Кризис веры: зачем санируют «Пересвет»

Объявление о санации банка «Пересвет» — возможно, самое спорное решение ЦБ за все время «правления» Эльвиры Набиуллиной. Оно ставит под сомнение независимость Банка России и подрывает веру в наличие хоть сколько-нибудь объективных критериев, по которым мертвый банк у нас отличается от живого.

Два моратория на удовлетворение требований кредиторов — впервые в истории. Шесть месяцев на решение судьбы банка вместо максимум трех, положенных по закону, с момента введения новой администрации — впервые в истории. Использование элементов механизма bail-in, вхождения кредиторов банка в капитал банка — впервые в истории. Санация после начала выплат страхового возмещения — впервые в истории. Все это — про бывший главный православный банк России «Пересвет», который теперь де-факто становится банком Игоря Сечина, поскольку главным санатором назначен ВБРР, банк «Роснефти». При этом сама РПЦ утратила контроль над банком, а, по некоторым сведениям, ее доля и вовсе будет размыта до нуля.

Санация «Пересвета» даже на этом фоне выглядела бы не так «неприлично», если бы не два обстоятельства.

Первое — судьба Татфондбанка. Людям есть с чем сравнивать. По активам ТФБ был сопоставим с «Пересветом», даже чуть больше — 42-е и 44-е место на момент возникновения терминальных проблем соответственно. Вкладов частных лиц в Татфондбанке было намного больше.

«Пересвет» был относительно большим — ближе к среднему — столичным банком. Его крах стал бы неприятным, но не ужасным ни для города, ни для страны, ни для кого из его солидных корпоративных клиентов событием. Даже РПЦ заявляла, что ее основные средства размещены не в «Пересвете». Татфондбанк был вторым по величине банком одного из крупнейших российских регионов. Его крах спровоцировал гибель еще трех банков от эффекта домино, финансовый кризис регионального масштаба, акции протеста вкладчиков и отставку главы правительства Татарстана. В этом банке зависли деньги тысяч малых предпринимателей и личные сбережения десятков тысяч жителей.

«Дыра» в капитале «Пересвета» оказалась даже чуть больше, чем в Татфондбанке, — более 103 млрд рублей против примерно 97 млрд. Государство не стало спасать ТФБ, несмотря на его очевидную системную значимость для Татарстана и просьбы о помощи со стороны региональных властей. Якобы не нашлось инвесторов. Но при этом решило спасти «Пересвет», несмотря на явное отсутствие его системной значимости для чего бы то ни было. Если бы половину суммы на спасение Татфондбанка выделяло бы государство, как это случилось с «Пересветом», возможно, спасители у татарского банка тоже бы нашлись.

Почему мы говорим именно о «государстве», а не просто о ЦБ? Тут вступает в силу второе обстоятельство, делающее санацию «Пересвета» печальной картиной нравов, царящих в российской экономике.

В начале декабря прошлого года — менее чем через два месяца после введения в банке временной администрации Банка России — крупнейшие кредиторы «Пересвета» написали письмо премьеру Дмитрию Медведеву с просьбой содействовать санации. Зачем надо было обращаться к главе правительства, по должности не имеющему никакого отношения к банковской системе, — отдельный вопрос. При этом никто не просил Медведева или Путина, например, о санации Внешпромбанка, где тоже были крупные государственные корпоративные клиенты, важные ведомства, а также частные «випы». Хотя сам этот банк был существенно больше «Пересвета».

Но главное — даже не сам факт письма премьеру, а его авторы. Их было три: председатель совета директоров «Интер РАО» Игорь Сечин, генеральный директор «РусГидро» Николай Шульгинов и президент Торгово-промышленной палаты Сергей Катырин. 21 декабря 2016 года это письмо было переправлено главе ЦБ Эльвире Набиуллиной и первому вице-премьеру Игорю Шувалову, с резолюцией премьера: «Поддержать обращение в части принятия всех необходимых решений по санации банка».

ЦБ имел полное законное право не реагировать на письмо, даже с резолюцией премьера. Ни у главы правительства, ни даже у президента нет права говорить Банку России, какие банки спасать, а у каких отзывать лицензии. Но в данном случае важна даже не реакция премьера. Среди авторов письма был Игорь Сечин. О том, что случается с людьми, которым не нравятся его просьбы и пожелания, лучше всего спросить бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева. И вот в результате санации именно «банк Сечина» чудесным образом становится фактическим бенефициаром «Пересвета».

А теперь внимательно вчитаемся в сообщение ЦБ о механизме санации: «Процедура bail-in используется в мировой практике и предполагает финансовое оздоровление кредитной организации прежде всего (курсив наш. — Прим. Банки.ру) за счет средств акционеров и кредиторов», — говорится в сообщении Центробанка. На практике более 70 кредиторов «Пересвета» на добровольной (ага, после полугода переговоров и резолюции главы правительства!) основе изъявили желание принять участие в финансовом оздоровлении банка. Они конвертировали размещенные в банке средства в объеме 69,7 млрд рублей (запомните эту цифру) в 15-летние субординированные облигации под 0,51%. Об этих деньгах кредиторы в принципе могут забыть. Теперь их шанс в том, что «Пересвет» восстановит платежеспособность и начнет зарабатывать прибыль уже после реинкарнации.

А вот другое место из сообщения регулятора: «Объем финансирования, необходимого для проведения процедуры финансового оздоровления, выделяемый агентством за счет кредита Банка России, составляет 66,7 миллиарда рублей, в том числе на покрытие дисбаланса и поддержание ликвидности банка».

Вот он, дивный bail-in по-русски. Во-первых, без всякого закона, описывающего эту процедуру, — такого закона в России еще просто нет. Во-вторых, более шести десятков кредиторов дают деньги, но не становятся контролирующими владельцами банка. При этом государство почему-то дает банку почти столько же, сколько кредиторы (чего ни при каких нормальных «бэйл-инах» не бывает). А банк де-факто достается самому влиятельному из них.

ЦБ много и обоснованно критиковал АСВ и коммерческие банки за непрозрачность механизма санации и неэффективную трату выделяемых на это государственных кредитов. Потом регулятор не выдержал и решил радикально поменять этот механизм — по новому закону сам ЦБ фактически станет санатором банков всея Руси. Но история с «Пересветом» доказывает: никакой прозрачности и честности процедуры санации банков в условиях общей непрозрачности правил в российской экономике и запредельного влияния отдельных персон, формально не имеющих для этого полномочий, на принятие конкретных финансовых решений, не может быть в принципе. Потому что у нашей финансовой системы, похоже, есть регуляторы повлиятельней ЦБ.