Щедрость наказуема?

Есть два разных подхода к финансовым отношениям с детьми: оплачивать все потребности и капризы или строго спрашивать за каждую потраченную на ребенка копейку. Что правильнее и перспективнее?

Яблочки от яблоньки

Японцы, как известно, позволяют детям практически все лет до 5—6, зато потом сразу наступает взрослость, ответственность, возникают строгие рамки. Хваленая японская суперэффективность, по-видимому, имеет корни именно в таком воспитании. Мы, русские, напротив, либо балуем детей и полностью их содержим вплоть до среднего возраста (сказала бы, что зрелого, но уж какая тут зрелость!), либо с младенчества держим в черном теле и отправляем во взрослую жизнь при первой же возможности. К чему приводит то и другое — в реальных историях из жизни.

...В одной семье росли двое сыновей, но воспитывали их родители по-разному. Старшему давали только необходимое, все время напоминали о потраченных на него деньгах, рано «выпихнули» на заработки, а с заработанного требовали взнос в семейный бюджет. И всячески мечтали «сбагрить с рук».

Младшего баловали, возили по курортам, покупали ему дорогие вещи, оплачивали учебу: хочешь курсы французского — пожалуйста, хочешь престижный вуз — пожалуйста. Хочешь платный факультатив по фотоделу — да на здоровье! Мальчик рос нежный и благодарный, хозяйственный и разумный, поэтому родители очень хотели оставить его в своем доме, чтобы радовал и содержал в старости. Однако вышло все совсем не так, как задумывалось.

Старший был и так и сяк

Когда родился старший сын, времена были трудные, голодные. Даже молоко и крупу было не достать. Потом экономили уже по инерции, опасаясь новых экономических кризисов, потери работы. Затем набрали кредитов с огромными ежемесячными платежами — денег на жизнь оставалось крайне мало. Сыну все время вдалбливали, как тяжело живется семье и поэтому нужно идти зарабатывать самому.

А сын не радовал: еле окончил девятый класс, учиться дальше не собирался. Родители устроили его на удаленную работу, но денег он в семью не приносил, в домашних делах не участвовал. Зато постоянно предъявлял претензии по поводу беспорядка, критиковал купленную папой и приготовленную мамой еду. Подаренные дорогие вещи раздавал или терял: счет утраченных мобильных перевалил за десяток. Впрочем, может быть, он отвечал таким образом на вечные попреки в том, что его содержат, что толку от него в семье ноль и т. д.

Не сказать, чтобы родители продолжали скупиться, когда у них наконец стали появляться деньги: и подарки делали, и холили-лелеяли, когда полгода лежал со сломанной ногой. Но тем не менее все время повторяли: не сиди у нас на шее, иди трудись, живи на свои. А он саботировал любую работу — ни на одной не продержался дольше трех месяцев.

Когда сын неожиданно привел в небольшую двухкомнатную квартиру гражданскую жену («Мама, можно она разок переночует?»), родительское терпение лопнуло — они стали настаивать на раздельном бюджете и разных полках в холодильнике. Бюджет разделили. Сын обижался. Атмосфера накалялась. В какой-то момент (спустя полтора года жизни на две семьи), не выдержав напряжения, мать семейства заявила, что видеть больше не хочет пассию сына. Пусть, мол, идут жить к ее родителям, у которых один ребенок и трехкомнатная квартира.

Молодые оскорбились и уехали жить туда, куда послали, но через несколько месяцев благополучно разошлись, а сын вернулся в отчий дом. Окончательно покинул родные пенаты он в 26 лет после грандиозного скандала с участием всех задействованных сторон, в котором ему припомнили все: и попытки поделить родительскую квартиру, и годы иждивенчества, и сотни тысяч рублей, потраченные на его воспитание. Уйдя, он практически перестал появляться на горизонте — не звонил, не интересовался здоровьем болеющей мамы, не предлагал помощь. А если появлялся, то только денег попросить…

Младший вовсе был «дурак»

Дурак, конечно, в сказочном смысле, то есть умный, удачливый, находчивый, которому и кот — хорошее наследство. А еще щедрый и тонко чувствующий: всегда знал, как успокоить разнервничавшуюся мать или как подбодрить впавшего в депрессию отца. Родители, как уже говорилось выше, ничего для парня не жалели, потраченных на него денег не считали, готовы были делиться всем заработанным. Юноша отвечал взаимностью: первые свои гонорары потратил на подарки маме ко дню рождения, оплатил родителям поездку к морю. Короче, был надеждой и опорой. Мать с отцом надеялись, что он никуда не уйдет из семьи, готовы были даже потенциальную спутницу жизни принять, лишь бы сын всегда был рядом. Ну и конечно, оплачивали ему дорогостоящее образование не без расчета на то, что станет прилично зарабатывать и позаботится о родителях в их преклонные годы.

Однако вскоре после совершеннолетия младшенький заговорил о самостоятельной жизни на съемной квартире. Ни слезы матери, ни немые укоры отца действия не возымели. О разделе родительской квартиры он, в отличие от старшего брата, не заговаривал, от денег на первый взнос на свою отказался. О том, чтобы родители оплачивали часть аренды его квартиры, и слышать не захотел. Просто взял и ушел. Все такой же нежный, внимательный, заботливый и чуткий. И родители не нашли сил его упрекать, хотя и почувствовали себя осиротевшими…

Принцесса на бобах

Третья история — о девушке из богатой семьи, которая жила, как принцесса, а из-за своей инфантильности чуть не стала нищенкой. Так случилось, что мама нашей «принцессы» довольно рано научилась строить бизнес и всю последующую жизнь неплохо зарабатывала. В семье не было родового наследства или шальных денег, полученных в 1990-е. Просто мама «принцессы» умела и хотела работать. На единственную дочь денег, естественно, не жалела, а вот умения трудиться и зарабатывать девочке, увы, не передала. Учеба на дорогом и престижном филологическом факультете МГУ (брошенная на третьем курсе), в 20 лет собственная квартира в Москве, дорогие шмотки, вечные рестораны. Затем учеба на дизайнера в Барселонском университете, собственная квартира в Эшампле.

Будучи женщиной разумной, мама отдавала себе отчет в том, что дочь выросла беспомощной и безответственной, поэтому очень порадовалась, когда она вышла замуж за испанца, который готов был о девушке заботиться. И, выдохнув, сняла с себя бремя заботы о ребенке — начала инвестировать в новый проект, завела пенсионный счет, наладила собственную личную жизнь.

Но материнская свобода длилась недолго: не прошло и года, как дочь заявила, что она развелась с мужем, бросила учебу, продала квартиру в Барселоне, а деньги за нее (мамины!) отдала бывшему в качестве компенсации. Дальше последовало вечное: «Мама, мне негде и не на что жить, но уезжать отсюда я не хочу!» О том, чтобы найти работу, дочь, как обычно, даже не задумалась.

Что сделала мама? Правильно, выслала ребеночку денег на жизнь и на аренду квартиры. Потом еще. И еще. А через полгода узнала страшную новость — у дочери серьезное эндокринное заболевание, срочно требуется операция, затем дорогостоящее гормональное лечение. И мама снова выслала деньги — куда уж тут деться. Слава богу, операция и лечение прошли успешно, спустя год 28-летней «принцессе» удалось почти полностью восстановиться физически. И новый мужчина замаячил на горизонте, вот только зарабатывать сама она по-прежнему не собиралась. Зато собралась снова вернуться в университет и продолжить учебу. Где взять денег? Ну да, вы поняли.

Вот тут-то мама достала ежовые рукавицы и стала строго дозировать дотации. Учебу оплатила — это святое. Вместо квартиры сняла дочери комнату через знакомых — чтобы понимать, на что уходят деньги. Стала высылать буквально прожиточный минимум — строго на еду и на необходимые лекарства, а на одежду и развлечения заработаешь, мол, сама. Удивительно, но это сработало. Девушка наконец научилась считать деньги и тратить их разумно. И — о, чудо — устроилась на работу! Так, глядишь, к 30 годам и с маминой шеи окончательно слезет…

Вы наверняка скажете, что финансовое воспитание здесь ни при чем — дело в генах, в характере, в жизненных установках. И тем не менее психологи в один голос говорят о том, что чувство осознанности и ответственности за свои финансовые дела нужно формировать с раннего возраста — лет с 9—10. Дети, по мнению психологов, должны понимать ценность денег, что они не берутся из воздуха, что их нельзя тратить бесконтрольно. Желательно, чтобы подростки зарабатывали себе на карманные расходы лет с 15—16 — при условии, что это не вредит учебе и не создает опасности. Это дает им свободу и в то же время заставляет почувствовать ценность денег, ощутить прелесть самостоятельности.

Считается, что деньги не имеют ценности сами по себе — ценно то, что они дают: свободу, власть, силу, любовь. Родительская скупость может сделать ребенка не только несчастным, но и неудачником, так как ему будет по жизни недоставать уверенности в себе и в своем праве быть любимым. Попрекая детей тем, что тратим на них деньги, мы как бы обвиняем их в том, что вынуждены их любить. Но, с другой стороны, родительская щедрость, на мой взгляд, должна иметь меру. Какую — каждый решает сам, глядя в глаза своего ребенка.

Полина ПАРКЕР, для Banki.ru