Свежие данные Росстата не подтверждают оптимистичных прогнозов Минэкономразвития об ускорении роста промпроизводства во втором квартале 2014 года – рост по-прежнему около нуля (1,8%). Не ожидается улучшений и во втором полугодии – ситуация в реальном секторе продолжает ухудшаться. Сегодня многие российские промышленные предприятия оказались на грани рентабельности — им не хватает ресурсов ни на развитие, ни на расчёты с кредиторами. Промышленность могла бы стать драйвером роста, но для этого государству нужно предпринять очень серьезные шаги, которые развернут политику в отношении реального сектора на сто восемьдестя градусов.
Антипромышленная политика
На протяжении последних двадцати лет промышленность была своего рода «Золушкой» российской экономики. В 1990-е годы в стране руководствовались подходом, что промышленность, особенно та, что не ориентирована на экспорт, является «наследием неэффективной командной экономики», производить ничего путного не может, а потому ее лучше просто-напросто ликвидировать, все равно в мире наступает «постиндустриальная эпоха».
Падение объемов промышленного производства в тот период достигало 55% — немногим меньше, чем в годы гражданского войны (70%).
Когда начался рост нефтяных цен, власть, похоже, оказалась в плену другой иллюзии – будем продавать нефть и все, что надо, купим за рубежом. Парадоксальный пример — даже на госзаказах, в том числе и при наличии западных аналогов продукции, предпочтение отдавалось импорту.
Краеугольным камнем этой «антипромышленной политики» стала в последнем десятилетии кредитно-денежная политика российского Центробанка. Ее приоритетом был (и остается) так называемый «контроль за инфляцией». ЦБ жестко контролирует объемы денежной массы в стране, не давая отечественным предприятиям инвестировать и развиваться. Ключевая ставка ЦБ РФ — 7,5% (ставка ФРС США — 0,25%). Поэтому даже самые первоклассные бизнес-заемщики могут получить в российских банках кредит под 9-12% годовых, тогда как ставки для малого и среднего бизнеса доходят до 30%. Для сравнения – на Западе компании занимают деньги под 3-4% годовых, ставки в среднем на полтора процентных пункта превышают уровень инфляции.
Несмотря на тот факт, что Россия по объему ВВП вышла на шестое место в мире, по объему промышленного производства на душу населения страна отстает от мирового лидера, Японии, в 16 раз.
По данному показателю нас обходят не только Бразилия, но и Уругвай. После кризиса 2008 года из-за отсутствия стимулирующих мер темпы роста промышленного производства постепенно затухают, сократившись в 2013 году почти до нуля. Для сравнения, промышленное производство в СССР в период с 1928 по 1937 годы выросло в 2,5–3,5 раза, то есть, на 10,5–16 % в год, а среднегодовые темпы прироста ВВП составляли 6,1%. В 2013 году промпроизводство возросло лишь на 0,4% и ничем особенно не смогло помочь стагнирующей экономике. Динамику показывают совсем немного отраслей, например топливная промышленность, но это не может стать опорой для устойчивого экономического роста всей страны. Важным индикатором состояния этого сегмента экономики является и износ основных фондов — средний возраст зданий в промышленности в 2011 году составил 26,1 лет, сооружений — 20,7 лет, транспортных средств — 9,6 лет. В итоге за последнее десятилетие активов промышленности снизилась в 2 раза.
Как выяснили сотрудники Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ, главными препятствиями для вложений в промышленность потенциальные инвесторы считают недостаточный спрос на продукцию предприятия на внутреннем рынке (47% респондентов), а также недостаток финансовых средств (40%). Другими словами, подавляющее большинство проблем связаны именно с вопросами, которые зависят от макроэкономической политики властей.
Непродуманная кредитно-денежная политика, ориентированная на «борьбу с инфляцией», в итоге добивает крупные системообразующие предприятия и сконцентрированные вокруг них промышленные кластеры, от которых зависят – иногда монопольно – целые регионы страны.
Они создавались еще во времена СССР, благодаря авральным усилиям командной экономики, поэтому воссоздать их потом «с нуля» в сегодняшних условиях будет практически невозможно.
Выживание вместо развития
Сегодня весь металлургический рынок наблюдает драму «Мечела». В условиях недостаточности капитала холдингу пришлось закрывать проекты, распродавать активы, проводить массовые увольнения рабочих.
Цены на металлы на мировых рынках в 2008 году резко рухнули, тогда как в 2004-2008 годах компания активно укрупнялась. Покупки производились на заёмные средства и под залог активов, поэтому холдинг в новых условиях был способен лишь рефинансировать задолженность, которая, к тому же, продолжает расти. Основными кредиторами «Мечела» являются госбанки — «Газпромбанк» (задолженность перед ним составляет более $2,3 млрд), ВТБ ($1,744 млрд) и Сбербанк ($1,22 млрд), а общая сумма долга почти $10 млрд.
Для снижения кредитной нагрузки «Мечел» начал переговоры о продаже доли в, пожалуй, главном своём проекте — Эльгинском угольном месторождении, разработка которого должна была стать одним из ключевых моментов экономического развития Сибири (одно из крупнейших в мире с запасами более чем в 2,2 млрд т). Выручка от продажи пакета с оценочной стоимостью до $1 млрд будет направлена на снижение чистого долга. Финансирование разработок на месторождении было запланировано в сумме $780 млн и должно было осуществляться исключительно из средств Внешэкономбанка. Однако глава ВЭБ Владимир Дмитриев 9 июля заявил журналистам, что банк не заинтересован ни в одной из схем спасения «Мечела», так как они убыточны для ВЭБ.
Аналогичная ситуация у другого промышленного гиганта, «Евраза». Для снижения текущего долга ($6,5 млрд на конец 2013 года) холдинг рассматривает возможность продажи доли в своем североамериканском дивизионе Evraz North America, которое объединяет несколько металлургических компаний. Стоимость подразделения аналитики оценивают в $1-1,5 млрд, а капитализация всей компании на Лондонской бирже составляет около $2,4 млрд. Проведение сделки позволит компании получить необходимые средства и существенно сократить долг, но для этого придётся расстаться с довольно ценным активом.
Подобных примеров сейчас, к сожалению, много — Северсталь, НЛМК, Сибур, Норникель, ММК. Их проблемы отражаются на экономике целых регионов, а также на множестве других, более мелких компаний.
Словами делу не поможешь
Этой осенью в России может появиться закон «О промышленной политике».
Хотя в нем есть и меры, призванные смягчить «антипромышленную» кредитно-денежную политику, но само по себе его появление ничего не изменит, если не изменится отношение государства к реальному сектору и если не будет изменена макроэкономическая политика властей.
«Предусмотрены меры стимулирования, в том числе на возвратной основе, с тем, чтобы под 2-3% годовых финансировать модернизацию промышленности на срок до 10 лет», — рассказывает первый заместитель Председателя Комитета ГД по промышленности Владимир Гутенёв.Сопредседатель «Деловой России» и один из участников рабочей группы по созданию законопроекта Сергей Недорослев отмечает, что одним из ключевых пунктов будущего закона станет фиксация условий для инвесторов на определённый период времени, что позволит планировать свою деятельность на много лет вперёд. «Изменения, произошедшие после заключения инвестиционных договоров — к примеру, в налоговом законодательстве — просто не будут действовать, — говорит он. — Нельзя просто остановить деятельность серьёзного промышленного предприятия, как небольшого торгового ларька. Поэтому часто при неудобных изменениях заводы начинают работать в убыток, сокращать рабочие места, и в итоге банкротятся».
Два других важных момента – адресная поддержка российского экспорта, который может составить конкуренцию на зарубежных рынках, а также обеспечение приоритета российских товаров и услуг при осуществлении госзакупок. Характерно, что в середине июля премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал постановление о запрете государственных закупок автомобилей и техники иностранного производства. По словам Медведева, документ «предусматривает развитие производственной кооперации российскими предприятиями, в том числе в виде локализации производства по целому ряду технических образцов».
Правда, эксперты уверены – сам закон «О промышленной политике» ничего не решит. По мнению директора Института стратегического анализа ФБК Игоря Николаева, законопроект носит рамочный характер.
«Он в меньшей степени поможет промышленности, чем решение глобальных проблем, которые не могут быть решены принятием закона, — добавляет Николаев. — Я не переоцениваю значение закона: есть он – хуже не будет, нет – так и не от его наличия зависит решение стратегических проблем».
Возможно, серьезным стимулом для власти заняться, наконец, этими проблемами, станет радикально изменившаяся внешнеполитическая обстановка. В условиях политических противоречий некоторые страны уже начинают использовать зависимость российской экономики от внешних поставок как инструмент давления.
Выход один – форсированное развитие собственного производства. В этом свете промышленная политика становится уже не просто экономической, а геополитической категорией.
По словам Игоря Николаева, практически во всех отраслях Россия в той или иной степени зависит от западных поставок – и не только в обрабатывающей, но и в добывающей промышленности. Сильная зависимость в авиапроме, автомобилестроении, которое в последнее время развивалось в основном за счёт того, что зарубежные производители строили здесь заводы. В меньшей степени зависимо сельское хозяйство и, пожалуй, пищевая промышленность, добавляет эксперт. Чтобы промышленность стала драйвером роста, говорит он, нужно кардинальное изменение макроэкономических приоритетов. «Сам бизнес постоянно говорит об этом: основные проблемы – высокая налоговая нагрузка, неопределённость экономической ситуации, недостаточный внутренний спрос. Нужно не повышать налоги, не увеличивать количество «замороженных» инвестиций, а также грамотно вести политику по стимулированию внутреннего спроса», — резюмирует Николаев.
Анастасия КЛЕННИЦКАЯ, Тигран МОРДОРЯН
