Во что сейчас инвестировать?

Часть 2

Инна Лунёва: Я знаю, что у вас есть еще один проект, уже с МСБ, когда на остатках при закрытии счетов вы смогли получить 50 миллионов рублей. Это как?

Илья Зибарев: Этот проект запустил фонд Хабенского и ВТБ, когда он еще был ВТБ 24. Нам повезло, что топ-менеджер Надия Черкасова — она тогда работала в банке — откликнулась. Поняла, что такое повседневная благотворительность. И предложила своим клиентам такой простой вариант: если вы закрываете счета — там всегда есть остатки, эти остатки всегда можно забрать, но, как правило, они лежат годами, потом куда-то должны списываться, — давайте мы эти остатки будем перечислять в фонд Хабенского. Люди сказали: ок. Также просто можно дать возможность предпринимателям участвовать в благотворительности, разместив в личном кабинете информацию. Даже можно ничего не делать, вы просто поставьте информацию, что можно жертвовать, для своих клиентов с десятой страницы на первую — и уже будут изменения. Но даже этого люди не делают.

— Почему другие банки не заинтересовались?

— Людям просто кажется, что это не их приоритет. И потом мало менеджеров берут все это, не боясь, либо сами внедряют, либо идут к высшему руководству и с ним разговаривают.

— Но вы же знакомы со многими руководителями банков, вам должно быть проще открывать двери…

— Да. Это правда. Я вам скажу, какие отговорки, потому что по-другому это не назвать. «У нас очередь других задач в IT». «Мы это, может быть, сделаем осенью». Осенью говорят: «Знаешь, другие приоритеты появились, не можем сделать».

— Вы попечитель фонда Константина Хабенского и занимаетесь блокчейн-проектом, создана платформа для привлечения средств на кинопроизводство. Это в первую очередь для кого? Кто ваши инвесторы?

— Проект революционный. От этого он интересный, но сложный. Мы решили, что есть такая вещь, как ICO. ICO, правда, так быстро меняется, что сейчас уже многие наши потенциальные инвесторы говорят: «Может, не ICO, давайте обычный венчур сделаем?» Но ICO чем интересно? Потому что ICO позволяет привлекать деньги, большие, под идеи, и не продавать акции, не продавать доли. Но суть этого проекта следующая. Мы создаем платформу, маркетплейс такой, на которой продюсеры выставляют свои фильмы, мультфильмы, другой видеоконтент, который, по идее, должен приносить доход. И те любители кино, юридические лица и, главное, физические лица, могут в этот контент инвестировать свои деньги и если он удачный, то получать возврат.

— То есть на этом можно зарабатывать?

— Надо, чтобы люди зарабатывали. Почему это важно? Сейчас основной инвестор — это Фонд кино. Возвращаясь к банковской системе, опять государство. Плохо ли? Я думаю, сейчас это благо для кино, что есть Фонд кино. Потому что, если бы его не было, денег вообще было бы очень мало. А Фонд кино своими деньгами позволяет индустрии жить. Более того, он делает инвестицию для инвестора в кино привлекательной. Потому что большинство денег Фонда кино безвозвратные. Соответственно, если Фонд кино вложился и вы вложились, то вы делите весь пирог, потому что в Фонд кино вы ничего не отдаете, как правило. Это тоже сделано не потому, что Фонд кино не понимает, что он делает, он понимает. Он хочет, чтобы люди, инвестирующие в кино, имели еще дополнительный рычаг, чтобы это было еще более выгодно для них. Поэтому эта платформа позволяет привлекать еще и частные деньги. Потому что частные деньги, я вам как банкир скажу, это очень большие деньги. Что такое частные деньги? Это очень много денег.

— Речь о деньгах или о криптовалюте?

— Речь и о деньгах, и о криптовалюте. Потому что ограничивать криптовалютой нет смысла никакого, криптовалюта не распространена совсем. Мы это делаем сразу, чтобы хочешь — криптовалютой, хочешь — рублями инвестировать в тот или иной фильм. Но чем больше мы общаемся с фондами, тем больше мы думаем, что наши инвесторы — это будут фонды. И мы на стадии активных переговоров с институциональными инвесторами. То есть компаниями, которые либо находятся в медиаконтенте (типа Mail.ru, Yahoo, Google, Facebook*, с теми, где много подписчиков и им нужен контент), либо это компании, которые занимаются киноиндустрией.

— А какие фильмы будут? Детские, которых сейчас мало, или фильмы про благотворительность, или любые?

— Сначала мы хотим производить фильмы, которые с большей вероятностью дадут финансовую отдачу. Иначе инвесторы скажут, мол, ну нам не интересно. Но, конечно, мы думаем и хотим ставить дебютантов, ставить некоммерческое кино.

— А почему блокчейн?

— Блокчейн чем хорош? Он дает возможность распределения денег после их получения из бокс-офиса, из кассы, сделать так, чтобы они распределялись автоматически через смарт-контракты по блокчейну инвесторам, которые участвовали в инвестиции в этом фильме, мультфильме или другом видеоконтенте. Обычно же как? Вот все деньги собрал продюсер и давай расписывать по договору. Всегда есть элемент недоверия. Блокчейн формально этот элемент убирает.

— Сколько стоит запуск платформы?

— Разработка платформы нам стоит порядка 100—150 тысяч долларов. Но есть другие расходы — на каналы, на маркетинг, на исследования, на какие-то команды. В целом мы оценивали бюджет, чтобы запуститься, в 1,5 миллиона долларов. Почему нужно 1,5 миллиона долларов? Потому, что нужен маркетинг. Если завтра мы поставим кино, но не создадим маркетинговую осведомленность о проекте, то люди просто не отдадут деньги, они просто не будут знать о вашем проекте.

— Илья, у вас большой опыт благотворительности, многогранный. Я знаю, что вы еще занимаетесь восстановлением деревянных церквей на севере страны.

— Да. У нас на севере — Архангельская область, Вологодская область — есть деревянные храмы. Есть храмы, которым больше 300 лет. Феноменальной красоты. Есть громадные, есть небольшие часовенки. И понятно, что все эти деревни, как правило, уже нежилые, либо там было тысяча человек в начале 20 века, а сейчас там сорок семей живет. Этими храмами практически никто не занимается. Их там порядка 700. Отреставрировать их практически невозможно. И я случайно четыре года назад столкнулся с организацией «Общее дело». Ее возглавляет вдохновитель такой протоирей Алексей Яковлев. И вот он 12 лет назад начал это восстанавливать. Казалось, это невозможное…

— На какие деньги?

— Люди жертвуют деньги. Плюс это полностью добровольческая история. В том году на экспедицию по ремонту и сохранению этих памятников выехало 650 добровольцев. За свои деньги, в свой отпуск люди семьями едут на машинах, живут в палатках, из Москвы, Питера, Архангельска едут на эти севера. Неделями работают топорами, все вычищают грязь. Закрывают крыши, делают фундаменты, если они падают. Проводят службы. Местные жители сначала отнеслись с осторожностью: думали, что приехали воровать. А потом, когда они увидели, что люди из Москвы, чужие для этого места, приезжают и чего-то делают, как правило, и местные люди начинают возрождаться. Начинают помогать, следить за храмом. Это уникальная вещь. Фактически там цена на ремонт, на материалы небольшого храма —100 тысяч рублей. Цена айфона. И я думаю, что даже в нашей банковской теме — взяли бы маленькую часть от денег, которые выделены на санацию среднего, никому не известного, никому не нужного глобально банка. Мы бы все деревянные храмы на эту маленькую долю отремонтировали и сохранили.

— Что бы вы пожелали своим коллегам банкирам и посетителям портала?

— Держаться. Все равно развивать современный банк, строить бизнес-культуру. Не важно, госбанк, не госбанк. Руководителям банков — чтобы они обратили внимание на вопросы повседневной благотворительности и подумали, можно ли их применить. И государству — я мечтаю, чтобы оно сказало, какая у нас стратегия, будут ли все банки государственными. И сделал бы так, чтобы банки не сыпались, как они сыплются.

— А посетителям портала?

— Надо жить разносторонне. У вас должно быть много разных интересов, и тогда и жить будет интереснее, и сделать вы сможете намного больше. Это мое пожелание посетителям портала.

— Благодарю вас, Илья!

.

*Сервис/сервисы, принадлежащие Meta, признанной в РФ экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории РФ