Виктор Владимирович Геращенко — человек-легенда. Он был главой советского Центробанка и ЦБ РФ, уходил и возвращался, когда наступали сложные времена, и больше никто не мог справиться с девальвацией, кризисом, «черным вторником«…
В канун своего 72-летия Виктор Геращенко выпускает книгу воспоминаний, отрывки из которой мы публикуем.
Новое возвращение в Центральный банк
Как все, о дефолте я узнал из сообщений наших СМИ. Позже стало известно, что в понедельник, 17 августа, прошло заседание совета директоров ЦБ РФ, на котором выступили все члены совета в поддержку заявления Правительства РФ и ЦБ РФ о мерах по обеспечению экономической стабильности и устойчивости финансовой системы в стране. Вел заседание председатель ЦБ РФ С. К. Дубинин. Кто и что там умного говорил, я не знаю, так как, слава богу, в этом деле не участвовал.
Однако я слышал, что обсуждения в правительстве начались еще в субботу, 15 августа. Собрались С. В. Кириенко, А. Б. Чубайс, Е. Т. Гайдар, С. В. Алексашенко, зампред ЦБ, отвечавший за ГКО. Вызвали из отпуска С. К. Дубинина. На совещание пригласили и министра финансов М. М. Задорнова. Сразу стали звонить коллегам, главным образом из «Большой семерки»: министрам, замминистрам финансов, просили оказать давление на МВФ, чтобы фонд дал денег. А там выходные — кто в гольф играет, кто на ранчо уехал. Так что, как мне кажется, везде были получены отказы. И поэтому в понедельник пришлось объявить дефолт. (…)
Естественно, дефолт сказался на банках. (…) На Западе наши банки перестали кредитовать. Но, если ты все время искал и находил средства за рубежом, привлекал их ранее от иностранных партнеров, у тебя сразу возникает дырка в пассиве. Но еще более страшным было то, что в этом кризисном состоянии стало изымать деньги из банков население. У Сбербанка образовались очереди. Этот банк был одним из крупнейших игроков на рынке ГКО. Пришлось ЦБ как главному акционеру ГКО, находящиеся у Сбербанка, выкупать. Только благодаря этому банк продолжал платить по всем депозитам.
А вот 16 других ведущих российских банков прошли некий тест — мониторинг Мирового банка, насколько они способны выжить. Резюме было такое: если правительство хочет оздоравливать банковскую систему, то почти все, а точнее 14 банков, надо пустить под нож. Пару из них (Межкомбанк и Мосбизнесбанк) незаслуженно — они вполне могли выкарабкаться, может быть, с небольшой помощью ЦБ.
Наши банкиры быстро учатся. Когда поняли, что запахло жареным, и чувствуя такое отношение со стороны Мирового банка, они стали идти на вполне понятные и в общем-то законные, хотя и неэтичные вещи. Они стали в небольшие банки, являющиеся их собственностью, переводить хорошие активы своих клиентов, а плохие кредиты оставлять в старом с дыркой в балансе. Потом банк-банкрот ликвидировался. По существу, массово создались параллельные, так называемые бридж-банки. Повторяю: формально законы при этом не нарушались… Хотя случалось, конечно, как в банке «МЕНАТЕП»: уже внешнее управление было введено, а они вывезли два грузовика документов и утопили их в водохранилище. Так что было много забавного и печального.
Еще когда председателем Центрального банка был С. К. Дубинин, приняли решение, что вклады частных лиц из крупнейших банков могут быть переведены в Сбербанк. Естественно, встал вопрос, что будет обеспечением для Сбербанка по этим обязательствам. Предполагалось, что в Сбербанк будут переданы из коммерческих банков имеющиеся у них ГКО, а потом и другие активы, которые должны были быть направлены на погашение вкладов.
Кстати, МВФ, обещавший финансовую помощь, поддержку стал оказывать только с середины 1999 года, причем в несерьезных размерах — дал примерно 250 млн. долларов, которые нам были как мертвому припарки. Да и они пошли на выплаты иностранцам. То есть нам предоставили возможность выкарабкиваться самостоятельно. (…)
Вообще помощь МВФ в то время в основном состояла в болтовне. В последнюю декаду июня 1998 года они дали ЦБ кредит 4,8 млрд. на поддержание курсовой политики, при этом отказались выделять деньги Минфину, заявив, что он их бестолково растратит. Тем не менее 1 млрд из предоставленной суммы все равно пошел на закрывание срочных социально значимых платежей в бюджете.
Потом появились обвинения в нецелевом использовании этих денег, вспомнили FIMACO. Начались проверки, мы предоставили необходимые данные, а PriceWaterhouse провел аудит. Для этого мы даже получили разрешение всех стран нахождения совзагранбанков на проверку средств, размещаемых у них ЦБ. В результате доклад был представлен в фонд.
Противозаконного ничего не оказалось. За 2 месяца, с 1 июля до 1 сентября, ЦБ на поддержание курса рубля в рамках заявленного на 1998 год коридора были потрачены 10,8 млрд. долларов, в том числе предоставленные МВФ.
И вот через три или четыре месяца, когда я уже работал в ЦБ, появилась новая идиотская идея о том, что был якобы еще один кредит на такую же сумму в 4,8 млрд. долларов, и вот он был точно разворован. Упоминали даже три банка, через которые они уходили: United Bank of Switzerland, наш банк в Германии — Ost-West Handelsbank и какой-то третий, совсем неизвестный. Особенно старался депутат В. И. Илюхин, он даже об этом написал письмо двум американским конгрессменам. Началась буча, американские парламентарии выдвинули претензии фонду, основными спонсорами которого является США.
В это время сменился руководитель миссии фонда. Им стал некий Жерар Беланже. И вот он меня спрашивает: «Вы можете свои банки спросить о кредите?» Я отвечаю: «Во-первых, я уже это сделал, но главное,
Роль Международного валютного фонда ясна, ведь даже Анатолий Чубайс после дефолта заявил, что дефолта бы не случилось, если бы МВФ своевременно предоставил стабилизационный кредит.
А вот с точки зрения опыта кризис 1998 года стал и для банков, и для экономики России в целом большим плюсом. Кто помнит полученную «пятерку»? А вот если «двойку» по математике влепили, ты, глядишь, ту пресловутую теорему наизусть и выучишь.
Итак, я был вновь в здании на Неглинке. В личном плане к Ельцину у меня не было антипатии. Когда меня назначали, он сказал, что вот, мол, возвращаются старые кадры. Я ответил, естественно, что оправдаю его доверие. Несколько позже при встрече я спросил у него: «Борис Николаевич, нельзя ли издать указ, чтобы в сутках было 25 часов, потому что не хватает времени справиться со всеми проблемами». Очень быстро он ответил: «Эту проблему вы сами сможете в Центральном банке решить без моего указа». Я обрадовался, что у человека быстрая реакция и чувство юмора.
Немного о себе
Я банкир по стечению обстоятельств. Так, пожалуй, можно сказать о талантливом дилере. Смотришь иногда, он и человек-то не слишком умный, и интеллигентности ему не хватает, а рынок этот чертов сын чувствует как инструмент, все чужие хитрости разгадывает, ловушки обходит. Если попытаться ответить на вопрос, что такое талант банкира, то это в первую очередь четкое понимание того, что ты работаешь с чужими деньгами, которые тебе доверили. Банкир — человек с инновационной жилкой, опытом и желанием узнавать новое всюду. На определенных постах к этому добавляется умение строить отношения с людьми. Он должен быть добр к окружающим, но относиться к ним не как к внукам, с чрезмерной терпимостью, а как к детям — с долей строгости. А учился я всему этому в банках, где вынужден был работать с кем доведется, без права уволить сотрудника. В этом случае приходилось убеждать, требовать…
К слухам о своей отставке относился философски: мне не привыкать. И специально под кого-то подлаживаться, чтобы кому-то там понравиться, никогда не собирался. У меня с детства есть одно правило, которому я следую на сто процентов, — не врать! Можно не сказать правду, можно уйти от ответа, но не врать. Я считаю, что этот принцип мне во многом в жизни помогает.
Я живу не на Рублевке, а в месте диаметрально ей противоположном — под Мытищами. В 1993 году я построил там дачу: двухэтажный дом с тремя спальнями, с большой гостиной-столовой. Площадь этажа примерно 100 кв. метров, есть подвал, бильярд. Места всем хватает, даже коту, попугаю и собаке… в будущем. 30 соток земли, недалеко Пестовское водохранилище, санитарная зона…
Перейдя на должность в Центробанк, я от госдачи со временем отказался. Потому что сегодня ты на службе, у тебя есть дача от банка, а завтра — пшел вон. Так что лучше уж жить на своей. Хорошо на даче зимой! Смотришь, как снежинки падают, луна светит — картина идиллическая. Правда, когда с утра надо взять лопату да снег этот расчищать, впечатление несколько иное. Спина при этом ох как отзывается!
Недавно купили мини-трактор, вернее, нечто похожее — так называемый Bob-Cat. Были такие машинки в ЦБ, потом их списали, и сотрудники смогли купить по остаточной стоимости. Вот я и приобрел один, теперь периодически снег чистим с его помощью.
Я регулярно заливаю каток для внуков. Большой, как теннисный корт. 36 на 25 метров. Они с него не вылезают. Банковская специфика не оставляет нас даже на даче. Инструменты и банки с вареньем мы храним в списанных банковских сейфах. (…)
С детства очень люблю автомашины, с 1963 года за рулем. Переездил на многих иномарках — «Мерседес», «Тойота», «Вольво», «Мицубиси Паджеро» — всех не сосчитать. Сейчас вожу в основном по выходным. Езжу всегда с одной скоростью. Называю ее скоростью, обеспечивающей безопасность движения. Она везде разная. В Германии бывало и 220 километров в час. А в России, когда жену вожу за грибами за Тверь, там есть участки хорошие, мой «Басик Фольксваген» идет 160—180. Несмотря на это, не помню, когда последний раз платил деньги гаишникам. Отпускают.
Когда останавливают, сначала достаю удостоверение личности, а потом уж права. Гаишники сразу: «Виктор Владимирович, а что у нас с курсом доллара будет? В чем копить?» Так иногда замучают, что думаешь — лучше бы штраф заплатил. С депутатским удостоверением, конечно, было легче.
Можно нарушить иногда. Слегка.
Но не гнушаюсь я теперь и поездок на метро. Первый раз только было стыдно: я не знал, сколько стоит билет. Да и люди, правда, часто спрашивают удивленно: «Это вы?!» Иногда отвечаю: «Нет, это его брат». А иногда признаюсь: «Я». Тогда пытают: «А почему на метро?» — «Так быстрее. Пробки на улицах посмотрите какие». И, знаете, некоторые даже сочувствуют: «А вы дорогу найдете?»
Что интересно, после ЮКОСа многие начали желать удачи. Один пожилой мужчина
Люблю хороший ужин в хорошей компании. Предпочитаю, конечно, вкусную пищу, но в общем-то в еде непритязателен. Иногда отварная картошка с капустой, килечкой и, возможно, рюмочкой водки или стаканом пива доставляют больше удовольствия, чем прекрасная гусиная печень, поджаренная в ресторане «У Ника» в Дорчестере, в Лондоне, которую тоже, конечно, оцениваешь по достоинству. Как и вина. Люблю хорошее красное вино, но
У меня свое отношение к богатству. Оно в нашей стране, на мой взгляд, — вещь весьма относительная. Человек может иметь много денег, но тогда у него возникает вопрос, куда их вкладывать. Конечно, можно получать проценты с вложенных депозитов в ведущих коммерческих банках. Человек может быть богат, если у него есть средства, вложенные в дело: в производство товаров, имеющих спрос на внешнем и внутреннем рынке, или в предоставление определенного рода услуг. В наших нынешних условиях, наверное, человек, имеющий чистый, не заложенный и не обремененный долгами капитал в миллион долларов может считаться обеспеченным.
Правда, я воспитан в другое время, и для меня богатство означает просто комфортный уровень жизни. Когда человек может иметь квартиру, построить себе загородный дом, купить машину, помочь приобрести жилье детям, обеспечить себя (в старости)… Я в свое время получил трехкомнатную квартиру от Внешторгбанка, которую позже поменял на моссоветовскую. Потом в 1989 году улучшил через Внешторгбанк, еще не перейдя на работу в Госбанк СССР. Новая квартира — все, что мне досталось от нынешней власти. Управделами президента построило дом, часть квартир продали, остальные передали ряду госслужащих. Правда, видимо, строители экономили на звукоизоляции. В результате у нас идеальная слышимость. Причем справа и слева нормально сделано, а вот что делается сверху — все слышно. Ну да бог с ним!
Есть квартира и у сына. На деньги и бонусы, которые мне платили во время работы в Международном московском банке, где я работал до возвращения в Центробанк, купил квартиру дочери. Есть дача, так что, считаю, я человек, комфортно устроившийся. У меня была машина после работы за границей — это, естественно, 21-я «Волга», потом 24-я. В Центральном банке меня возили, а сейчас я купил «Фольксваген».
В Сбербанке у меня есть текущий и депозитный счет, на который мне переводят пенсию. В Международном московском банке остался карточный счет. Так что денег хватает. Если вещь мне необходима, я заплачу сколько надо. Но покупать лишнее никогда не буду. Меня к этому отец еще в детстве приучил — не делать бездумных покупок. Деньги нужны, чтобы чувствовать себя комфортно. Хороший костюм, например, я себе куплю. Но на второй, лишний, деньги выбрасывать не буду. И другим на
Я бы не стал называть себя трудоголиком. Просто всегда серьезно относился к порученному делу. Когда видел, что работа не сделана, было стремление ее закончить. Еще на первой своей должности операциониста очень любил, чтобы у меня был чистый стол, без горы бумаг. А вот умереть на рабочем месте мне никогда не хотелось. Я знаю довольно многих госслужащих, которые так умирали. А вот отец вовремя сменил профессию госслужащего на преподавательскую работу, слава богу, прожил 90 лет. Так что я считаю, что не нужно держаться за стул, за кресло или за место — жизнь разнообразна. (…)
Своим главным достижением я считаю то, что мне и в профессиональной деятельности, и в человеческих отношениях нечего стыдиться…
Я человек некрещеный и неверующий, как тут не начать философствовать?!
