С начала месяца российские фондовые индексы потеряли 33—35%. Регулярная приостановка торгов и запрет на высокорисковые биржевые сделки привели к тому, что площадки лишились значительной части игроков, а брокерские компании — клиентов. Сколько потеряли брокеры за время финансового кризиса, а также о том, как обострение проблем в банковском секторе связано с падением котировок фондового рынка, в интервью «Коммерсанту» рассказал глава крупнейшего российского брокера — компании «Брокеркредитсервис», президент группы компаний БКС Олег МИХАСЕНКО.
— Когда вы в БКС поняли, что происходящее на финансовых рынках является кризисом?
— Своеобразным индикатором для нас стало падение котировок акций «Газпрома» ниже 200 рублей за штуку 10 сентября. С этой даты события развивались очень быстро: серия margin call, участники рынка стали распродавать активы по любым ценам для закрытия маржинальных позиций, многие не смогли выполнить своих обязательств
— Сколько БКС потеряла на этом кризисе?
— Что такое потери для брокера? Наибольшие потери для нас — это уменьшение клиентской базы. Клиенты приносят нам прибыль — мы им оказываем услугу, они платят комиссию. Ну и потеря ликвидности самого рынка, конечно. Сейчас, например, количество сделок уменьшилось, обороты брокерского бизнеса резко сократились. Оборот ММВБ по акциям в сентябре сократился приблизительно на 18%. Еще одной важной проблемой является потеря доверия между профучастниками, которая, в свою очередь, тоже приводит к уменьшению оборота. Вот в чем заключаются главные потери.
— То есть сейчас вы не ведете полноценной работы?
— Работа, конечно, есть, но она приобрела другое качество. Основной упор мы сейчас делаем на сохранение клиентов и на разработку новых продуктов, востребованных в данной ситуации.
— Со сколькими контрагентами вы работали на рынке репо?
— Со всеми основными игроками.
— Были ли случаи неисполнения обязательств со стороны ваших контрагентов?
— Конечно, были. Ситуация на рынке сейчас такая, что проблемы затронули всех. Надо отметить, что пик неисполнений уже миновал, но гарантий того, что подобных случаев больше не будет, никто не даст. Сейчас самая опасная ситуация в том, что многие региональные компании испытывают нехватку ликвидности. С ними вообще никто не работает, то есть не открывает на них лимиты. Проблемы для региональных компаний усугубляются тем, что они в основном имели в своих активах акции второго-третьего эшелона, которые рухнули в цене. И если под «голубые фишки» некоторым компаниям еще удается получить кредит, пусть и под огромные проценты, то под залог бумаг второго-третьего эшелона вообще невозможно получить какие-то деньги.
— Насколько мне известно, БКС делала большую ставку на акции второго эшелона. Какие потери вы понесли от этого?
— На самом деле доля вложений в акции второго эшелона у нас небольшая. Мы уже два года работаем над изменением концепции ведения бизнеса, в рамках которой эти бумаги были проданы практически полностью еще до кризиса.
— А за время кризиса вам
— Есть неисполненная сделка репо со стороны одной компании, но там небольшая сумма, около 10 млн рублей. У нас в залоге находятся активы этой компании, и они не выполняют свои обязательства по их выкупу. Мы надеемся, что в ближайшее время проблема будет решена.
— Как вообще возникли проблемы с исполнением обязательств по сделкам репо?
— Началось все с того, что инвесткомпании и банки выдавали большие кредиты под залог ценных бумаг в виде сделок репо. При резком сокращении ликвидности появились компании, которые не смогли выкупить свои бумаги назад, и их кредиторы были вынуждены распродавать эти ценные бумаги. Такая распродажа привела к обвалу цен на фондовом рынке, так как рыночная цена продаваемых бумаг не имела значения, кредиторам важно было вернуть деньги. Все это привело к цепной реакции. Некоторые участники рынка физически не могли выполнить свои обязательства.
— Этим объясняется фактическая национализация «КИТ Финанса» и Связь-банка?
— Да, у этих структур были серьезные проблемы с исполнением сделок, так как их активы были неликвидны. Начать «расшивку» репо без вмешательства государства было невозможно, так как было необходимо предоставить денежные средства именно этим участникам. Дело в том, что в биржевых сделках репо задействовано большинство участников биржи и невыполнение обязательства одним из них может привести к цепной реакции. Поэтому было необходимо сесть и начать распутывать этот узел. Только у государства было достаточно средств, чтобы решить эту проблему.
— Помимо финансовой помощи участникам рынка одной из мер по выходу из кризиса стал запрет на маржинальные и необеспеченные сделки. Насколько обоснованными, на ваш взгляд, являются эти меры?
— На какой-то период это нужно, конечно. Игроки сами понимают, что работать с плечом 1:3 — это риск, особенно в условиях резких колебаний рынка. При этом, несмотря на высокие риски, до сих пор есть достаточно много инвесторов, готовых рисковать. К нам приходят клиенты, которые хотят купить активы на собственные и кредитные деньги с максимальным плечом, они действительно считают, что рынок достиг дна и завтра начнется безудержный рост. Это безумие какое-то. Вот в таких случаях запрет на маржинальные и необеспеченные сделки, конечно, обоснован, потому что работать с плечом в такой ситуации могут только профессионалы. Другой вопрос в том, что надолго сохранять этот запрет нельзя. Мы уже сейчас видим, что в Лондоне оборот сделок с акциями российских компаний выше, чем в Москве.
— Тогда какой смысл запрещать здесь?
— Этот вопрос не ко мне. Я понимаю, что идея была снизить риски местных участников, которые работают на наших площадках. К тому же в Лондон уходят все-таки профучастники, крупные игроки, и их не остановить, так как они в любом случае найдут более выгодные для себя условия. Мелкие и средние клиенты никуда не уйдут, поэтому эти запреты касаются в первую очередь их.
— Крупные игроки уходят на западные площадки еще и
— Да, в последнее время все говорят, что у ФСФР появилась специальная кнопка для приостановки торгов. Впрочем, шутки шутками, но, думаю, определенная логика в действиях регулятора есть. Понятно, что сейчас все волнуются, нервничают, пытаются
— Мелкие инвесторы потянулись с российского рынка вслед за крупными?
— В последнее время мы открываем в 2,5 раза больше брокерских счетов, чем до кризиса. Конечно, весь фондовый рынок получил бесплатную рекламу через СМИ. На всех каналах телевидения, радиостанциях, в газетах только и говорилось, что активы подешевели до сверхпривлекательных уровней — надо покупать. Обсуждение этой темы повысило интерес частных инвесторов, что и привело к открытию новых счетов. Кроме этого мы предлагаем ряд продуктов, которые позволяют зарабатывать на фондовом рынке в том числе в условиях кризиса.
— А вы не боитесь, что новые финансово неграмотные клиенты, увидев, что рынок не хочет расти, поднимут волну недовольства, как это случилось с «народными» акционерами?
— Я допускаю такую возможность, и мы прямо об этом предупреждаем. Перед открытием счета с каждым новым клиентом в нашей компании работает инвестиционный консультант, который пытается объяснить все существующие риски. Мы не заинтересованы в том, чтобы клиент пришел и сразу прогорел.
— Однако при этом вы увольняете консультантов — БКС стала одной из первых компаний, объявившей о сокращении штата. Сколько человек было уволено?
— Сейчас у нас работает около 1500 сотрудников. Уволили 42 человека. Это стандартная текучка, которая у нас происходит каждый месяц. Значительные изменения произошли только в управляющей компании, в которой было уволено три человека, включая генерального директора. Причиной его увольнения стало невыполнение им поставленных задач. Кроме того, у нас меняется концепция коммерческой модели всей группы в целом, и структура руководства управляющей компании не совпадала с той, какую мы намерены выстраивать. Теперь решения будут приниматься коллегиально, и статус гендиректора изменится. Что касается финансовых консультантов, мы сейчас активно пополняем их штат — из 19 человек, которых мы приняли на работу в сентябре, большинство именно инвестиционные консультанты.
— Одной из предпосылок кризиса многие называют недостаточный контроль за деятельностью профучастников. В частности, недавно первый зампред Банка России Алексей Улюкаев заявил, что считает возможным наделить ЦБ функциями контроля за инвесткомпаниями. Действительно ли сегодня в этом есть необходимость?
— Я надеюсь, что после кризиса всем станет понятно, что банковский сектор и фондовый рынок тесно взаимосвязаны и зависят друг от друга. Поэтому в идеале должен быть единый надзорный орган, который контролирует деятельность всего финансового рынка. У нас же сейчас банки отдельно, инвесткомпании — отдельно. При этом многие коммерческие банки активно работают на рынке ценных бумаг по сделкам репо, фьючерсным контрактам.
— То есть вы согласны, что функции контроля за инвесткомпаниями надо передать ЦБ?
— Не знаю, кто все это должен контролировать: ЦБ или ФСФР, да и неважно это в общем-то. Самое главное — сконцентрировать эти контрольные функции в одном месте.
— Того контроля за инвесткомпаниями, который есть сейчас, достаточно?
— Достаточно или нет, должен решить регулятор, так как он контролирует ситуацию на рынке и принимает решения на основе результатов этого контроля. Например, наша кипрская компания (BCS Cyprus) получила предписание, в котором финансовые власти Кипра обязывают нас с 1 ноября в ежедневном режиме отчитываться по всем фьючерсным контрактам. Иными словами, регулятор решил контролировать рынок деривативов, хотя до кризиса эти сделки его абсолютно не интересовали. Мне понятна эта логика, потому что регулятор должен контролировать всю систему в целом, видеть полную картину.
— Кстати, о полной картине — вы уже просчитывали, как отразится кризис на финансовых показателях компании? Планы не корректировали?
— Пока нет, надо посмотреть, как будут обстоять дела в четвертом квартале. Все-таки ситуация еще может измениться в лучшую сторону.
— Насколько примерно сократится прибыль по итогам года?
— Не могу сказать, просто сейчас невозможно
— Однако третий квартал уже закончился. Каковы результаты?
— По итогам третьего квартала у нас снижение прибыли порядка 15% по сделкам на ММВБ.
— Падение было по всей группе в целом или по какому-то отдельному направлению?
— В большей степени падение произошло за счет брокерского направления, что в общем-то неудивительно.
— А что сегодня представляет собой БКС банк?
— В настоящий момент это небольшой розничный банк с активами 2 млрд рублей и центральным офисом в Новосибирске.
— У вас еще есть пенсионный фонд и страховая компания. Планируете развивать их дальше?
— Да. Будем продвигать страховые продукты в розницу, в основном за счет страхования жизни и имущества. Что касается пенсионного фонда, в котором на сегодняшний момент около 15 тыс. клиентов, то мы планируем увеличивать имущество для обеспечения его уставной деятельности до 100 млн рублей, чтобы соответствовать новым лицензионным требованиям.
— Контроль над группой по-прежнему у вас?
— Да. Структура акционеров не меняется уже несколько лет. Часть бизнеса принадлежит топ-менеджерам компании.
— А нет желания продать бизнес?
— Сейчас мы сотрудничаем с двумя западными консалтинговыми компаниями, которые нам помогают разработать новую модель развития бизнеса. Но это никак не связано с намерением продать бизнес или провести обязательное акционирование. Я допускаю, что у нас может появиться необходимость привлечения дополнительных средств на развитие банковского бизнеса, и тогда мы можем привлечь туда инвестора. Не исключаю, что может быть продано 25% акций инвестору, который будет разделять наши взгляды на его развитие. Но это будет решено по окончании процесса реструктуризации группы.
Беседовал Александр МАЗУНИН
