Я участвовал в обсуждении путей выхода из кризиса в Европе и на «двадцатке» министров финансов, и на «двадцатке» глав государств. Видно, что все хотят найти решение, но нет ни скоординированности действий, ни общего четкого плана действий. Одни страны предлагают одни решения, другие страны — другие, третьи призывают не торопиться и еще раз все обсудить. Но дефолт одной из стран еврозоны грозит необратимыми последствиями для банков и финансовых систем других государств. Европа это прекрасно понимает.
Сейчас идет процесс выстраивания взаимоотношений между стабильными странами, в первую очередь Германией и Францией, и странами с менее устойчивой экономикой, большим уровнем долга и явными сложностями впереди: Испанией, Италией и рядом других. Ищется подход к этим странам, чтобы они согласились на ужесточение бюджетной политики, принятие четких, внятных программ по сокращению долговых обязательств и ненаращиванию расходов. Словом, чтобы государства, доставляющие еврозоне наибольшее количество неприятностей, следовали понятной и внятной бюджетной политике.
Если этого не произойдет, мы действительно рискуем столкнуться с самым неприятным сценарием развития событий в еврозоне. Но если правительства сумеют договориться, думаю, им на выручку придет и ЕЦБ, который в конце концов согласится начать скупку долговых обязательств стран еврозоны. Естественно, на определенных условиях.
Если выбирать между дефолтом или выходом из кризиса, я бы был оптимистом. Я считаю, что решение будет найдено, пусть это будет и не самое оптимальное решение.
«Пока ситуация выглядит неплохо»
Как в этих условиях действовать Российской Федерации? Естественно, мы должны застраховаться от возможных негативных последствий. Наш бюджет зависим от внешнеэкономической конъюнктуры, зависим от ситуации в мировой экономике, и с этой точки зрения находится в зоне риска. Поэтому правительство очень серьезно подходит к формированию бюджетной и финансовой политики на следующий год.
Пока ситуация в России выглядит неплохо. В этом году ожидался нулевой баланс, а сейчас прогнозируется профицит бюджета на уровне 0,4% валового внутреннего продукта.
Но мы абсолютно не тешим себя какими-то иллюзиями. Весь профицит, полученный в этом году, мы используем для того, чтобы в следующем году уменьшить объем заимствований на внутреннем рынке.
Больше всего нас беспокоят два последствия возможной турбулентности в Европе. Первое — снижение темпов экономического роста. В прогноз на следующий год заложен рост ВВП в размере 3,7% в реальном выражении. В этом году мы официально прогнозируем больше — 4,1—4,2%. Если ситуация в мировой экономике ухудшится, снизятся и темпы российской экономики, а если упадут цены на нефть, это также повлияет и на бюджет.
Второе — риск снижения цен на нефть. Бюджет следующего года сверстан исходя из $100 за баррель в среднегодовом выражении. Много это или мало? Это сложно сказать даже сейчас. В середине года, когда готовился этот прогноз, использовалась консервативная оценка. Тем не менее ситуация достаточно неопределенная.
Если темпы роста экономики и цены на нефть снизятся, мы используем накопленные резервные фонды. Сейчас в стабилизационном фонде накоплено 1,7 трлн руб., в фонде национального благосостояния — 2,6 трлн руб. Конечно, это меньше, чем перед кризисом 2008—2009 гг., когда объем этих двух фондов составлял 16% ВВП. Сейчас в них в 2 раза меньше — 8% ВВП, а расходы бюджета составляют около 21% ВВП.
Это не говорит о том, что наша экономика больше подвержена рискам в следующем году. Это означает, что нам нужно принимать более жесткие меры в случае ухудшения ситуации. В 2009 г., когда некоторые страны сокращали расходы, Россия, наоборот, их наращивала. Проводилась контрциклическая политика. На этот раз, скорее всего, у нас не будет столь больших возможностей для наращивания обязательств. Тем не менее мы нацелены на выполнение тех обязательств, которые предусмотрены в бюджете.
Кроме того, в бюджете предусмотрен ряд мер по точечной настройке. Во-первых, это возможность использования 110 млрд руб. на государственные гарантии для поддержки отдельных предприятий. Это антикризисная мера, которая применялась в 2009 г. без изменений параметров бюджета.
Во-вторых, 200 млрд руб. зарезервированы для поддержки слабозащищенных категорий граждан или крупных системообразующих предприятий. Если развитие событий пойдет по самому негативному сценарию, мы всегда можем усилить эти меры поддержки, внеся изменения в соответствующие поправки закона в бюджете. Но сегодня, еще раз повторюсь, мы готовы к тому, что ситуация будет меняться в худшую сторону.
Нефть за $60
Могу назвать еще несколько цифр. Предположим, цена на нефть упадет до $93 за баррель в среднегодовом выражении. В этом случае никаких рисков для выполнения обязательств бюджета не будет, мы просто не станем пополнять резервный фонд — сейчас предусматривается, что в 2012 г. он получит 512 млрд руб. Если цены на нефть продолжат падение, опять же риска для выполнения бюджетных обязательств нет — просто придется использовать средства резервного фонда и изыскивать в бюджете ресурсы для поддержки тех или иных отраслей, оказавшихся в тяжелом состоянии.
Так что в правительстве рассматриваются сценарии худшего развития событий, и мы готовы к тому, что ситуация будет развиваться неблагоприятным образом — вплоть до снижения цен на нефть до $60 за баррель. В этом случае дефицит бюджета составит 5—6% ВВП.
Мы не просчитывали падения цен на нефть до $30 за баррель, как она стоила когда-то. В таком случае нужно будет говорить уже об изменении всей макроэкономической ситуации, о совершенно другой экономической среде. Думаю, этого не произойдет. Но при необходимости мы готовы — исходя из складывающейся обстановки — менять план действий.
Надо сказать, что бюджет снижает долю сырьевого сектора в своих доходах. Если в прошлом году пропорция ненефтегазового сектора и нефтегазовых доходов была примерно 50 на 50, то в следующем году доля ненефтегазовых доходов будет выше. Конечно, в последнее время мы наращивали расходы за счет доходов от нефти и газа. Если 10 лет назад ненефтегазовый дефицит был чуть больше 1%, то сейчас он 11% ВВП. В планах на 2011—2014 гг. постепенное снижение этого показателя до 9% ВВП, хотя все равно это немаленькая цифра.
Самое главное, что еще с кризиса 1998—1999 гг. накоплен опыт и инструментарий — от предоставления ликвидности банкам до поддержки конкретных слоев населения. Если в 2009 г. были проблемы с вливанием денежных средств в финансовый сектор, то сейчас такого нет и не будет.
Время для консолидации
Хочу отметить и то, что положение России отличается от положения многих европейских стран. Наш долг — всего 11% ВВП. Иногда нас спрашивали, почему мы не хотим жить, как западные страны, и наращивать долг. Мол, ничего страшного в этом нет. При обсуждении бюджета в Госдуме «Справедливая Россия» представила свой альтернативный вариант, который заключался в том, чтобы за один год проесть резервный фонд, потратив его на развитие инфраструктуры, социалку и т. д.
Да, можно иметь большой дефицит и проедать резервы. Но что делать потом? Особенно для России, зависящей от внешнеэкономической конъюнктуры.
Упрекали нас и в том, что заимствуем мы по 7% годовых, а размещаем резервный фонд под 2% годовых. Казалось бы, глупость. Но вспомним кризисную ситуацию 2008—2009 гг., когда вложения в валюте с учетом изменения курса рубля приносили не 2%, а все 14% в пересчете на рубли. Выбирая стабильное исполнение расходных обязательств, нужно быть готовым платить за эту стабильность. Плата выражается в разнице ставок между привлечением средств с рынков и размещением резервов.
На этом форуме звучало предложение законодательно запретить выпуск векселей, если они ничем не обеспечены. Это интересное, но больше теоретическое предложение. Принятие любых расходных решений может быть обеспечено источниками — за счет заимствования, за счет повышения налоговых поступлений, за счет перераспределения ресурсов и т. д. в зависимости от того, о кратко- и долгосрочной перспективе идет речь. Хочу отметить, что Минфин выступает как раз за то, чтобы принятие расходных решений вписывалось в принятую правительством бюджетную политику.
Подводя итог, нужно сказать, что мы должны, как это сейчас происходит в европейских странах, приступить к бюджетной консолидации. Думаю, это задача как раз для следующего года. И здесь прежде всего встает проблема пенсионной системы. Трансферты в нее — более 1 трлн руб. из 12 трлн расходов бюджета. Эти деньги можно было бы перенаправить на решение структурных проблем, накопленных в последние годы. Полагаю, этим правительство и займется в 2012 г.
Антон Силуанов
Родился в 1963 г. в Москве. В 1985 г. окончил Московский финансовый институт по специальности «финансы и кредит». В 1985 г. — экономист, старший экономист Минфина РСФСР. В 1987—1989 гг. — служба в армии. В 1989 г. работал в Минфине РСФСР. С февраля 1992 г. работал в Министерстве экономики и финансов РФ, Минфине РФ. С октября 1997 г. — руководитель департамента макроэкономической политики и банковской деятельности Минфина РФ, с 2001 г. — член коллегии Минфина РФ. В 2003 г. — заместитель министра финансов РФ. 14 мая 2004 г. назначен директором департамента межбюджетных отношений Минфина РФ. 12 декабря 2005 г. вновь назначен на пост заместителя министра финансов. 27 сентября 2011 г. назначен и. о. министра финансов.
Антон СИЛУАНОВ
Автор — министр финансов РФ
