У этого движения появляются свои лидеры. Один из них — адвокат, миноритарий 20 с лишним крупных компаний, в том числе «Газпрома», «Роснефти» и «ВТБ», Алексей НАВАЛЬНЫЙ. Сегодня в судах слушается 12 исков, поданных Навальным против компаний и их руководства. Алексей Навальный рассказал «Огоньку», почему бунтуют миноритарии.
— Алексей, многие называют вас профессиональным миноритарием и сутягой…
— Почти все эти инвестиции я делал с целью размещения капитала, задачи купить акции, чтобы судиться, не было.
На сегодня у меня есть пакеты акций «Роснефти», «Газпром нефти», Сургутнефтегаза, ЛУКОЙЛа, Сбербанка, ВТБ, «Газпрома», «Транснефти», E.ON Ruhrgaz, ENI и десяти с лишним компаний в сфере электроэнергетики, которые образовались после ликвидации РАО ЕЭС.
Из всех этих бумаг только акции западных компаний E.ON Ruhrgaz и ENI я купил, «чтобы сутяжничать». Дело в том, что я сужусь с «Газпромом» и его менеджерами, а эти компании — совладельцы и партнеры «Газпрома», у них достаточно большие пакеты в монополии, так что они могут добиться от него раскрытия интересующей меня информации. Как акционер я теперь могу требовать от них надавить на «Газпром».
— Почему возник конфликт?
—
Тогда еще никаким кризисом и не пахло, цены на нефть били все рекорды, компании, акции которых я приобрел, были «в шоколаде», но отчеты компаний говорили: дивидендов не будет.
Меня как акционера это не устроило, и я решил выяснить, куда же уходит прибыль компаний и почему ею не делятся со мной.
— И что же выяснили?
— Возьмем для примера «Роснефть», акции которой я купил первыми. Она экспортирует 85 процентов нефти и нефтепродуктов, но делает это не сама, а через швейцарскую компанию Gunvor.
Зачем? «Роснефть» вполне могла создать такого трейдера сама. Она могла купить любого трейдера, но почему-то не сделала этого, а стала работать через странного посредника. Получается, руководство компании считает, что добыча нефти важна, а продажа нет. Но деньги-то делаются на продаже!
У меня возникло подозрение, что значительная часть прибыли «Роснефти» оседает как раз в компании Gunvor, причем делается это сознательно. Создана схема, с помощью которой деньги выводят из компании. Я написал руководству «Роснефти» письмо с несколькими вопросами: работаете ли вы через Gunvor и если да, то в каком объеме, по какой цене и на каких условиях вы продаете через эту фирму нефть?
Я уверен, что в соответствии с законом об акционерных обществах я имею право получить такую информацию. Но компания отказалась мне ее предоставить. Также ответили отказом в «Сургутнефтегазе» и «Газпром нефти». В итоге я потребовал раскрыть эту информацию через суд.
Похожую тяжбу я веду против «Газпрома». Только там деньги из компании выводили не при продаже газа на экспорт, а при его покупке на внутреннем рынке. Здесь мне удалось добиться возбуждения уголовного дела против сотрудников «Газпрома» и фирмы-посредника.
Третья группа исков связана с компанией «Транснефть». Компания прибыльная, но опять-таки платит совсем небольшие дивиденды. Я начал читать ее отчет и выяснил: она за два последних года потратила на благотворительность 500 млн долларов. Эта сумма сопоставима с годовым доходом компании. На что именно пошли деньги, в отчете не говорилось.
Я им отправил запрос: расшифруйте ваши расходы. Сколько пошло на детдома, сколько — на церкви. Компания отказалась. Ситуация очень странная и подозрительная. «Транснефть» на бумаге — крупнейший благотворитель в России и один из крупнейших в мире, но при этом никто не видел следов этой благотворительности. Я пообщался со всеми крупными благотворительными фондами, например Российским фондом помощи и «Помоги.Орг». Никто из них никогда не видел денег «Транснефти».
Несколько месяцев назад случайно удалось выяснить, куда пошла часть средств. Компания опубликовала проспект эмиссии облигаций, где указала, что 300 млн рублей пошло фонду «Кремль-9», созданному для поддержки сотрудников и ветеранов Федеральной службы охраны, а еще 645 млн получил неизвестный фонд «Содействие».
У меня возникло ощущение, что деньги по статье «благотворительность» просто расхищаются руководством компании, а часть этих средств потом платят силовикам «за крышу». В итоге я пошел в суд требовать раскрытия информации.
— Каковы итоги судов?
— По судам в отношении нефтяников пройдены все инстанции, и везде я проиграл. По закону акционер, даже если у него всего одна акция, может получить любую информацию о деятельности компании, любые документы, за исключением протоколов правления и бухгалтерских документов. И это логично, ведь бухгалтерские документы могут содержать коммерческую тайну. Вот за этот пункт и ухватились менеджеры.
При этом совершенно очевидно, что это уловка. Сам факт сотрудничества с Gunvor, информация об объемах поставляемой нефти, процедура отбора трейдеров и уж тем более информация о благотворительности — все это не имеет никакого отношения к бухгалтерии. Ситуация с «Транснефтью» и вовсе анекдотическая. Сам судья в зале заседания спрашивает у представителей компании: «Ваша благотворительная деятельность — это коммерческая тайна?» Они говорят: «Нет». Он спрашивает: «Почему же вы тогда не расскажете о ней акционерам?». Они: «Мы не обязаны ни перед кем отчитываться».
По «Газпрому» удалось добиться возбуждения уголовного дела в отношении нескольких менеджеров, в том числе заместителя гендиректора «Межрегионгаза» Игоря Дмитриева.
Я понимаю, почему суды встают на сторону компаний. Председатель совета директоров «Роснефти» — Игорь Сечин, степень влияния этого человека на судебные и силовые органы крайне велика, судьи боятся идти против него. Похожая ситуация с менеджерами других компаний — все они влиятельные люди.
У меня не было иллюзий в том, что я выиграю эти суды. Но я хотел привлечь внимание к проблеме, в первую очередь самих акционеров. «Роснефть» — большая публичная компания, которая проводила народное IPO, у нее только акционеров — физических лиц 135 тысяч. Всех этих людей просто грабят.
—
— Десятки акционеров прочли о моих исках к Роснефти в моем блоге и тоже начали запрашивать информацию у компании. Многие задавали менеджерам вопросы на собрании акционеров.
Были предложения подать коллективные иски, но я от них отказался.
Но за моими процессами следят многие акционеры. Уверен, что как только я найду способ прищучить менеджеров, как только будет выигран хоть один иск, в суд с аналогичными требованиями пойдут сотни миноритариев.
— В начале лета компании проводят годовые собрания акционеров. Ваши впечатления от нынешнего сезона?
— Основной вывод: менеджмент крупнейших российских компаний относится к ним как к большим колхозам и действует по принципу «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Для них акционеры — это лохи.
Характернее всего с этой точки зрения собрание «Газпрома»: крупнейшая компания в стране, ее акции на руках у сотен тысяч людей, при этом собрание акционеров она проводит в зале на 250 мест. Половину людей просто не пустили в зал и предложили смотреть собрание по видеотрансляции. Собрание, в повестке дня которого было 9 вопросов, прошло всего за 2 часа. Ни выступлений, ни ответов на вопросы — ничего этого не было.
Вершиной цинизма по отношению к акционерам выглядели выборы совета директоров. Председатель нынешнего совета, первый вице-премьер Виктор Зубков сказал: итак, у нас на повестке избрание совета директоров, на эту тему нет доклада, соответственно выступлений тоже не будет, спасибо. Выборы совета заняли меньше одной минуты.
Миноритарные акционеры, естественно, пытались
— Но, возможно, миноритарии заслужили такое отношение: так, многие из них больше интересовались не собранием, а бутербродами, которые давали в перерыве…
— Многие миноритарии — это пенсионеры. Понятно, что у этих людей есть маленькие слабости. И многие компании играют на них: накрывают им бутерброды, дарят подарки, чтобы они не бузили, тихо покушали и разошлись. «Роснефть», например, дарила акционерам счетные машинки, а «Газпром» устроил в здании компании распродажу.
Да, они приходят на собрание с какими-то авоськами, возможно, они смешно выглядят, но они вложили свои накопления в компанию, они — акционеры. И прав на управление компанией у них не меньше, чем у Богданчикова, Сечина или Миллера.
— Почему миноритарии не объединяются, как, например, дольщики?
— Миноритарных акционеров больше, чем дольщиков. Другой вопрос, что каждого дольщика обманули на значительно большую сумму денег. Часто дольщикам негде жить. В итоге они загнаны в угол и вынуждены вести себя намного агрессивнее.
Но в среде миноритариев тоже идет объединение. Два года назад ничего не было, сейчас уже есть структурированные инициативные группы. Уверен, что года через два это движение может стать мощной политической силой.
— Народные IPO задумывались как витрина госкапитализма, почему получилось наоборот?
— Менеджеры госкомпаний годами тянули из них деньги. И они считали, что после IPO ничего не изменится, что с миноритариями можно не считаться. И для них было страшной неожиданностью, что эти люди вдруг начали спрашивать: а где наши дивиденды? Думаю, что сейчас, оглядываясь назад, все эти компании жалеют, что провели народные IPO.
Например, та же «Роснефть», раскрой она информацию о работе с Gunvor, получила бы очки во всех рейтингах, ее капитализация бы поднялась, а я перестал бы скандалить. Но раскрыть информацию — значит лишить кого-то кормушки.
В итоге все отказались от политических заигрываний с народными акционерами, они — слишком дорогой проект.
Один из признаков- исчезновение сюжетов о народных акционерах с государственных телеканалов. Народное IPO того же ВТБ рекламировали лично Владимир Путин, Алексей Кудрин, руководство ЦБ. Сегодня эта тема не освещается. И понятно почему — 150 тысяч человек фактически кинули. На 100 тысяч рублей, вложенных на IPO, акционер ВТБ получил в этом году 6 рублей дивидендов. При этом стоимость сувенирной продукции, которую ему вручили на собрании,— 60 рублей, в 10 раз больше.
— Вам удается наладить сотрудничество с компаниями?
— В большинстве случаев нет. Самое смешное, что менеджеры среднего звена часто меня поддерживают. Так, недавно один из юристов «Роснефти» после заседания суда подходит ко мне и говорит: «Вы молодец, так держать!» Мои уголовные дела против «Газпрома» базируются в том числе и на информации, которую я получаю изнутри компании. Эти ребята держат «фигу в кармане» против своего же начальства.
Единственная компания, руководство которой начало сотрудничать со мной, это Сбербанк. С одной стороны, Греф понял, что тупое противостояние бессмысленно, что 100 тысячам акционеров невозможно на роток накинуть платок. С другой стороны, он понимает, что в его банке воруют и будут воровать, и он так же, как и мы, заинтересован в том, чтобы наладить контроль за банком. В итоге был создан совет по взаимодействию с миноритариями, куда пригласили и меня. Пока все мои достаточно жесткие заявления, которые я выношу на этот совет, рассматриваются, менеджеры обещают их учесть.
Есть и примеры реального сотрудничества. Так, на первое заседание совета я принес рейтинг прозрачности Standard&Poor’s, где Сбербанк занял 70-е место, и предложил, давайте сделаем банк более прозрачным и продвинем его в рейтинге. Все согласились, встретились с консультантами S&P, те дали свои рекомендации, был составлен план повышения прозрачности, который банк добросовестно выполняет. Это колоссальный прорыв по сравнению с другими компаниями.
Правда, по некоторым позициям сотрудничества не получается. Например, кредит на строительство бизнес-школы «Сколково» или покупка «Опеля» кажутся мне политически мотивированными сделками, я запрашиваю у банка информацию о них, и тут мне вежливо отказывают. То же происходит, когда я пытаюсь разобраться в некоторых кредитах строительным компаниям, которые, как я считаю, были выданы за откаты.
— Почему другие компании не идут на контакт?
— Вопрос в подходе: есть менеджмент, который действительно нацелен на то, чтобы
— Возможно, вы зря грешите на менеджеров и в потерях миноритариев виноват кризис?
— Эта тема активно обсуждалась на собрании акционеров ВТБ. Президент банка Андрей Костин так и говорил, что это все кризис. Но акции ВТБ упали на 75 процентов, а аналогичные бумаги Сбербанка и Газпромбанка упали меньше. При этом дивиденды там больше. Кризис, конечно, виноват, на него приходится не меньше 35 процентов падения, но остальное — это плохое управление.
— Каков итог вашей войны с компаниями?
— Моя деятельность вызывает интерес, ко мне приходят акционеры и говорят, научи написать иск, запрос. Ко мне сегодня каждый день приходит по три письма с компроматом на руководство компаний. Мы копим материалы, и уверен — наступит время, когда всем документам будет дан ход. Зарождается движение акционеров, которое может стать мощным рычагом давления на эти компании, да и на власть в целом.
Точные затраты на мои тяжбы с компаниями посчитать сложно, однако если прикинуть, сколько за это время могли бы получить мои юристы и я сам, то, конечно, затраты окажутся больше первоначальных вложений в акции. Учитывая, что я вложил полмиллиона, сумма выходит немаленькая. Но это уже не вопрос денег, а вопрос того, сдаться или нет. Я не хочу сдаваться.
Вся эта тяжба, если хотите, такой маленький личный «марш несогласных».
«Огонек» обратился в «Транснефть» с просьбой прокомментировать обвинения Алексея Навального. Вице-президент «Транснефти» Михаил Барков, к которому направила нас пресс-служба, оставил запрос редакции без ответа.
Досье
Алексей Навальный
С 2000 по 2007 год работал в московском отделении партии «Яблоко», возглавлял «Комитет защиты москвичей». В 2007 году исключен из «Яблока», занимается частной юридической практикой. В 2008 году стал одним из основателей союза миноритарных акционеров, в январе 2009 года назначен советником губернатора Кировской области Никиты Белых.
Беседовал Всеволод БЕЛЬЧЕНКО
