​Цена склероза: в России нельзя говорить «изъятие вкладов»

Как в самолете запрещено произносить слово «бомба» даже в шутку, так и нашим политикам следует запретить произносить слова «изъятие вкладов». Ущерб от паники может оказаться куда больше, чем от очередной законотворческой инициативы.

С такими друзьями и врагов не надо

Председатель комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков сообщил на днях, что депутаты думают над тем, как бы передавать в бюджет невостребованные банковские вклады, а также средства «спящих» акционеров, давно не интересующихся судьбой своих ценных бумаг. Не самое страшное высказывание, которое нам пришлось выслушать за последнее время. Тем не менее эта новость может создать ряд проблем для российских банков и негативно повлиять на стабильность банковской системы. Мы живем в ситуации, когда за своими словами надо следить тщательно. Особенно если они касаются такой щекотливой темы, когда государство тем или иным образом угрожает сохранности наших накоплений.

Высказывание Анатолия Аксакова о невостребованных вкладах вполне вписывается в общую риторику наших депутатов и чиновников, в очередной раз иллюстрируя поговорку о том, что с такими друзьями и врагов не надо. Далеко не самая угрожающая инициатива, которая в случае реализации затронет совсем немногих, в реальности рискует напугать куда большее количество людей. А пугать банковских клиентов в текущей ситуации опасно. К сожалению, у властей, в том числе наших, уже есть в этом опыт: достаточно вспомнить хотя бы недавние высказывания про дедолларизацию и возможную выдачу инвалютных вкладов рублями.

«Это будет влиять на общее состояние доверия к власти, так как такая законодательная инициатива будет ассоциироваться у населения с попыткой каким-то образом лишить права собственности, которое в глазах граждан должно быть незыблемым», — считает председатель правления Веста Банка Виктор Жидков.

Не морочьте мне имущество!

Сколько всего в России невостребованных вкладов — неизвестно. За последние дни прозвучали очень разные оценки — от 200 млрд рублей до 1,4 трлн. Большинство экспертов, опрошенных Банки.ру, полагают, что ближе к истине первая цифра. «На наш взгляд, сумма невостребованных вкладов составляет примерно 1% от текущего объема вкладов физлиц, что эквивалентно 200—300 миллиардам рублей, — говорит генеральный директор ООО МФК «Займер» Роман Макаров. — То есть слухи о возможной сумме более 1 триллиона рублей — преувеличение». И обычно это очень маленькие суммы. «В случае если клиент не обращается за своими средствами, то их объем, как правило, не превышает 300 рублей», — отмечает старший вице-президент, заместитель руководителя департамента розничных продуктов ВТБ Светлана Деменюк.

«Основную массу невостребованных вкладов составляют вклады умерших, — рассказывает адвокат Тимур Баязитов. — Банку нецелесообразно заниматься поиском собственников или наследников такого вклада, так как сумма настолько незначительна, что не покроет затраты банка по поиску собственника и тем более наследника».

Впрочем, по мнению директора Банковского института ВШЭ Василия Солодкова, владельцы могут забыть или попросту не хотеть тратить время на закрытие вклада. «Очевидно, многие из таких вкладов образовались еще во времена СССР, когда правительство Павлова заморозило деньги граждан в Сбербанке», — предполагает Солодков.

«Разумеется, передача государству какого-либо имущества выгодна государству. Но основной вопрос здесь — конституционность такой нормы», — обращает внимание юрист международной юрфирмы «Ильяшев и партнеры» Дмитрий Константинов. Дело в том, что бездействие кредитора не является основанием для прекращения обязательства, а существующие нормы не вполне четко определяют, что делать с забытыми депозитами.

Хотя глава Сбербанка Герман Греф и заявил, что придумывать отдельный закон для невостребованных вкладов — это изобретать велосипед, юристы не очень поняли, что он имеет в виду. Финансовый директор юридической компании BMS Law Firm Юрий Степанов полагает, что Греф мог иметь подразумевать статью 225 ГК «Бесхозные вещи», которая, однако, не касается вкладов. Тимур Баязитов считает, что банкир имел в виду норму о выморочном имуществе.

Выморочное имущество — это такое имущество, которое после смерти владельца не перешло ни к кому из наследников и по этой причине отходит к государству. «Если вклад умершего никто не наследовал в порядке статьи 1152 ГК РФ, то есть в течение шести месяцев, и нет данных о наследниках данного имущества, то оно может быть признано выморочным наследством в соответствии со статьей 1151 ГК РФ и быть обращено в собственность Российской Федерации», — поясняет Тимур Баязитов. При этом он уточняет, что в существующих законах отсутствует норма, как именно признавать банковский вклад выморочным имуществом. Ведь по сложившейся практике выморочным имуществом, как правило, оказывается недвижимость, а чтобы признать имущество выморочным, требуется решение суда, напоминает главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА» Антон Табах.

Впрочем, есть один нюанс, не позволяющий автоматически относить невостребованные вклады к выморочному имуществу. «В соответствии с ГК РФ имеющиеся нормы о выморочном имуществе действуют только в случаях отсутствия наследников у умершего гражданина — то есть факт его смерти должен быть как минимум установлен. Сейчас предлагают совсем другое: гражданин не приходит за вкладом в течение какого-то времени — и права на этот вклад автоматически переходят государству», — говорит Дмитрий Константинов.

Иными словами, пробел в законодательстве действительно есть. Вопрос, как его устранить таким образом, чтобы не наломать дров.

Не говори так

Наш народ неоднократно травмирован неосторожными речами государственных мужей. Травмирована и российская банковская система. Самый сильный удар по ней нанес в 2004 году тогдашний глава финансовой разведки (и будущий премьер-министр) Виктор Зубков. «Система страхования вкладов еще не работала, и руководитель Финмониторинга сообщил, что у него есть список из 40 банков, у которых будут отозваны лицензии, — напоминает Василий Солодков. — Это заявление вызвало отток вкладов на ровном месте, в результате чего акционерам пришлось докапитализировать банки, а ЦБ — самому гарантировать банковские депозиты размером до 100 тысяч рублей на одного вкладчика».

Если Альфа-Банку тогда удалось выстоять в результате набега вкладчиков, то, например, Гута-Банк не выдержал и в результате сменил владельца, став банком ВТБ24 (сейчас ВТБ. — Прим. Банки.ру), вспоминает Антон Табах.

Несвоевременные комментарии властей на фоне нестабильных экономических условий случаются и за рубежом. «Буквально этим летом весь мир наблюдал за Турцией, усугубившей стремительный отток капитала и ослабившей национальную валюту неосторожными высказываниями президента и его давлением на свой Центробанк, — рассказывает Роман Макаров. — Центральному банку Турции пришлось доказывать свою независимость и резко поднять ключевую ставку вопреки требованиям президента. Только тогда финансовая ситуация в стране значительно улучшилась».

Примерно в это же время в России происходил отток капитала и депозитов на фоне общих проблем развивающихся рынков и введения новых санкций США. Но все это носило умеренный характер, пока в рамках разговоров о дедолларизации российской экономики не прозвучал намек, что валютные вклады, может быть, будут возвращены в рублях. «Это спровоцировало волну оттока валютных вкладов из крупных госбанков: россияне восприняли эти слова как угрозу своим вкладам в долларах США», — говорит Роман Макаров.

Конечно, нынешние «угрозы» относительно забытых вкладов не способны напугать вкладчиков в той же степени, как заявления о дедолларизации, считает Василий Солодков. Но разогреву общего фона недоверия российским банкам это способствует.

Невостребованные деньги революции

Проблема невостребованных вкладов не чисто российская. Во многих странах ее решают, причем по-разному. Различаются сроки признания вклада «бесхозным», его дальнейшая судьба, а также возможность внезапно появившегося собственника или его наследника истребовать деньги назад.

Например, в США вернуть свой вклад можно и после того, как государство уже нашло ему лучшее применение. «В США счет клиента в банке считается невостребованным, если по нему не проводилось операций более двух лет, — говорит Солодков. — В этом случае банк предлагает владельцу его забрать или начать им пользоваться. Если это не происходит, то деньги передаются в казначейство, но владелец вклада может их оттуда затребовать». Такая практика не является негативной, поскольку учитывает интересы населения и помогает банкам расчистить баланс от невостребованных обязательств, считает Макаров.

Швейцария преуспела на ниве розыска владельцев. «В Швейцарии власти начинают беспокоиться о счетах, которыми не пользовались более 60 лет, — рассказывает Василий Солодков. — В этом случае они публикуют списки владельцев, прося их или их наследников забрать эти средства. Если никто не откликается, эти деньги переходят в бюджет». Антон Табах вспоминает, что однажды в этом списке забытых вкладов оказалась запись о 5 франках, оставленных в марте 1917 года в Цюрихском кантональном банке человеком под именем Wladimir Ulyanoff.

Особый подход у Великобритании. Там такие вклады направляются на благотворительность, но это возможно только в том случае, если вклад «спал» 15 лет. Вернуть деньги после этого нельзя.

Впрочем, есть у всех этих национальных подходов и общая деталь. «Необходимо иметь в виду, что вклады в банках США, Швейцарии и иных стран Европы в большинстве своем не содержат маленькие суммы и поэтому банки могут заниматься поиском собственников и наследников без финансовых затрат», — отмечает Тимур Баязитов. Тут самое время вспомнить слова Светланы Деменюк про 300 рублей на забытых счетах в российских банках...

Но какой бы ни была сумма спящего вклада, это частная собственность. И если о ней забыли или уже некому вспоминать, то она может отойти государству, как это приняло в других странах. Просто важно сделать эту процедуру максимально безболезненной для россиян.

Хотим как лучше…

Что для этого надо? Во-первых, вклады должны быть невостребованы не в течение десяти лет, как предлагают сейчас, а в течение гораздо большего периода времени. «Я лично в горизонте 10—20 лет не рассматриваю вклад как невостребованный, — говорит Жидков. — Жизненные ситуации разные возникают, поэтому только несколько старейших в стране банков обладают точной информацией, сколько имеется таких невостребованных вкладов. Я слабо себе представляю, как иным способом можно это узнать. Но горизонты понятия «невостребованности» должны уходить глубоко в историю».

Во-вторых, не все забытые вклады сделаны на мелкую сумму. Пусть крупных вкладов очень мало, но они есть. «И тут уже возникает вопрос о соблюдении права частной собственности, — рассуждает Юрий Степанов. — Возможно, стоит указать конкретную сумму, при достижении которой вклад не может быть изъят».

В-третьих, гарантировать розыск и оповещение владельца вклада или наследников. «Следует разработать систему гарантированного оповещения владельца вклада или его наследников о скором истечении срока давности и запуске процедуры изъятия средств в бюджет», — предлагает Макаров. «В любом договоре есть адрес, — добавляет Солодков. — В конце концов, государство может завести единый реестр таких вкладов и публиковать имена владельцев, чтобы они или их наследники могли разыскать свои средства».

В-четвертых, необходимо определить, куда направлять изъятые деньги. Например, на покупку ОФЗ, предлагает Солодков. «Целесообразно будет установить некоторую вариативность использования этих средств, — считает Роман Макаров. — Например, ежегодно принимать решение о направлении использования изъятых средств. К примеру, в одном году использовать их для финансирования дефицита бюджета Пенсионного фонда, в другом — для докапитализации АСВ и так далее».

И наконец, в-пятых, предусмотреть возможность получить вклад даже после его изъятия. Главное, что все это можно было продумать до того, как говорить о самой инициативе. Веди исторически сложилось так, что россияне в таких новостях сразу слышат слова «изъятие вкладов», и остальное им уже не интересно. «За любое употребление словосочетания «изъятие вкладов» вне контекста конфискаций по суду или работы приставов государевых людей и депутатов следует наказывать как за вредительство», — убежден Антон Табах.

Да и вообще, нужен ли новый законопроект сейчас, когда бюджет не слишком нуждается в дополнительных деньгах, будучи и так профицитным?

Милена БАХВАЛОВА, Banki.ru