Почему Михаил ЗАДОРНОВ променял депутатскую скамью на кресло банкира? В прошлом году ему не только удалось вывести ВТБ 24 в группу лидеров российского рынка по объемам размещенных депозитов и выданных кредитов, но и ранее запланированного срока сделать банк прибыльным. Впрочем, это только начало. Акционеры готовы вкладывать получаемую прибыль в развитие, а ЗАДОРНОВ — построить самый современный и конкурентоспособный банк в стране. О своем видении российской банковской сферы президент-председатель правления ВТБ 24 рассказал в интервью «Бизнес-журналу».
В голливудских блокбастерах банкиры обычно вальяжны, неторопливы и крайне немногословны. Но реальная жизнь — не кино. Михаил Задорнов поражает скорострельностью речи, мгновенной реакцией на вопросы и какой-то совершенно невероятной внутренней энергетикой. Впрочем, иначе никак нельзя: Задорнову нужно очень многое успеть, а личную профессиональную планку он привык устанавливать на рекордной высоте. Благодаря заданному Президентом-Председателем Правления ВТБ 24 темпу, в ходе интервью удалось не только получить ответы на приготовленные заранее вопросы, но и обсудить несколько связанных тем. А еще — понять, почему Задорнову всегда удается достигать поставленных целей: оказалось, что «динамика бизнеса» — категория вполне персонифицируемая.
— Михаил Михайлович, сегодня деловые люди активно идут во власть. Не жалеете о смене депутатского кресла на банкирское?
— Нет, о сложении депутатских полномочий я совершенно не жалею. Это было осознанное решение и меня абсолютно устраивает то, как сегодня продвигается проект ВТБ 24 и развивается банковский сектор в целом. То есть, можно сказать так: ожидания от смены места работы полностью оправдались.
— На депутатском посту, во власти, вы могли бы сделать много полезного для страны.
— И да, и нет. Дело в том, что к моменту перехода в ВТБ 24 те профессиональные задачи, которые и я мои коллеги ставили перед собой, были решены. В 2003 году был принят закон о валютном регулировании и валютном контроле, а в 2004 году мы его откорректировали исходя из уточнений, которые подсказали практика и бизнес. И я считаю, что сегодня этот закон — один из наиболее продвинутых в экономической сфере. Были разработаны каркас бюджетного законодательства и закон о Стабилизационном фонде, новая редакция закона о Центральном банке вступила в силу в 2002 году. Кроме того, в период с 2000 по 2004 годы были подготовлены и приняты ключевые главы Налогового Кодекса. Не все мои идеи получили поддержку, но многое удалось довести до конца. Одновременно шла работа на округ, участие в инициативах, связанных не только с экономикой. Но, прямо скажем, задач такого масштаба, как, скажем, разработка нового закона о Центральном банке, в это время передо мной уже не стояло. Зато на посту Президента-Председателя Правления ВТБ 24 с учетом масштабов банка я могу сделать гораздо больше, в том числе и для страны в целом. Больше, чем я мог бы сделать в Охотном ряду.
— Будучи членом комитета Госдумы по бюджету и налогам, вы не раз критиковали правительство и Банк России за бездействие в борьбе с инфляцией. Изменилась ли ситуация сегодня?
— Принципиально не изменилась. С одной стороны, правительство второй раз за последние 15 лет достигло того ориентира по инфляции, к которому стремилось — 9% по итогам прошлого года. Но с одним уточнением. В «Основных направлениях денежно-кредитной политики» планка была установлена на отметке 8,5%. До 9% ее «незаметно» откорректировали в течение года. А значит, если судить строго, заложенные в «Основных направлениях» требования выполнены не были. Хотя следует признать: снижение инфляции с 11 до 9% за один год — это хороший результат.
Благодаря чему это было сделано? Здесь два основных фактора. Во-первых, несмотря на очень большой прирост денежной массы, наблюдался очень хороший экономический рост, экономика просто «впитывала» деньги, что и обеспечило позитивные показатели по инфляции. Во-вторых, абсолютно верно, с моей точки зрения, что ЦБ РФ в первом полугодии 2006 года заметно укрепил рубль — это также способствовало снижению показателя инфляции. Но принципиально ситуация не изменилась. Ведь кредитно-денежная политика осталась почти той же. А значит, невозможно утверждать, что в 2006 году антиинфляционный проект Банком России был реализован. Правительство и ЦБ действуют в рамках парадигмы, сформировавшейся в 2002 году, когда задача борьбы с инфляцией не являлась приоритетной. Это был просто один из показателей. Важный, но не первостепенный. И пока такое отношение не изменится, инфляция останется достаточно высокой. перелома не произойдет.
— А что нам даст снижение инфляции, скажем, до 3—5%?
— Снижение инфляции до такого уровня дает совершенно другое ощущение, другой сигнал экономике, инвесторам — как частным лицам, так и предприятиям, участникам фондового рынка. Снижение инфляции позволяет финансировать долгосрочные проекты с 7—10 летним сроком окупаемости. Снижение инфляции — это и гораздо больший объем инвестиций в экономику страны. Всего этого пока не случилось. То есть, ушедший год был удачным, но принципиальных изменений не произошло.
— Каков ваш прогноз на этот год? Удастся ли «вписать» инфляцию в заявленные 7,5—8%?
— Во-первых, уже по итогам двух месяцев 2007 года выигрыш по сравнению с прошлым годом — более чем на 1,5%. Думаю, шанс удержать эту динамику есть, ведь в январе-феврале экономический рост продолжался в очень хорошем темпе. Судя по всему, ЦБ РФ будет так же укреплять рубль в случае инфляционных всплесков, поэтому
— Такими темпами до 3—4% мы вообще никогда не доберемся…
— Доберемся! Но только тогда, когда всерьез будет поставлена такая задача. А она пока не ставится.
— Аналитики регулярно пугают очередным банковским кризисом, связанным с невозвратом потребительских кредитов. Это действительно реальная угроза?
— Проблема сильно преувеличена. Все видят банковскую статистику и понимают, что доля просроченной задолженности по кредитам физическим лицам за 2006 год с 1% увеличилась до 1,9%. Вокруг раздаются крики — «Ах, как это опасно!» При этом если спросить профессиональных рисковиков, стало бы очевидно, что это закономерная тенденция.
Процент невозвратов и дальше будет увеличиваться, потому что кредитование физических лиц в нашей стране началось относительно недавно, в 2002 году, ипотека вообще только разворачивается, кредитные портфели банков очень молоды, по сути — только-только сформированы. По мере того, как кредиты проходят свой жизненный цикл, естественным образом увеличивается доля просрочки в кредитных портфелях. Это же чистая математика! Чем старше портфель, тем больше просроченной задолженности. А вот другое, столь же очевидное соображение. Кто вообще сказал, что просрочка должна составлять 1%? Для многих кредитных продуктов за Западе очень хорошим результатом считаются и 5%, и 7% просроченных долгов. 5—7% просроченной задолженности по кредитным картам — нормальный показатель. 4—5% по потребительским кредитам — тоже. Другое дело, что по ипотеке этот процент должен быть существенно ниже, особенно на нынешней стадии развития рынка. Но в целом, сопоставив наши результаты с практикой более развитых западных и восточноевропейских банковских рынков, легко заметить: мы еще далеки от опасных рубежей.
И, наконец, третье соображение. Почему у многих банков процент невозврата по отдельным видам кредитов составляет 10, 20, а порой даже 25%? Они с самого начала выбрали определенный продуктовый ряд — экспресс-кредиты, которые выдаются практически без проверки заемщика, по сильно упрощенной схеме, но по очень высокой ставке. Это означает, что те, кто берет эти кредиты по эффективной ставке в 35—40% (а то и более!), фактически своими деньгами оплачивают невозврат кредитов мошенниками или неплатежеспособными заемщиками, которые берут кредиты по той же ставке, но не платят. Бремя невозвратов такие банки просто распределяют между всеми законопослушными заемщиками. И это сознательная политика некоторых банков. До тех пор, пока есть люди, которые, пренебрегая имеющейся на рынке возможностью выбора, все равно идут в банк, выдающий кредиты по ставке вдвое большей, чем у соседа, до тех пор, пока конкуренция не заставляет такие банки менять свой продуктовый ряд и сокращать процентные ставки по кредитам, — останутся продукты с высоким процентом невозвратов. Но подчеркну: эти банки уже заработали такую прибыль, что могут списать все долги за счет резервов и работать дальше — они уже окупили эту просрочку.
— Но люди продолжают идти в такие банки хотя бы потому, что здесь ниже требования к заемщикам, чем у тех, кто дает кредиты под меньший процент.
— Каждый сам для себя решает этот вопрос. Например, в ВТБ 24 действует достаточно простая система проверки заемщиков. Кредит без обеспечения можно получить на достаточно большие суммы, достигающие 25 тысяч долларов. Но в любом случае мне кажется, что лучше уж потратить пусть даже неделю на сбор необходимых документов и получить все-таки кредит по гораздо более низкой ставке. В конце концов, что случится, если человек купит автомобиль не сегодня, а через неделю? Да ничего!
— Российские заемщики уже выучили слово «скоринг». Как работает эта система у вас?
— В ВТБ 24 внедрена скоринговая система, обслуживающая все розничные продукты кроме ипотеки. Но в первом полугодии 2007 года мы и ипотеку, и микрокредитование малого бизнеса переведем на рельсы скоринга. Система проверки заемщиков включает в себя несколько модулей. Это проверка заемщика с точки зрения безопасности, контроль «черных списков», поведенческих характеристик. Возраст, образование, семейное положение, наличие детей… Основываясь на выборке, сформированной по итогам выдачи миллиона кредитов можно предсказать, как будет себя вести заемщик с теми или иными характеристиками. Поэтому все эти данные сегодня анализирует машина, а не сотрудник банка.
— Каков для вас идеальный заемщик?
— Понятно, что идеальный заемщик — это состоятельный молодой человек (смеется), обладающий легальными источниками получения дохода, который уже брал кредиты и успешно их погасил. Мы ориентируемся на определенный сегмент рынка, на людей с доходами выше среднего. И наша клиентская база следует этому стратегическому выбору. В регионах это люди с доходом более 500 долларов в месяц на каждого члена семьи, в Москве — с доходом от 1000 долларов. Это не значит, что мы не работаем с остальными гражданами. Просто мы ориентированы именно на верхнемассовый сегмент и на состоятельных граждан.
-Часто ли система ошибается?
— Это система, совмещающая многие элементы проверки. Да, система иногда ошибается, отказывая в кредите некоторым заемщикам, сотрудничество с которыми, возможно, не вызвало бы проблем. И с этим приходится бороться, постоянно корректируя настройки скоринговой модели, элементы первоначальной проверки заемщиков. Мы ежемесячно анализируем статистику выдач и отказов и стремимся увеличить «пропускную способность». Но на другой стороне весов — та самая просроченная задолженность. Проверка заемщиков не может быть каждый раз индивидуальной, это прежде всего система, ведь только так можно предоставлять услугу большому количеству клиентов. Поэтому разработанная модель работает одинаково во всех отделениях, вне зависимости от того, пришел к нам клиент в Сыктывкаре или в Москве. При этом у клиента банка всегда есть возможность обратиться к менеджеру и пройти проверку по более усложненной цепочке, где решение примут уже люди, а не машина.
— Как вы относитесь к возможности принятия Закона о банкротстве физических лиц?
— А что изменится?! Если честно, я не понимаю, каков смысл этого проекта. Если нужно выселить из квартиры человека, который не платит ипотечный кредит, так могу вам сообщить, что юристы и судебные приставы это сделают и сегодня. К тому же, предоставляя ипотечный кредит, мы добиваемся, чтобы на квартире не было никаких обременений. Квартира, заложенная под ипотечный кредит, юридически защищена от рисков для банка. Кроме того, по выплате как раз ипотечных кредитов практически нет никаких проблем. Что же касается других видов кредитов, не обеспеченных залогами, то … я и в этом случае не совсем понимаю проблему. Если человек нам задолжал, мы через суд можем арестовать квартиру или машину должника, которые будут проданы с торгов и банк получит свои деньги. И у нас есть такие примеры. То, что мы сейчас обсуждаем — это следующая стадия развития рынка. Предположим, прошло три года и — появилась категория заемщиков, которые решительно не платят. Для работы с такой группой клиентов у нас в банке создано специальное подразделение, причем достаточно большое, имеющее представителей по всей стране. Сначала они звонят должнику, напоминают, просят заплатить. Потом приезжают, проводят разъяснительную работу. Ну, а если результат не достигнут — начинается судебная стадия.
— То есть вы работаете исключительно самостоятельно, не прибегая к услугам коллекторских агентств?
— ВТБ 24 пошел пути создания собственного коллекторского агентства. Первую фазу работы выполняет Управление проблемных кредитов банка, а затем подключается наше коллекторское агентство. Кроме того, мы заключили пару договоров с внешними коллекторами и, сопоставляя затраты, решаем — что эффективнее. Думаю, мы поработаем в таком режиме около года и примем на вооружение оптимальную схему. При этом мы хорошо понимаем, что чем дальше будет развиваться рынок, тем больше будет и неплательщиков. Это неизбежно.
— Есть мнение, что проблемные долги — результат нечистоплотности банков, пользующихся юридической неграмотностью населения…
— Здесь я исхожу из вполне обывательской простой логики. Так, например, я привык всегда читать все документы, которые подписываю. И узнавать об услугах или продуктах, которые приобретаю, не только из рекламы. Совершая сделку, покупая любой продукт (а банковский кредит — это такой же продукт!), человек должен анализировать все условия. Если он этого не делает, значит, сознательно рискует, халатно и наплевательски относится к самому себе. Банк передает вам договор, и вы всегда имеете возможность прочитать и понять его условия. Уверяю вас, что ВТБ 24, например, не пытается
— А нужен ли закон о потребительском кредитовании?
— Теоретически это было бы полезно. Закон о потребительском кредитовании должен быть построен на тех же принципах, что и закон о защите прав потребителей и определять ключевые элементы взаимоотношений между заемщиком и банком. Для нашего банка, работающего «в открытую», это было бы выгодно. Банкам, стремящимся закамуфлировать свои реальные ставки — нет. Однако я очень сомневаюсь, что такие понятия, как реальная эффективная ставка или комиссия банка можно законодательно прописать так, чтобы в дальнейшем избежать вольных трактовок. То есть, конечно, такой замечательный закон можно принять, однако работать на практике он не будет. Поэтому: теоретически — да, закон нужен, это защита потребителя. Но прежде хотелось бы взглянуть на основные нормы этого документа.
— Как развивается проект ВТБ 24? Согласно прогнозам, в 2007 году ВТБ 24 должен начать приносить прибыль…
— В 2006 году мы планировали войти в десятку лидирующих розничных банков страны по депозитам и кредитованию физических лиц, а также в число 15 крупнейших банков по размеру чистых активов. Закончили мы год на третьем месте по депозитам и на четвертом месте по рыночному кредитованию. При этом портфель розничных кредитов за год вырос в девять раз, а портфель депозитов — примерно в семь раз. Несмотря на то, что ВТБ 24 открыл около 30 новых офисов и филиалов, еще столько же «отмигрировал» из ВТБ, достаточно активно инвестировал в обновление технологий, по итогам 2006 года мы уже получили прибыль в размере 1 млрд 400 миллионов рублей и чистую прибыль — около 1 млрд 160 миллионов. ВТБ 24 — прибыльный банк, но мы пока не стремимся наращивать прибыльность. Главная наша задача сегодня — увеличение рыночной доли на российском рынке депозитов и кредитования физических лиц. Что же касается прибыли, которую мы будем зарабатывать, то она пойдет на дальнейшее развитие сети и замену банковских технологий. Это общая позиция акционеров банка.
— Какие банки, кроме, естественно, Сбербанка, являются вашими конкурентами?
— Мы, конечно, следим за развитием рынка, но не мыслим такими категориями. А рассуждаем вот как. Есть российское население — 72—75 миллионов трудоспособного возраста и 38 миллионов пенсионеров. 27% населения имеют депозиты в банках, а хотя бы раз за кредитом обращались 40% граждан. Мы понимаем, что с ростом доходов и потребностей все новые люди будут приходить за кредитом на автомобиль, ипотечным кредитом, потребительским кредитом. Значит, наша задача — приблизить для человека возможность пользоваться этими благами. Каждый год несколько миллионов российских граждан получает возможность благодаря банковским кредитам получить доступ к желаемым товарам. Не случайно продажа импортных автомобилей в России за прошлый год увеличилась более чем в три раза — кредиты обеспечили подпитку этого роста. Ориентируемся мы и на новых клиентов, и на клиентов других банков, поскольку предоставляем продукты по более выгодной ставке, чем многие наши конкуренты.
— Вы готовы рассматривать предложения о работе в частных банках?
— Знаете, есть иллюзия, будто Сбербанк или ВТБ — нечто, отличающееся от частных банков. Для меня выбор банка, в котором я работаю, — вопрос не собственника, а — масштаба. Наши акционеры ставят перед нами жесткие задачи и регулярно контролирует их исполнение, и в этом плане, я думаю, они мало чем отличаются от владельцев частного банка. Поэтому, если я успешно работаю здесь, то точно так же мог бы работать и в частном банке. Но в ВТБ 24 ощущаешь эффект масштаба, и мне это интересно.
— ВТБ 24 планировал открыть кредитные центры в 16 регионах России к 2010 году. Сколько центров уже открыто и успешен ли такой формат продажи банковских услуг?
— Кредитный центр — это отделение, в котором имеется полномасштабный модуль ипотечного бизнеса, где работают от 13 до 18 человек, оказывающих все услуги тем, кто хочет приобрести квартиру в кредит. Кредитный центр осуществляет оценку жилья, предоставляет услуги страхования, здесь можно получить юридический совет и помощь в регистрации. В центрах есть и модуль кредитования малого бизнеса. В Москве таких центров открыто уже четыре, два в Санкт-Петербурге и семь в регионах. Кредитные центры себя оправдывают, клиенту удобно в них приходить. Будем открывать еще!
— Обычно в период активного развития рентабельность банка не высока. Верно ли это для ВТБ 24?
— Рентабельность ВТБ 24 пока невысока. Но по итогам 2005 года у нас было 7,5 млрд рублей убытков, а по итогам 2006 года мы получили более 1,4 млрд рублей прибыли. Неплохой результат. Но повторюсь, мы пока не ставим перед собой задачу добиться высокой прибыли. Наша задача — занять нишу на рынке, постепенно увеличивая эффективность и рентабельность.
— Лет через 5—10 вы займете свою нишу и что дальше? Можно остановиться?
— Так не бывает ни на одном конкурентном рынке! Банковский рынок в России — один из немногих конкурентных секторов экономики, а государственные банки — полноценные игроки, поскольку правила игры равны для всех: остановившись, ты потеряешь клиентскую базу и долю рынка. Значит, расслабляться нельзя! — Но ЦБ РФ к государственным банкам относится более лояльно…— Центробанк, конечно, учитывает масштабы финансово-кредитных учреждений, но (и в этом я убедился еще во время депутатской работы) при этом применяет ко всем банкам одинаковые подходы и нормативы. Так что, например, в ВТБ 24 проверки проходят точно так же, как и в любом другом банке. Специально для проверяющих, которые находятся у нас практически постоянно, в этом здании выделено несколько кабинетов.
— Каковы подходы ВТБ 24 к кредитованию малого бизнеса?
— ВТБ 24 выдает кредиты для представителей разных категорий бизнеса, в том числе и микрокредиты средней стоимостью 10 тысяч долларов, хотя это могут быть и две, и пять тысяч. Кредиты на сумму более миллиона долларов сроком до 5 лет мы выдаем малым предприятиям на развитие бизнеса, естественно, после проверки их финансового состояния. Есть пилотный продукт для стартапов — когда человек только начинает бизнес. Продуктовый ряд, ориентированный на разные сегменты, сроки и ставки, очень широк. И, наконец, мы, как и в случае кредитования физических лиц, не стремимся действовать формально, основываясь только на бумажной документации. Наши эксперты выезжают на предприятия, где изучают состояние бизнеса заемщика. То есть работаем по жизни, а не по шаблонам.
— В конце пошлого года на встрече с журналистами министр финансов Алексей Кудрин заявил, что в 2007 году российский рубль будет полностью конвертируемым. Как вы относитесь к этому заявлению? Оно не опрометчиво? На чем основана такая уверенность министра финансов?
— Есть формальное и неформальное понимание полной конвертируемости. Формальное понимание — это ситуация, когда сняты основные валютные ограничения. С 1 июля 2006 года основные ограничения на валютные операции у нас сняты и для граждан, и для предприятий. Полной конвертируемостью неформально можно назвать ситуацию, когда валюта становится реально востребованной в мире. Когда не только в СНГ, но и в любой европейской столице вы можете рубли поменять на любую другую валюту. То есть, когда российская валюта обращается в мире так же, как, например, швейцарский франк или английский фунт. Вот до этой стадии конвертируемости, которая позволяет человеку себя комфортно чувствовать со своей валютой в любой стране, нам потребуется определенное количество лет, при условии устойчивости экономической политики, естественно. Министр финансов подчеркнул тот факт, что формально рубль является конвертируемым. И это уже достижение.— Вы не собираетесь участвовать в депутатских выборах 2007 года?- У меня нет таких планов. Проект ВТБ 24 требует нескольких лет напряженной работы, и он мне более интересен, чем депутатская скамья.
Алена ТУЛЯКОВА
