Десятилетний юбилей российской деноминации прошел незамеченным за разговорами о новом обмене денег. 1 января 1998 г. с купюр исчезло три нуля, что означало победу правительства над гиперинфляцией. Операция прошла на удивление гладко — и это в стране, привыкшей к конфискационным денежным реформам. Возможность новой деноминации ЦБ категорически отрицает, а финансисты не видят для нее причин. Но слухи о том, что один ноль на купюрах скоро исчезнет, не утихают.
Что может нарушить спокойствие подмосковного дачного поселка в субботу утром, да еще зимой? Только денежная реформа. Один из домовладельцев срочно приезжает из Москвы, чтобы забрать заначку 400 000 руб. У него точные данные: деньги поменяют в понедельник. И поменяют не все, поэтому надо срочно покупать валюту. Соседи прислушиваются: наверняка у совладельца компании по продаже электроники надежные источники информации. К обеду половина дачников уехала в Москву избавляться от «деревянных».
Источники «верных сведений» о том, что рубль скоро переименуют в 10 копеек, самые разнообразные. Торговцу чаем по секрету сообщает знакомый из МИДа: «нолик уберут в мае». На вечеринке банкир рассказывает знакомым журналистам, что ЦБ уже продемонстрировал коммерческим банкам новые купюры. Первый зампред Центробанка Георгий Лунтовский даже выступил в «Российской газете» с опровержением: «Я считаю, что эти слухи — прямая провокация». Какова цель провокации, ни Лунтовский, ни кто-либо другой внятно объяснить не могут. Как и того, зачем России сейчас деноминация, под видом которой власти не раз просто отбирали у населения часть денег. В стране с профицитным бюджетом и третьими в мире золото-валютными резервами идея кажется совсем дикой. Единственный за последние 60 лет случай, когда нули на рублевых купюрах зачеркнули без ущерба для их владельцев, был в 1998 г. И тогда для этого были веские причины.
Демонстрация силы
Поделить все деньги в стране на тысячу Борис Ельцин решил во время отдыха. 1 августа 1997 г. в санаторий «Волжский утес», где проводил свой отпуск президент, приехал глава Центрального банка Сергей Дубинин с проектом указа о деноминации рубля с 1 января 1998 г. Условия предельно простые: ЦБ снабжает банки наличностью только нового образца, постепенно изымая старые деньги. В течение года и новые, и старые купюры имеют равное хождение, потом еще три года их можно обменять в отделениях Сбербанка.
Всеобщий обмен затеяли не ради удобства подсчета денег в кошельке. Едва ли не впервые с начала реформ правительство могло предъявить очевидный для обывателя экономический успех — победу над инфляцией. От этой болезни успел пострадать СССР в последние годы жизни, а в 1992 г. цены увеличились в 26 раз, окончательно похоронив привычные представления о больших деньгах. Буря стала утихать к середине 1990-х. В 1996 г. инфляция в 21,8% казалась низкой.
«Политическое решение о деноминации приняли после президентских выборов 1996 г.», — вспоминает Михаил Задорнов, бывший в то время главой бюджетного комитета Думы, а в ноябре 1997 г. назначенный министром финансов. «Содержательных дискуссий не было, обсуждали сроки, какие силы нам нужны», — говорит «архитектор деноминации» Сергей Дубинин, возглавлявший тогда ЦБ.
Для деноминации сроки едва ли не самое важное. Нет смысла убирать нули, когда цены за месяц вырастают на десятки процентов. Дубинин не лукавил, когда в ноябре 1996 г. в одном из интервью назвал деноминацию преждевременной и объяснил почему: «Я хотел бы прожить 9—12 месяцев с инфляцией менее 1% в месяц и лишь затем обсуждать этот вопрос». Такая возможность представилась уже в следующем году. «Мы поняли, что сможем удержать инфляцию в пределах 11—12%», — вспоминает Дубинин.
Курс обмена — 1000 старых рублей за один новый — был выбран не случайно. «Я предлагал сократить номинал в 10 000 раз, — рассказывает депутат Павел Медведев, тогда член банковского подкомитета Думы. — В таком случае соотношение цен возвратилось бы к привычному для людей дореформенному уровню». Но дореформенный уровень не устраивал либеральных политиков — любой возврат в прошлое им был неприятен. «Мы не хотели ассоциаций с «совком»», — рассказывает Борис Немцов, в то время первый вице-премьер.
В самом ЦБ в 1997 г. преобладали более приземленные аргументы. «Если у вас купюра в 10 000 руб. превращается в 10 руб., вы почти не замечаете разницы, а при делении на 10 000 такое получается не всегда», — объясняет бывший первый зампред ЦБ Сергей Алексашенко. Еще одна особенность деноминации — дизайн купюр остался неизменным, исчезли только лишние нули. Только бы народ не волновался.
Главное, понимали в ЦБ, избежать паники среди граждан, привыкших к тому, что власть всегда их обманывает. Ажиотаж в преддверии 1 января мог погубить все дело: вместо укрепления доверия к рублю — выброс наличности на потребительский рынок и новый скачок инфляции.
Трехнулевая опера
PR-кампанию деноминации начал сам Ельцин, причем даже слишком сильно. Президенту хотелось подчеркнуть, что новые деньги демонстрируют успех его правительства, поэтому он не только подписал указ, но и заявил в специальном радиообращении: «Инфляции больше не будет! С ней покончено. Новые нули на наших купюрах больше не появятся никогда». Время для объявления — август 1997 г. — было выбрано не самое удачное, многие вспомнили, как в 1993 г., тоже в сезон отпусков, глава ЦБ Виктор Геращенко подписал телеграмму об изъятии из обращения советских денег и об обмене их на российские купюры только до 7 августа и не более 35 000 руб. в одни руки, остальное можно было положить на шестимесячный депозит. В результате появились очереди в магазинах, где можно было обменять ненужные деньги хоть на какие-то товары. Потом условия обмена смягчили, но осадок остался.
В сентябре 1997 г. экономисту Ирине Ясиной представилась возможность доказать, что в этот раз все будет иначе. Ее назначили начальником департамента общественных связей ЦБ и поставили в качестве главной задачи подготовку граждан к деноминации. Для начала пришлось ознакомиться с агитационными мультфильмами, подготовленными предшествующей командой пиарщиков Банка России. Рисованные птички и черепашки убеждали россиян, что их не обманут. «Это было чудовищно, — вспоминает Ясина. — И без всяких фокус-групп понятно, что в таком серьезном деле сравнение с животными вызовет у людей раздражение».
Без фокус-групп, однако, не обошлось. Население России поделили примерно на десять частей — не столько по уровню дохода, сколько по признакам пола, возраста и образования. Важно было понять, кому доверяют «мужчины до 40 лет» или «домохозяйки без высшего образования». От идеи использовать в телевизионной рекламе политиков пришлось быстро отказаться: ни Черномырдина, ни Явлинского аудитория видеть не хотела. Высочайший рейтинг доверия оказался у старых советских актеров, таких как Иван Рыжов и Любовь Соколова, — они и стали лицами кампании. Активная агитация началась с ноября, по телевизору шли ролики, а главным печатным ресурсом стала региональная пресса, как более близкая к читателю.
«Нам не нужно было, чтобы деноминацию полюбили, важно было убрать страхи, с ней связанные, добиться нейтрального отношения», — объясняет Ясина. Неоценимую услугу тут оказал «товарищ Сухов» — актер Анатолий Кузнецов. В ролике его снимали со спины и спрашивали: «Анатолий Борисович, что вы думаете о деноминации?» «Люди ожидали, что к ним повернется Чубайс, а видели Сухова из «Белого солнца пустыни»», — вспоминает произведенный эффект Ясина.
К концу декабря успехи пропаганды были очевидны. По данным фонда «Общественное мнение», в августе 1997 г. деноминации опасались 53% опрошенных, в декабре их осталось 33%. Чтобы окончательно успокоить народ, в новостях показали колонну бронированных грузовиков, идущую по московским улицам в сопровождении машин ГАИ. Так новые деньги развозят по хранилищам. Правда, был один нюанс: грузовики шли порожняком. Ответственные за инкассацию службы ЦБ наотрез отказались раскрыть настоящие денежные маршруты.
Бюджет PR-кампании, по данным одного из бывших сотрудников Банка России, составил $8 млн. Интересно, что разъяснительная работа стала одной из главных расходных статей всей операции. Как следует из отчета ЦБ за 1997 г., общие расходы банка превысили $2 млрд, но, по данным Сергея Алексашенко, лишь малая их часть ушла на обмен купюр. «Расходы на перестройку печатного оборудования были невелики, ведь купюры почти не изменились, а затраты на доставку и замену денег ЦБ несет в любом случае и без деноминации», — поясняет Алексашенко.
Дума по-своему поучаствовала в зачеркивании нулей. Технически — поправила десятки законов, в которых указывались суммы штрафов, пошлин, уставных капиталов. Политически — попыталась усложнить работу Ирине Ясиной. «Разумеется, были выступления коммунистов, которые говорили, что правительство все равно обманет население», — рассказывает Задорнов. Спикер палаты Геннадий Селезнев, открывая осеннюю сессию 1997 г., сетовал, что предсказать все последствия деноминации невозможно.
Но начало 1998 г. развеяло эти страхи: вместо скачка цен самая низкая январская инфляция в новейшей истории России — 1,5%. За первые семь месяцев накопилось всего 4,2%, и официальный прогноз правительства — 5,7% — уже не казался фантастикой. «Никто практически не заметил самого обмена, — с удовлетворением вспоминает Дубинин, — и серьезного давления на цены деноминация не оказала». Август 1998 г. положил конец разговорам о победе над инфляцией. Но если бы дефолт случился при старом масштабе цен, напоминает Алексашенко, нынешняя банкнота в 5000 руб. «весила» бы 5 млн руб. Стране, где ходят такие банкноты, сложно претендовать на статус великой экономической державы.
Никому не нужно
Недавно в книжном магазине к Сергею Дубинину подошел незнакомец. Он узнал бывшего председателя ЦБ и попытался выяснить у него, будет все-таки новая деноминация рубля или нет. Версия незнакомца: по курсу 1:1 поменяют только банковские сбережения, а наличность уже по павловской системе — только до определенной суммы. «Не очень понятно, кому выгодно появление нынешних слухов, я не вижу никаких предпосылок деноминации», — недоумевает Дубинин. Человека из книжного он, может, и успокоил, но вал слухов от этого не уменьшается. Одному из редакторов уже после опровержения Лунтовского довелось услышать от руководителя отделения крупного банка, что головной офис проводил презентацию новых купюр для его операционисток.
Некоторые условия для очередного списания нулей действительно есть, признает депутат Медведев. В нормальной денежной системе должен быть хоть какой-то товар, который можно купить за самую мелкую монету, а в России за копейку давно ничего не купишь. Но проблема копеек и пятаков, брошенных возле касс, не идет ни в какое сравнение с масштабом операции по замене денег. «Представьте себе, что у вас только что обставленная квартира и вы вдруг решаете все выбросить и снова сделать ремонт. Должны быть очень веские причины», — объясняет Задорнов.
Сейчас их не видно — инфляция, например, не снижается, а растет. В 2007 г. она почти достигла 11,9% — выше, чем 11,5% в 1997 г. Борис Немцов, правда, допускает, что у деноминации могут быть и чисто политические оправдания. «Державникам вроде Жириновского или Рогозина может быть неприятно, что за доллар дают 24,5 руб. и всего 5 украинских гривен. Они могут вынашивать планы введения «тяжелого» рубля, но во главе финансовых властей у нас стоят вменяемые люди — Сергей Игнатьев и Алексей Кудрин, которые не допустят бредовых решений», — рассуждает бывший вице-премьер.
Понятно, что люди говорят «деноминация», а подразумевают денежную реформу на невыгодных для них условиях. Для нее тоже нет причин. Разумных. Рубль — свободно конвертируемая валюта, претендующая на статус одной из резервных для мировых центробанков. Любая нерыночная реформа положит конец этим амбициям российских властей. «Перед выборами слухи о денежной реформе похожи на
Андрей ЛИТВИНОВ
