрачности офшоров. Позже МЭР выступило с предложением включать прибыль офшорных «дочек» в налогооблагаемую базу российских компаний, затем выяснилось, что мерами по деофшоризации занимается рабочая группа помощника президента Эльвиры Набиуллиной. Ни одно из этих предложений не получило поддержки и одобрения — не только массовой, но и со стороны аналитического сообщества. Между тем взять под контроль офшоры и их резидентов пытаются во всем мире, это совершенно нормальный процесс пополнения собственной экономики деньгами. И тем более актуальна деофшоризация для России, где офшоры аккумулируют очень серьезную долю прибыли и активов. «В России создана уникальная офшорная экономика, — сказал «Эксперту» заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яков Миркин. — По объему вывода собственности и капитала мы в мире одни из первых. При этом ключевой вопрос не текущие налоговые потери, а вывод собственности. Доля офшорного держания у нас такова, что страна фактически превращается в операционный центр с минимизацией прибыли, где ключевое владение активами — за рубежом, финансирование тоже за рубежом, а внутренние держатели активов и внутреннее финансирование относятся прежде всего к бизнесу средней и малой капитализации и к населению». Не знаем, удастся ли нам впечатлить читателей этой цифрой, но у 25% компаний с выручкой более 30 млрд рублей — офшорные владельцы.
Верните деньги
На текущий момент в мире идет полномасштабная война с офшорными юрисдикциями. Наиболее агрессивную борьбу за деофшоризацию помимо Великобритании ведут Франция, Германия и США. За 2010 год власти Франции и Германии сумели вернуть с зарубежных счетов 1 млрд и 4 млрд евро соответственно. Основные проблемы европейских стран — так называемые белые, респектабельные офшоры, такие как Кипр, Гибралтар, Люксембург или Мальта. Эти юрисдикции раскрывают всю информацию о своих резидентах, а налоги там просто ниже, чем в других европейских странах (а не стремятся к нулю, как в серых и черных офшорах).
Основным способом борьбы с офшорами Германия и Франция избрали путь обмена налоговой информацией.
В октябре 2010 года министры внутренних дел и юстиции стран Евросоюза приняли решение о создании Eurofisc — общеевропейской системы по борьбе с уклонением от уплаты налогов. Члены ЕС будут своевременно получать данные о появлении новых схем уклонения от уплаты налогов, то есть главное в новой структуре — информационный обмен.
В США официальный старт борьбе с офшорами был дан в 2008 году после публикации доклада «Международное налогообложение крупных корпораций США и федеральных подрядчиков». В докладе говорится, что 83 из 100 крупнейших корпораций США имеют «дочек» в офшорах, у некоторых число таких «дочек» доходит до 400. Кроме того, отмечается в докладе, с офшорами практически невозможно бороться, поскольку в американском законодательстве нет четких характеристик налоговой гавани.
Ведет личную борьбу с офшорами и действующий президент страны Барак Обама. Несколько лет назад он выступил одним из соавторов законопроекта о борьбе со злоупотреблениями налоговыми гаванями. Стало знаменитым высказывание Обамы об офисе юридической фирмы Ugland House на Каймановых островах, в котором зарегистрировано более 18 тыс. компаний: «Либо это самое большое здание в мире, либо величайшая в истории налоговая афера».
В ответ, правда, представитель островов обратил внимание на офис, находящийся в штате Делавэр (во внутреннем американском офшоре), в котором числится 285 тыс. компаний, в том числе «дочки» Google, General Motors, Coca-Cola и Deutsche Bank.
Но США еще не самая «офшоризированная» страна в мире. Например, из 100 крупнейших компаний Великобритании только две не имеют офшорных «дочек». А в России кроме «дочек» в офшорах находятся и материнские компании, владеющие местными активами. То есть речь идет не только об экономии на налогах, но и о выводе активов в зарубежную юрисдикцию.
Давить на прозрачность
В 2011 году увидела свет книга Николаса Шексона «Острова сокровищ: налоговые гавани и люди, которые обокрали мир». Автор достаточно подробно рассмотрел в ней историю офшоров и их роль в мировой экономике.
Первое подобие офшоров появилось несколько веков назад в Великобритании. Да и сам лондонский Сити на протяжении многих столетий оставался офшором — зарегистрированные там банки пользовались налоговыми льготами. Однако золотое время офшоров наступило в середине XX века. Сначала это были британские колонии, которые находились в юрисдикции империи и могли давать налоговые льготы компаниям, открывающим там представительство. Очередной стимул офшоры получили в 1963 году, когда появились еврооблигации. Эти вновь изобретенные инструменты представляли собой облигации на предъявителя, то есть были анонимными, и выпускались в офшорах. Банк, штаб-квартира которого находилось в Лондоне, эмитировал их в амстердамском аэропорту Схипхол, уклоняясь от британского гербового сбора, а выплаты по купонам производились, например, в Люксембурге, чтобы избежать британских подоходных налогов.
Казалось бы, именно тогда можно было остановить зарождающийся бум офшорных схем, но политики и регуляторы решили закрыть на это глаза. «Какое бы сильное отвращение ни вызывал у нас спекулятивный капитал, мы не можем… отказываться принимать эти деньги», — говорится в одном из писем Центрального банка Великобритании того периода.
Офшоры работают в интересах американских и английских банкиров и бизнесменов до сих пор. Сейчас только в британской юрисдикции 12 офшоров. У США есть «внутренние» офшоры (Делавэр, Вайоминг) и островные.
В целом же мир покрывает плотная сеть небольших государств, которые специализируются на оказании финансовых услуг. Большинство из них стали офшорами не от хорошей жизни: такие территории, как правило, находятся на периферии, не имеют ни финансовых, ни производственных, ни людских ресурсов. Оказавшимся в таких условиях государствам, чтобы стать офшорами, нужно выполнять три правила: максимально снизить налоги, обеспечить неприкосновенность собственности и стараться хранить банковскую тайну, не вмешиваясь в дела банкиров. Например, до 1990-х годов Ирландия была одной из беднейших стран Евросоюза. Страна снизила налоговые ставки для компаний. В итоге американские высокотехнологические корпорации из IT-сектора и фарминдустрии облюбовали Ирландию и использовали ее юрисдикцию как трамплин для дальнейшего движения на европейские рынки. К 2000-м в Ирландии наблюдался высокотехнологический бум, а сама страна стала одной из богатейших в Евросоюзе.
Пользу от офшоров научились извлекать также Япония и Китай. Согласно докладу Центра ситуационного анализа (ЦСА) Российской академии наук, японцы при этом видят в офшорах не средство минимизации налогов, а плацдарм для обслуживания зарубежной сети и иностранных клиентов, выпуска ценных бумаг, покупки активов, слияний и поглощений, валютных операций за границей. К оттоку капитала через офшоры в Японии относятся как к аспекту глобализации. Законы Японии не ограничивают отток капитала из страны в офшорные юрисдикции, но ограничивают приток оттуда.
Подобное отношение к офшорам и у китайцев: офшоры используют как китайские компании, так и государство для своих внешних инвестиций. Но при этом вывести деньги из китайской экономики относительно сложно. Китай ведет контроль за валютными операциями, и пока либерализации на этом фронте не ожидается. К тому же Китай имеет более 120 соглашений об обмене налоговой информацией, в том числе с основными офшорными территориями. Это позволяет достаточно успешно выявлять схемы уклонения от налогов.
Опыт китайцев здесь не уникален. Ведущие мировые экономики уже давно заставили офшоры раскрыться. В 2009 году Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) создала три списка налоговых юрисдикций: «черный», «серый» и «белый», в зависимости от прозрачности. Однако черный список быстро опустел. Офшоры начали активно подписывать двусторонние соглашения со странами-«донорами» об обмене налоговой информацией. Сейчас офшоры сосредоточены в «сером» списке ОЭСР — на текущий момент это около 40 государств, и они все больше «обеляются». Из последних новостей: Каймановы острова собираются раскрыть имена всех управляющих и номинальных директоров. «Почти во всем мире сейчас идет давление на институт номинальных директоров и бенефициаров, — рассказывает председатель совета директоров АКГ «Градиент Альфа» Павел Гагарин. — Так, США используют административные методы, постоянно ужесточая требования к банкам в отношении открытия счетов офшорных компаний, ужесточая контроль за подозрительными операциями таких компаний. Сюда же можно отнести и деятельность международной комиссии ФАТФ по борьбе с отмыванием денег». По словам Гагарина, пока вне этой тенденции только небольшая группа офшорных юрисдикций Карибского бассейна: Ямайка, Пуэрто-Рико, Барбадос, Доминикана, Сен-Китс и Невис и т. д.
Лишились целого ВВП
Помимо ОЭСР свою борьбу с офшорами ведут и независимые организации и эксперты. Например, британская организация Tax Justice Network в 2012 году опубликовала большую работу о роли ведущих мировых банков и «большой четверки» аудиторов (PricewaterhouseCoopers, Deloitte, Ernst & Young, KPMG) в офшоризации планеты. На Западе доклад наделал много шума. Эксперты Tax Justice Network также подсчитали, что за постперестроечное время из России было выведено — большей частью в офшоры — активов на 800 млрд долларов (для сравнения: ВВП России за 2012 год должен составить 2 трлн долларов — окончательные данные пока не опубликованы). В абсолютных числах больше потерял только Китай. Из него было выведено активов на 1,2 трлн долларов, но за сорок лет.
Колоссальные потери России на первый взгляд кажутся нереальными. Но если посмотреть на объем российских активов, контроль за которыми находится за рубежом, то оценка в 800 млрд долларов не покажется завышенной. Как уже упоминалось выше, согласно оценкам Якова Миркина, сделанным на основе данных «СПАРК-Интерфакс», до 25% компаний с оборотом выше 30 млрд рублей имеют материнский холдинг в иностранных юрисдикциях. Эти данные согласуются с выборочными оценками, произведенными журналом «Эксперт». Из 50 крупнейших российских компаний рейтинга «Эксперт-400» с совокупной выручкой 16 трлн рублей, принадлежащих частному капиталу и не являющихся дочерними структурами иностранных корпораций, 46% (то есть 23 компании) либо зарегистрированы за рубежом (главным образом в офшорных зонах на Кипре, в Нидерландах или на Британских Виргинских островах, при этом за офшорами числится от 40 до 90% акций таких компаний), либо там находится центр прибыли или центр принятия решений. Совокупная выручка таких компаний составляет 3,7 трлн рублей (23% данной выборки).
Несколько патриотичнее средний бизнес. Не более 40% акций компаний с выручкой от 1 до 30 млрд рублей хранится в офшорах, а материнскую структуру или центр консолидации прибыли в налоговых гаванях имеет только каждая десятая из них. У мелкого бизнеса офшоры владеют 5—15% компаний, считает Миркин. Эти оценки подтверждаются и бизнесом. «Девяносто процентов крупных российских компаний имеют офшоры; что же касается компаний более мелких, скажем так, не из первых сотен, то они, как правило, офшоры не используют — для бизнеса такого размера, как у них, это слишком дорого и не актуально», — сказал «Эксперту» внутренний аудитор офшорной компании, обслуживающей потоки крупного российского транспортного холдинга Тимур Касимов.
Россия находится в уникальном, стратегически уязвимом положении. Хребет экономики — предприятия ТЭКа, порты и аэропорты, связь, доменные печи, объекты электроэнергетики — все это контролируется из офшоров.
Но мало того, что российские предприятия принадлежат зарубежным компаниям, они еще и перекачивают туда средства. Можно выделить два денежных потока от нашего бизнеса в офшоры — относительно «белый» и «серый».
«Белый» — это дивиденды. Компания получает здесь прибыль и выплачивает дивиденды, которые получает материнский офшор. Налог на дивиденды он платит по своей ставке. Российские получатели дивидендов платят налог по ставке 9%, а на Кипре, например, эта ставка составляет 5%.
Относительно «белой» является схема с кредитами: структура из офшора выдает кредит компании в России. Проценты по этому кредиту позволяют уменьшить прибыль к налогообложению.
Но некоторые компании прибегают к «серым» схемам. Так, знаменитое дело «Мечела» 2008 года возникло
Так обстоит дело не только с углем. Российский флот в 1992 году насчитывал 1080 судов, в 2000-е их было меньше 200. 80% флота ушло в офшорные юрисдикции.
Через офшоры проводится примерно 80% сделок по продаже на фондовом рынке российских активов. По оценкам экспертов Boston Consulting Group, стоимость принадлежащих российским миллионерам финансовых активов, которые размещены в офшорах, в 2009 году составляла 38% общей стоимости всех их активов. У американских миллионеров этот же показатель равнялся примерно 3%, у японских — 2%.
Даже официальная российская статистика Центрального банка (см. «Бухгалтерский отток», «Эксперт» № 3 за 2013 год) говорит о том, что лишь за 2011 год из России по сомнительным операциям утекло 32 млрд долларов, а за весь постперестроечный период, по оценке генерального директора «Интерфакс-ЦЭА» Михаила Матовникова, 500 млрд долларов.
«Еще одна проблема в том, что наш крупнейший центр держания активов, Кипр, относится к офшорам второго-третьего порядка, с серьезными финансовыми рисками, с крупной экспозицией на Грецию, — добавляет Яков Миркин. — Ситуация была бы не столь опасной, если бы официальное держание было переведено в традиционные европейские центры прямых инвестиций и холдингов — Нидерланды, Люксембург, — где хотя бы можно капитализировать активы, привлекать средства в крупнейших денежных центрах, заниматься трансграничной экспансией».
Мягкое возвращение
Итак, мы теряем огромную налогооблагаемую базу, не говоря уже о возможных инвестициях. 800 млрд долларов, вложенные в инфраструктуру и бизнес, могли бы сделать ВВП России выше на десятки процентов.
Однако реакции российского общества нет. В Великобритании неуплаченный налог в размере нескольких десятков миллионов долларов вызвал бойкот кофеен Starbucks. В России выведенные в офшоры сотни миллиардов долларов и неуплаченные десятки миллиардов долларов налогов ни у кого не вызывают ни малейшего интереса.
Свою роль, естественно, играет исторический контекст: российский бизнес уходил в офшоры не только для того, чтобы сократить налоги, но и чтобы спастись от рейдерства, а также сделать операции с активами более удобными (это касается в первую очередь наследования и передачи прав на активы с использованием траста; разговоры о необходимости создания института траста в России идут уже довольно давно).
«Если правительство намерено искоренить офшоры у госкомпаний — это логично, но деофшоризация всего рынка — это маловероятно», — считает старший партнер консалтинговой группы «Минфин» Александр Волков. Он призывает определиться с тем, что именно будет подразумеваться под деофшоризацией — контроль над бенефициарами, контроль над денежными потоками или еще что-то. «Если речь идет о том, чтобы открыть бенефициаров, это сразу повышает риски рейдерских захватов активов, — категоричен Волков. — Если задача — пресечь сокрытие в офшорах прибылей, то это не согласуется с задачей построения финансового центра, который предполагает, вообще-то, миллионы транзакций и использование тех налоговых режимов, которые предпочтительнее для капитала. Если же говорить о мерах, то не надо придумывать ничего нового, достаточно тех, которые предусматривает ФАТФ».
Скорее всего, в российском варианте деофшоризация начнется именно с повышения прозрачности владения активами. «Сейчас в первую очередь важно, чтобы госструктуры видели движение собственности за рубежом. Прежде всего важно предотвратить потерю контроля за пакетами госкомпаний», — сказал «Эксперту» директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Дынкин. Необходимые меры здесь тоже известны: это уже подписанное в конце прошлого года дополнительное соглашение с Кипром о предоставлении информации (после чего Кипр был исключен из черного списка офшоров, составленного Минфином), а также международное сотрудничество по линии ОЭСР и ФАТФ.
Допсоглашение с Кипром означает, что теперь его чиновники будут предоставлять информацию российским налоговым органам не только по судебному, но и по административному запросу. Правда, не факт, что наши налоговые органы сразу все узнают: «Процесс получения информации от кипрских чиновников довольно сложен и требует от запрашивающей стороны стольких документов для подтверждения оснований такого запроса, что в реальности получить информацию нашим налоговым органам будет по-прежнему очень непросто, по крайней мере на текущий момент», — полагает Тимур Касимов. Возможно, свои плоды даст и международное сотрудничество: ведь для того, чтобы офшорная компания могла открыть счет в европейском банке, она должна раскрыть своих бенефициаров. Так что все русские владельцы активов, «упакованных» в кипрские офшоры, в Европе хорошо известны.
Прозрачность владения уже может служить фундаментом для того, чтобы попытаться вернуть деньги, а главное, активы в Россию. Но вот этого административными мерами уже не добиться. О том, что для этого необходимо улучшить инвестиционный климат, говорят практически все экономисты (такие рекомендации есть и в разработках рабочей группы Набиуллиной). Хорошо бы все же создать в России аналог траста — фонда, в который помещается имущество. Такой фонд находится под управлением доверительного управляющего, но собственника у фонда нет (есть лишь бенефициары, которые получают от имущества доход). Имущество в трасте очень сложно «отрейдить», на него нельзя обратить взыскание.
Отдельный вопрос с налогами. К примеру, на Кипре сделки купли-продажи акций не облагаются налогами, напоминает Касимов, тогда как в российской юрисдикции они подлежат налогообложению: для юридических лиц это в большинстве случаев 20% дохода, для физических — 13%. Речь не идет о том, чтобы снизить налоги в России до уровня офшоров, но можно активно использовать налоговые стимулы — например, для развития того же рынка акций.
Наконец, очень важна широкая инвестиционная база, избыток капитала, чтобы не было смысла идти за ним за рубеж.
«Лучшее средство для деофшоризации — настройка экономики на рост, резкое расширение налоговых стимулов, ориентированных на инвестиции, модернизацию, длинные деньги; снижение регулятивной нагрузки и связанных с ней рисков внутри России, рост финансовой глубины экономики. Массовый импорт технологий на основе нового контракта с Западом. Все остальное — просто инструменты, которые могут либо косметически подправить картину, либо лишь подтолкнут к выводу капитала и активов», — констатирует Яков Миркин.
«Плохие» и «хорошие» офшоры
Об особенностях борьбы развитых стран с налоговыми убежищами «Эксперту» рассказал консультант общественной организации Tax Justice Network Джеймс Генри.
— Развитые страны стали активнее бороться с офшорами, поскольку заинтересованы в росте налоговых поступлений. Им нужно увеличивать налоговые сборы для сокращения дефицитов бюджетов и в долгосрочной перспективе — для уменьшения госдолга. Именно поэтому в последнее время было столько громких дел — например, в Британии прогремели скандалы с уклонявшимися от уплаты налогов Amazon, Starbucks и Google, а в Швейцарии старейший, работавший с XVIII века, банк Wegelin закрылся, после того как признал, что помогал богатым американцам скрывать свои доходы от налогообложения.
Впрочем, правительства развитых стран активно борются с теми офшорами, которые помогают именно их гражданам уводить финансовые капиталы от налогообложения, но зачастую сквозь пальцы смотрят на то, как финансовые капиталы уходят из третьих стран. Та же Британия, несмотря на все разговоры о необходимости платить налоги и бороться с офшорами, сохраняет очень либеральный налоговый режим в своих самоуправляющихся заморских территориях, будь то Бермуды, Гибралтар или Джерси. Потому что они являются одним из источников финансового капитала, который идет в лондонский Сити.
То же и с другими финансовыми центрами. Согласно нашим исследованиям, в 2010 году от 21 до 32 триллионов долларов частных финансовых капиталов было инвестировано более чем в 80 офшорных юрисдикциях фактически безналогово. Это консервативная оценка, на самом деле речь может идти о еще больших суммах. И это лишь финансовые капиталы. Значительные вложения в недвижимость, яхты, футбольные клубы, элитных скаковых лошадей, которые также оформлены через офшорные структуры, оценить непросто. Во всем этом очень заинтересован сегмент private banking (обслуживание богатых частных клиентов. — «Эксперт»), который еще с 1970-х активно использует все дыры в налоговых правилах, все те возможности, которые предлагают офшоры.
Значительная часть этих средств выводится из развивающихся стран со средним и низким подушевым доходом, имеющих значительные долги. Мы
Александр КОКШАРОВ
Евгения ОБУХОВА, Евгений ОГОРОДНИКОВ
Инфографику к статье можно посмотреть на сайте источника.
*Сервис/сервисы, принадлежащие Meta, признанной в РФ экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории РФ
