«Мы не хотим зарабатывать на наших клиентах»

Зачем страховщикам ездить на ПМЭФ, как персонажи компьютерных игр могут дать страховой компании доступ к глобальным рынкам, что рынок думает по поводу запуска обязательного электронного ОСАГО и на чем можно зарабатывать, если не на клиентах, — в интервью Банки.ру в рамках Петербургского международного экономического форума рассказал генеральный директор компании «Ингосстрах» Михаил ВОЛКОВ.

— Михаил Юрьевич, что самое важное вы вынесли с пленарного заседания ПМЭФ-2016?

— Миру — мир, война — плохо. Учусь у великих ораторов.

— На форуме много говорилось о продолжающемся спаде национальной экономики. Как в этих условиях чувствует себя страховой рынок?

— В целом ситуация в страховании оставляет желать лучшего, потому что мы, как любая производная макроэкономики, очень сильно от нее зависим. У «Ингосстраха», как у одного из лидеров рынка, ситуация чуть лучше, потому что, во-первых, происходит консолидация вокруг крупных устойчивых игроков. Клиенты осознанно от ненадежных страховщиков переходят к более надежным, мы это на себе чувствуем. Во-вторых, мы неплохо заработали за прошлый год на инвестиционном доходе — 9,5 миллиарда рублей — и тем самым еще больше повысили свою финансовую устойчивость.

— В этом году, как думаете, удастся заработать на инвестициях?

— Естественно, инвестиционный доход снижается. Конечно, тех цифр, которые были в прошлом году, мы не достигнем. И мы были более осторожны, когда формировали свой бюджет на 2016 год по сравнению с 2015-м. Но надеемся, что это все равно будут положительные цифры. Какие именно, пока сложно сказать, очень быстро все меняется — и ставка ЦБ, и настроение инвесторов.

Это, кстати, и есть одна из важных целей этого форума — почувствовать инвестиционный климат, посмотреть, как развиваются разные индустрии, куда инвестировать — все ощущения получаешь здесь. Потому что мы не хотим зарабатывать на наших клиентах, мы стремимся от страхового бизнеса получать ноль, а зарабатывать на инвестициях.

— Услышали на форуме что-то судьбоносное с этой точки зрения?

— Ну здесь нет такого, что ты пришел — и тебе сразу скажут всю правду. Важны именно ощущения и настроения. На мой взгляд, очень положительным событием было, что приехали многие иностранные главы корпораций и политики, однозначно подчеркнув важность России. В «Ингосстрахе» в нашем кодексе этики написано, что мы вне политики и вне религии, но, конечно, геополитика оказывает существенное влияние на макроэкономику, тем самым влияя и на нас. Не может любая страна или компания развиваться в полной изоляции, когда мир, особенно через цифровые технологии, становится абсолютно глобальным. Впрямую на страховой рынок санкции влияют через перестрахование — санкционные риски мы сейчас не можем нормально перестраховать. Это ведет к тому, что в умах возникают идеи о национальной перестраховочной компании, которая должна вроде бы как помочь со страхованием санкционных рисков. На самом деле от этого она не помогает. Просто создается дополнительная государственная структура, которая, мы боимся, не очень эффективно будет работать, и это приведет к тому, что стоимость услуг для конечного потребителя вырастет.

— В таких условиях с какими зарубежными страховыми рынками у российского есть перспективы сотрудничества?

— Глобально «Ингосстрах» создавался в 1947 году именно для того, чтобы работать с международной недвижимостью, имуществом, которое принадлежало Советскому Союзу, и с зарубежными партнерами. Поэтому у нас наработанные связи со всеми существующими рынками. Исторический центр страхования — это Лондон, так называемый Lloyd's Market, потом стали возникать новые рынки: американский, бермудский, азиатские, огромный китайский рынок — в Китае у нас есть представительство, кстати.

— А новые представительства за рубежом собираетесь открывать?

— Основные конкурентные преимущества у нас в России и бывших странах СНГ. «Ингосстрах» был представлен и во многих развитых странах — была «дочка» в Германии, Финляндии, Австрии, Англии. Мы осознанно оттуда ушли, потому что там и требования по капиталу совершенно другие, и нет смысла конкурировать с теми, кто там более профессионально, что уж там говорить, работает.

Доступ к глобальным рынкам мы можем получить через «цифру». К примеру, есть компьютерные игры с персонажами, у них есть артефакты, которые они развивают и за которые пользователь платит реальные деньги. Кто нам мешает их страховать?

— Вы серьезно говорите?

— Абсолютно. В России уже были примеры уголовных дел: ребенок развивал персонажа в компьютерной игре, туда были инвестированы реальные деньги, хакер какой-то артефакт этого персонажа присвоил себе и за это сел в тюрьму. Цифровой мир пересекается с реальным. Я все время говорю, что страхование — это то, что начинается до начала жизни человека и заканчивается с его уходом из жизни. Любая сфера деятельности человека может быть связана со страхованием. Если у нас будет цифровое страхование, то логично, что можно будет страховать цифровые игры.

— За рубежом есть такая практика?

— Честно, не знаю. Надеюсь, что мы не первые в мире это придумали и я вам сейчас не рассказал секрет. Ну, наверное, об этом думают люди.

— Вы тоже просто об этом думаете или есть какие-то конкретные планы, сроки запуска?

— Есть конкретные планы, другое дело, что это, наверное, не самый первый приоритет на сегодняшний день — думаю, это горизонт следующего года. Легко создать стартап в цифровом мире, будь то страховой мир или любой другой, и до какого-то определенного уровня его вырастить. Проблемы начинаются, когда ты становишься большим. Мы огромная российская страховая компания, конвертировать всю компанию в цифровое мышление, привить эту культуру — вот это самое сложное. Сейчас мы работаем над тем, чтобы наши основные внутренние бизнес-процессы перевести в цифру, основные страховые продукты, которыми уже сейчас пользуется население, каско, ОСАГО — их выпустить в цифровой мир. Как только мы с этим закончим, начнем какой-то экзотикой заниматься. Мы постоянно занимаемся самоанализом: у нас есть табличка, там около ста точечек, у нас в прошлом году было треть зелененьких, треть желтеньких, треть красненьких. Сейчас у нас процентов 15 осталось красненьких, процентов 15 желтеньких, а процентов 70 уже зелененькие. Вот когда по основным блокам мы станем зелененькими с точки зрения самооценки — тогда мы сможем какие-то прорывные вещи делать дальше.

— Какие еще задумываете экзотические проекты?

— Совсем об экзотике нет смысла говорить, в первую очередь речь идет о комфорте застрахованного. Уже сейчас вы можете купить почти все наши продукты онлайн, закачать их в телефон — я сам этим стал активно пользоваться — и ваш полис всегда при вас. В случае если, не дай бог, с вами что-то происходит за рубежом — а как страховщики мы знаем, что со всеми рано или поздно, к сожалению, что-то происходит, — не нужно искать бумажный полис, звонить в страховую компанию или в ассистанскую. Вы просто открываете приложение, нажимаете одну кнопку, телефон сам определяет местоположение, определяет ближайшую ассистанскую компанию, причем делает это бесплатно для вас — через скайп, например. Вот на таких вещах мы пока сосредоточены.

— Моторное страхование, которое на рынке традиционно считается не очень выгодным, всегда было одним из ваших основных сегментов. Обязанность продавать электронные полисы ОСАГО повлияет на ваше отношение к этому бизнесу? Ведь придется продавать полисы в том числе в убыточных регионах.

— По ОСАГО наше отношение мало что значит. ОСАГО — это федеральная лицензия, мы должны продавать во всех субъектах РФ и урегулировать во всех субъектах РФ. Проблема, действительно, с «токсичными» регионами, где убыточность зашкаливает за 100—150%. Естественно, встал вопрос о доступности, потому что ни одна коммерческая компания себе в убыток работать не будет, и поэтому мы стараемся минимизировать там наши продажи. Мы прекрасно понимаем, что это приводит к социальному напряжению. Поэтому нужно искоренять базовые проблемы, которые там существуют, — это некачественно прописанное законодательство и применение закона, а также действия пресловутых автоюристов-антистраховщиков, которые из экосистемы «страхователь — страховщик» изымают большие доли пирога. Мы с удовольствием платили бы нашим застрахованным, а то, что мы вынуждены платить людям, которые не всегда законными методами изымают деньги у страхователей, — нам это очень не нравится.

— Вы говорите, вынуждены минимизировать продажи в убыточных регионах. А как можно будет это сделать, если будет обязанность страховщика продать электронный полис?

— Никак. Мы будем платить убытки. Ряд страховщиков говорит о том, что они хотят вообще сдать лицензию на ОСАГО. Мы считаем, что это тоже, конечно, способ, но если сдадим лицензию мы или кто-то из других крупнейших игроков, это приведет к коллапсу рынка. Нам нужно совместно с Центральным банком, Российским союзом автостраховщиков корректировать рынок, убирать те причины, по которым ОСАГО становится невыгодным. В законе четко написано, что убыточность должна составлять 77%. Понятно, что точно попасть в эту убыточность невозможно, где-то она будет чуть больше, где-то чуть меньше. Но когда она в два раза выше, чем по закону, и продавая на 100 рублей, ты выплачиваешь 150 рублей — это нелогично. И не будет так.

— На рынке надеются, что объемы продаж электронных полисов ОСАГО могут быть ограничены долей рынка — чтобы в конкретном регионе она не превышала долю страховщика в целом по стране, как это предусмотрено схемой единого агента. Такой вариант не обсуждается?

— Для электронного ОСАГО — нет. Такая схема будет действовать на переходный период, с 1 июля по 31 декабря 2016 года. Создается некий агент, и в этих «токсичных» регионах у клиента есть два варианта на выбор. Если вы хотите именно наш полис, вы приходите к нам в офис. Если вы почему-то считаете, что вам некомфортно покупать полис у нас или у наших коллег-конкурентов, то вы идете к этому агенту и там случайным образом практически получаете чей-то полис. Это должно обеспечить доступность, там не будет потенциально некомфортных моментов, которые вы можете испытывать у кого-то из страховщиков. Этот механизм позволит, назовем это условно, справедливо между всем страховым рынком перераспределять убытки этих регионов.

— Вы уже почувствовали на себе это перераспределение?

— Надо запускать агента. Сейчас мы просто сами продаем там больше, чем продавали раньше. Чувствуем это на нашем финансовом результате, но вынуждены это делать.

— С первого квартала 2016 года ЦБ стал собирать со страховщиков статистику судебных выплат. Для чего регулятору эта информация?

— Именно для того, чтобы показывать законодателю и судебной власти: почему-то в одних регионах все нормально, а в других ненормально. Получая эту статистику, мы сможем аргументированно объяснять, что нужно откорректировать. Ну и еще видно, у кого из страховщиков сколько выплат по суду — ведь есть страховщики, которые по суду больше половины платят. Для потребителя это может говорить о том, что такие страховщики потенциально могут быть не очень комфортны в случае выплаты.

Беседовала Елена ПЕТЕШОВА, Banki.ru