«Защищая мелких инвесторов, мы делаем их более уязвимыми»

Президент Национальной ассоциации фондового рынка Алексей Тимофеев рассказал Банки.ру о том, стоит ли волноваться из-за введения новых категорий инвесторов.

— Зачем потребовалось вводить новые категории инвесторов? Какой в этом смысл?

— Инициатором был ЦБ, и его идея, как я понимаю, состоит в том, чтобы предоставить разную степень защиты разным инвесторам, повысив защиту для наименее опытных из них — тех, кто может потерять деньги из-за того, что недостаточно разбирается в финансовых инструментах. В связи с этим Банк России предложил внутри существующей категории неквалифицированных инвесторов выделить специальную категорию — «особо защищаемый инвестор», что довольно необычно для мировой практики.

Есть ли проблема? На рынок начался приток розничных инвесторов, и среди них много инвесторов неопытных, поэтому Банк России беспокоится, что этой неопытностью могут злоупотреблять недобросовестные финансовые организации. Это понятно. Надо сказать, что и Банк России, и индустрия одинаково ответственно относятся к доверию розничных инвесторов как условию развития финансового рынка.

— Но брокеры против нового закона.

— Действительно, у нас и у регулятора есть разница в подходах к обеспечению защиты интересов, в том числе к степени такой защиты. Мы согласны, что в тех случаях, когда речь идет о сложных инструментах, нужна проверка знаний и опыта инвесторов в сфере инвестиций. Именно так действуют иностранные брокеры, такая проверка называется appropriateness-тестированием. В случае же, когда речь идет о простых инструментах, о которых достаточно информации, — акции и облигации, обращающиеся на регулируемом рынке, инструменты денежного рынка, паи UCITS, — оценки знаний не нужно. Проект закона, принятый в первом чтении, требует тестирования, которое должно проводиться биржей или СРО, а затем брокером. Это чрезмерно. В настоящее время мы достигли договоренности с Банком России, что ограничимся appropriateness-тестированием, проводимым брокером, и дискуссия сфокусировалась на круге инструментов, которые могут быть освобождены от такого тестирования, — простых инструментах, которые могут быть доступны особо защищаемым инвесторам.

Проект закона предусматривает похожий на действующий в Европе список исключений. Однако в него не попадают ценные бумаги, которые хотя и обращаются на организованном рынке, но не включены в котировальные списки. Участники рынка указывают на то, что в результате инвесторам могут оказаться недоступны бумаги, инвестиционные качества которых не хуже, чем у тех, которые включены в котировальные списки. И, что совершенно точно, принадлежность к котировальным спискам не означает большей надежности этих ценных бумаг.

— Сколько инвесторов, по вашим расчетам, могут лишиться доступа к бумагам за пределами первого-второго котировального уровня?

— Разумеется, это только оценка, но около 70%, если речь идет о разграничении между особо защищаемыми инвесторами и остальными неквалифицированными инвесторами на уровне 400 тысяч рублей, и 90%, если речь идет о предложенном Банком России разграничении на уровне 1 миллиона 400 тысяч рублей.

— Инвесторам могут разрешить рисковать небольшой суммой, даже если они не получили статуса квалифицированных. Речь шла о 50—100 тысячах рублей в год. Как вы к этому относитесь и достаточно ли такой суммы?

— Брокеры это не предлагали, более того, возражали. С точки зрения индустрии, если будет нормальная система тестирования, а простые инструменты будут доступны основной массе инвесторов без такого тестирования, то необходимости в такой сумме не будет. С другой стороны, если нам не удастся договориться с Банком России, такая сумма может стать единственной возможностью для доступа к более широкому кругу инструментов для большого числа инвесторов.

— Недавно был принят закон о финансовых советниках, который предполагает проверку знаний клиентов. Чем это отличается от тестирования, которое будет, если введут новые категории инвесторов?

— Это разные вещи. Брокер должен проверять знания клиента, выполняя его поручение в отношении сложных инструментов. На инвестиционного советника, в том числе на брокера, если поручение делается на основании его инвестиционной рекомендации, возлагаются гораздо большие обязанности. Инвестиционный советник должен не только убедиться, что инвестор понимает инструмент, то есть не только провести appropriateness-тестирование, но и определить доходность, которую инвестор ожидает, и, если инвестор неквалифицированный, его готовность к риску. Все вместе это называется suitability-тестированием. На основе этого тестирования составляется инвестиционный профиль клиента, и инвестиционные рекомендации должны такому профилю соответствовать.

— Многие ли решатся начать инвестировать, понимая, что их все время будут экзаменовать? Проще открыть вклад или купить доллары.

— Поэтому-то и нельзя вводить тестирование, если речь о простых инструментах. Мы не очень будем жалеть, если инвесторы передумают приобретать сложные инструменты, не сумев пройти или отказавшись проходить тест. Нельзя, чтобы тестирование отпугнуло россиян от желания инвестировать в простые инструменты — акции и облигации, паи открытых фондов.

— Как вы считаете, почему регулятор хочет запретить для инвесторов с небольшим капиталом иностранные акции?

— Этот вопрос лучше адресовать Банку России. На наш взгляд, дать российским инвесторам возможность инвестировать в широкий круг инструментов, в том числе в иностранные ценные бумаги, чрезвычайно важно. И лучше, чтобы такие инвестиции делались через российских брокеров, через российскую инфраструктуру, по российским правилам под контролем Банка России, чем за рубежом, через иностранных брокеров. Поэтому мы и предлагаем сохранить возможность для всех инвесторов, в том числе для особо защищаемых, приобретать иностранные акции и облигации, торгуемые на российском организованном рынке, без тестирования.

Почему это еще важно? Во-первых, в России не так уж широк набор инструментов, который может быть предложен особо защищаемым инвесторам. Во-вторых, страновая диверсификация позволяет сформировать более стабильный портфель и по всем теориям обязательна. В-третьих, часть инвесторов испытывает опасения относительно курса рубля, а значит, дав им возможность защититься, инвестировав в иностранные инструменты, мы можем рассчитывать на их больший интерес и к инвестициям в российские инструменты. В-четвертых, основная масса новых инвесторов — сегодняшние вкладчики банков, а те из них, кто предпочитает валютные вклады, будет искать возможность сохранить по-крайней мере часть своих активов в иностранных инструментах. Не выходит ли так, что, защищая мелких инвесторов, мы делаем их более уязвимыми? Я считаю, что если мы не дадим возможности людям инвестировать в иностранные инструменты, то мы лишимся части инвесторов либо спровоцируем их обращаться к иностранным брокерам. Большая опасность заключается в том, что российские инвесторы, вынужденные обращаться за услугами к иностранным брокерам, чтобы получить доступ к широкому кругу иностранных инструментов, обнаружат, что и на российском рынке они могут легко работать из-за рубежа.

— Стоит ли беспокоиться тем, у кого есть открытые позиции на срочном рынке или уже куплены акции Microsoft и Apple?

— Это обсуждается как «дедушкина оговорка». Скорее всего, бумаги продавать не придется. И, скажем, если у инвестора уже есть статус квалифицированного, то он сможет его сохранить, несмотря на то что не будет соответствовать новым критериям.

Мы также обсуждаем и сроки вступления закона в силу. Я уверен, что года, о котором сейчас говорит Банк России, будет недостаточно — этого слишком мало даже для того, чтобы он успел принять собственные нормативные акты и стандарты, предусмотренные им. А ведь только после этого выяснятся все правила, которым должна подчиняться индустрия. Только после этого ей будет нужно один-два года, чтобы привести свою деятельность в соответствие с новыми правилами — заложить в бюджет, провести внутреннюю реорганизацию, подготовить внутренние документы, изменить IT-решения, обучить сотрудников.

— Если закон все же будет принят в том варианте, который сейчас предлагает ЦБ, что это значит для рынка?

— Проект уже заметно лучше, чем был. Мы медленно движемся к компромиссам, без которых рискуем сломать тренд притока частных инвесторов, для чего приложили так много усилий, либо сделать бенефициаром наших усилий иностранную индустрию и иностранную инфраструктуру.

Беседовал Альберт КОШКАРОВ, Banki.ru