О единой международной валютной системе страны смогли договориться только в Бреттон-Вуде в 1944 г. Но хотя с 2008 г. слово «кризис» чаще всего упоминается в экономических докладах, никто всерьез не сравнивает сегодняшние долговые проблемы с настоящим кризисом глобального масштаба — Второй мировой войной, которая и привела к подписанию Бреттон-Вудских соглашений.
Мне кажется, будет в значительной мере преувеличением называть сегодняшние проблемы «мировым долговым кризисом» или «кризисом капитализма». Что, растущие экономики во главе с азиатскими переживают кризис? Конечно, нет. Не уверен, что можно считать полноценным кризисом и наличие значительного долгового бремени у потребителей, штатов и центрального правительства США, хотя, безусловно, у них есть определенные проблемы долгосрочного характера. Еврозона вызвала кризис исключительно собственными действиями, но и он, возможно, уже прошел наиболее острую фазу, после того как ЕЦБ начал действовать в качестве кредитора последней инстанции.
Я также утверждаю, что нет никакого «кризиса капитализма», хотя чрезвычайно серьезная проблема низких этических стандартов слишком часто подрывает репутацию капитализма.
Поэтому в течение ближайшего десятилетия я не жду возникновения новой международной валютной системы. Договориться о ее создании будет практически невозможно, да и сегодня ни одно правительство всерьез не лоббирует принятие чего-либо подобного по масштабу Бреттон-Вудским соглашениям. Нет, мир все еще приспосабливается к относительно новой и высококонкурентной среде, которую породила глобализация. Хотя на Западе ее последствия не всегда воспринимаются однозначно, уровень жизни многих людей там снижался по мере того, как условия для ведения бизнеса в мире становились все более равными. И все же она уже продемонстрировала, что несет больше достоинств, чем недостатков. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто спросить сотни миллионов людей в развивающихся странах, которые жили за чертой бедности, но за последние 10—20 лет перешли в средний класс.
Но если не новый Бреттон-Вуд, как же в ближайшее десятилетие может выглядеть мировая валютная система? Думаю, она будет мультивалютной, основных же резервных валют будет четыре, в соответствии с размером представляемых ими экономик, — доллар США, евро, японская иена и китайский юань. Все они не без дефектов — и врожденных (ибо все это бумажные, необеспеченные валюты), и обусловленных текущими обстоятельствами.
Доллар, безусловно, пока что является самым влиятельным и ликвидным, но это валюта страны-должника, как, собственно, и евро; у Японии же, хоть и есть профицит торгового баланса, есть и гигантский долг. Юань — валюта страны-кредитора; но хотя коммунистические правители Китая построили капиталистическую систему, реального интереса к демократии они пока не проявляют, и это не идет юаню на пользу.
В долгосрочной перспективе роль иены как резервной валюты, по-видимому, будет снижаться, по мере того как японская экономика будет терять позиции в общемировом рейтинге. Евро все еще остается политическим проектом и экспериментальной валютой, но он будет жить, пока этого будут хотеть политики, и даже при низких темпах роста Европа все равно останется крупным экономическим блоком. Доллар сохранит свою роль валюты-убежища в нестабильные и кризисные времена благодаря ликвидности и стабильности, которую дает развитая демократия. Когда Китай станет крупнейшей мировой экономкой, а юань — полностью конвертируемым, он, безусловно, будет важной резервной валютой. Предполагаю, что со временем в число резервных валют войдут также индийская рупия и бразильский реал, если экономики этих стран будут по-прежнему активно развиваться.
Ну и последнее по порядку, но не по значимости: в мире необеспеченных бумажных денег важной резервной валютой в глазах многих инвесторов и центробанков останется золото.
Дэвид ФУЛЛЕР
Автор — издатель инвестиционного бюллетеня Fullermoney Global Strategy
Печатается с разрешения Fullermoney Global Strategy
