В опубликованном недавно рейтинге мировых финансовых центров, составленном Всемирным экономическим форумом (ВЭФ), Россия заняла невысокое 39-е место из 62 возможных. По мнению аналитиков ВЭФ, главная проблема нашей финансовой системы — низкий уровень доступности финансирования для бизнеса: по этому показателю Россия заняла 53-е место. О том, как оценивают ситуацию в корпоративном кредитовании и на финансовом рынке в целом сами банкиры, «Эксперт» попросил рассказать первого вице-президента Промсвязьбанка Александру ВОЛЧЕНКО.
— Ситуация с корпоративным кредитованием уже много месяцев остается исключительно сложной, но при этом никто не может объяснить, почему это происходит. На ваш взгляд, почему сейчас тормозит корпоративное кредитование и чего можно ожидать в ближайшей перспективе?
— Сегодня главный сдерживающий фактор для корпоративного кредитования — большая нестабильность на финансовом рынке в целом. Мы с весны ощущаем негативную динамику в части ликвидности в банковском секторе, видим волатильность финансовых рынков — и российских, и западных, — которая в любом случае сказывается на условиях кредитования клиентов. Поэтому банки стали гораздо осторожнее: они внимательнее смотрят на заемщика и менее охотно входят в инвестиционные проекты, на которые раньше смотрели позитивно. Но, с другой стороны, и заемщики гораздо осторожнее подходят к заимствованию денег. На мой взгляд, это хорошо, потому что клиенты должны ответственно относиться к заимствованиям, а раньше мы часто видели безоглядное увлечение новыми инвестициями и проектами. Сейчас ситуация существенно изменилась.
— Какие факторы сегодня сильнее всего влияют на динамику корпоративного кредитования?
— Во-первых, волатильность экономической среды и ключевых макроэкономических индикаторов: цены на нефть, валютного курса, уровня инфляции. Негативные ожидания трансформируются в сокращение инвестиций и пересмотр прогнозов развития, позитивные — в более амбициозное развитие. Индекс промышленного производства напрямую связан с динамикой цен на энергоносители. С учетом развития торгового финансирования и фокуса на международном бизнесе динамика валютного курса для нас особенно важна.
Во-вторых, влияет то, что регулятор меняет свои требования, в том числе к заемщикам. Например, вступившие в силу с 1 июля поправки к инструкции Центробанка 110-И, которые существенно ужесточают требования к оценке банковских рисков, резко уменьшили аппетит банков к риску. А поскольку об этих ужесточениях было известно заранее, многие банки начали готовиться к ним еще весной, повышая требования к заемщикам.
— Промсвязьбанк тоже сократил выдачу кредитов?
— По итогам первого полугодия рост совокупного кредитного портфеля у нас составил порядка 12 процентов, и это не сильно отличается от того, что было в прошлом году. Если мы посмотрим по линиям бизнеса, то по корпоративным кредитам рост составил эти самые 12 процентов, розничный банкинг вырос на 29 процентов, а кредитование малого и среднего бизнеса — на 9 процентов. То есть снижения активности нет. Чуть более низкая динамика кредитования малого и среднего бизнеса связана с тем, что мы немножко поменяли фокус и сейчас ориентируемся в первую очередь на доходность и обслуживание клиентов. В сложившихся условиях мы не ставим задачи массовой экспансии и не планируем показывать 40—50 процентов прироста клиентской базы каждый год. Мы будем действовать осторожнее.
— Чем эта стратегия отличается от стратегии ваших конкурентов?
— Вспомните годы перед кризисом, тогда много говорилось об угрозе российским банкам со стороны иностранных, о том, как сложно конкурировать с иностранцами. Сегодня повестка дня радикально изменилась, и теперь главной угрозой для частных банков уже называют госбанки. Так что всегда есть конкурентная и агрессивная внешняя среда. Но если у тебя в целом правильный фокус, есть стратегия, команда и клиентская база, то, я уверена, место на рынке для тебя найдется всегда.
Если нас сравнивать с другими частными банками, то, во-первых, мы универсальный банк в полном смысле этого слова. Мы органически связываем одну линию бизнеса с другой и получаем существенный синергетический эффект от комплексного обслуживания клиентов.
— Как это выглядит на практике?
— Промсвязьбанк начинал работу как корпоративный банк, но на определенном этапе мы поняли, что есть большой качественный сегмент, который плотно соприкасается с нашим традиционным, я имею в виду малый и средний бизнес. Тогда мы создали отдельные продукты для МСБ и предложили удобный формат обслуживания. Аналогичным образом мы развивали отношения с сотрудниками наших корпоративных клиентов и с топ-менеджерами, которым тоже нужны финансовые услуги, в частности инвестиционные. Соответственно, у нас появился инвестиционный банк. Но он появился не так, что мы пришли на рынок и решили купить какую-то крупную инвесткомпанию. Инвестиционный банк тоже развивался в первую очередь исходя из потребностей наших клиентов.
Поэтому, я считаю, наша особенность в том, что мы комплексно обрабатываем клиентскую базу. То есть мы не развиваем какие-то направления бизнеса независимо друг от друга, а делаем ставку на синергетический эффект. Мы стараемся идти от того, что хочет клиент, а не от того продукта, который хотим продать. Вот этот комплексный активный подход — наша главная особенность.
Второй момент — мы в большей степени, чем многие, российский банк: у нас более 95 процентов бизнеса приходится именно на операции внутри страны. Да, мы видим многие возможности за рубежом: есть, например, Турция — очень хороший рынок, есть СНГ как потенциально большой рынок. Но мы все-таки считаем, что наша основная компетенция именно здесь. И как часть российской экономики мы делаем ставку на органичное развитие российского бизнеса. Поэтому, в частности, планируем очень серьезно развивать сегмент малого и среднего бизнеса.
При этом мы не собираемся идти против рыночных тенденций. Сейчас очень много возможностей в розничном бизнесе, и для нас это тоже одно из приоритетных направлений. У наших корпоративных клиентов есть сотрудники, а у них есть большие потребности и в транзакционном обслуживании, и в кредитовании. Поэтому мы здесь будем безусловно присутствовать, тем более что уже сейчас 40 процентов розничной клиентской базы — сотрудники наших корпоративных клиентов.
Мы видим большие перспективы потребительского кредитования. Уровень покрытия банковским сервисом розничных клиентов в России сегодня в
— Вы говорите, что видите в России большой потенциал, а вот иностранные банки отсюда активно уходят.
— Основная причина ухода из России большинства крупных игроков, который мы наблюдаем в последние годы, связана исключительно с проблемами этих банков на их национальных рынках. Одна из этих проблем — кризис платежеспособности заемщиков и общие проблемы, связанные с дефолтностью корпоративных и розничных клиентов в Европе. Вторая причина — существенное изменение требований западных регуляторов, связанных с введением стандарта «Базель-3». Новые требования вступают в силу постепенно, но многие банки начинают внедрять эти стандарты уже сегодня. А это подразумевает целый ряд действий. Во-первых, увеличение классического собственного капитала, причем для системно значимых банков — практически в два раза, а это очень много. Во-вторых, изменение подхода ко всем активам, которые несут дополнительные риски, то есть находятся за пределами развитых рынков, в том числе в России.
Думаю, что именно общий тренд на ужесточение регулирования стал главной причиной того, что банки сохраняют только свои ключевые рынки и компетенции и уходят со всех развивающихся рынков. В частности, по этой причине из числа наших акционеров вышел Commerzbank: требования немецкого правительства и немецкого центробанка вынудили его продать долю в Промсвязьбанке.
Других причин ухода я не вижу, потому что если учесть уровень доходности на российском рынке и низкий уровень покрытия его банковским сервисом, то возможности зарабатывать деньги здесь очень неплохие.
— Сейчас российские компании жалуются, что ставки по кредитам росли, даже когда инфляция снижалась. Насколько оправданна эта претензия? Обоснованны ли реальные ставки по кредитам в 4-6-10 процентов или просто наши банкиры такие жадные, что не хотят довольствоваться двумя-тремя процентами маржи, как их западные коллеги?
— Дело в том, что западный рынок тоже очень изменился за последние годы. Если до кризиса там как раз были ставки на уровне двух-трех процентов, то сейчас ситуация совсем другая. Мы, например, довольно активно представлены на Кипре — у нас там есть филиал, в котором обслуживаются и российские, и кипрские клиенты. До кризиса наши ставки по привлечению были выше, чем ставки местных банков. Но сейчас процентные ставки кипрских и греческих банков выше тех, что предлагаем мы. Сейчас в Европе нормальная ставка по расчетам между банками — пять процентов.
С другой стороны, давайте посмотрим на основные слагаемые формирования кредитной ставки. Первое — это стоимость фондирования, а она увеличилась. Потому что и на западном рынке ситуация изменилась, и на российском повысилась стоимость предоставления ресурсов. Для частных банков главный источник фондирования — депозиты, а их стоимость растет, пусть не очень существенно, но в сегодняшней ситуации даже 25—50 базисных пунктов — это заметный рост. Все это приводит к тому, что чем дороже ты деньги взял, тем дороже ты их вынужден предоставлять.
Второе слагаемое — дефолтность клиентов. Мы не можем жертвовать интересами наших инвесторов и вкладчиков и должны более осторожно подходить к рискам. А значит, эти риски мы закладываем в стоимость кредитов. Вот две основные причины роста кредитных ставок, и в этом правда жизни. А не в том, что банкиры очень жадные.
Но и заемщики в этих условиях меняют свое поведение. Они сегодня, если говорить о средних и крупных компаниях, не хотят зависеть от одного банка. Они не хотят рисковать, держа все счета в одном банке, даже если этот банк государственный. Потому что сегодня политика банка такая, а завтра она может резко измениться. Так что заемщики тоже диверсифицируют риски. Они, например, берут один кредит в госбанке — тогда он будет дешевле и длиннее, но будет сопровождаться некими дополнительными условиями. И любая компания предпочитает иметь второй или третий банк, который будет к ней внимательно, гибко, индивидуально подходить. И сегодня, если говорить о крупных клиентах, мы не видим себя первым банком. Мы не готовы предоставлять самые большие кредиты под самые низкие проценты. Но мы готовы быть с клиентом тогда, когда это ему нужно, — и мы показали это во время кризиса. Мы готовы быстрее отреагировать на его нужды, чем государственные или западные банки, которые, как правило, более формально действуют в нестандартных ситуациях.
— Как вы относитесь к ужесточению регулирования со стороны Банка России?
— Ряд инициатив Центробанка я оцениваю очень положительно. Например, вещи, связанные с консолидированным надзором. На самом деле создание мегарегулятора — это очень правильная вещь, потому что и внедрение западных требований регулирования, и в целом устранение разрозненных сегментов надзора должно сработать для банковской системы в плюс. Потому что и Центробанку, и стороннему аналитику будет проще смотреть на все, чем занимается банк. Точно так же я поддерживаю все, что связано с созданием национальной платежной системы.
Но есть и менее позитивные инициативы. Одна из них — уполномоченные представители, которых предполагается внедрять в практику банковского надзора. Я в большей степени поддерживаю ту точку зрения, что практикой российского банковского регулирования должны стать международные стандарты — «Базель-2», «Базель-3», качественная международная практика. Давайте лучше будем внедрять эти вещи, которые действительно позволят повысить прозрачность и минимизировать риски. Мы должны развиваться в контексте мировой банковской культуры, а не изобретать какие-то доморощенные способы контроля. Или формально ужесточать требования, как в случае с инструкцией 110-И, которая очень негативно повлияла на уровень капитализации банков и их возможность выдавать кредиты.
— Вы верите, что Россия станет мировым финансовым центром?
— Мне бы этого очень хотелось.
— А что бы вы посоветовали Банку России в плане совершенствования рефинансирования банковской системы?
— Я считаю, что существующая система рефинансирования достаточно эффективна. Это подтвердилось в кризис, когда российский регулятор наиболее качественно и эффективно сработал по сравнению с другими центробанками. В этом отношении я могу, скорее, поблагодарить регулятора. Возможности для улучшения, безусловно, есть — всегда можно найти какие-то дополнительные инструменты. Но в целом я считаю, что сегодня и Центральный банк, и Минфин предоставляют банкам все необходимые возможности по рефинансированию.
Беседовал Максим РУБЧЕНКО
