У меня были две тысячи. И развилка. Правая дорога вела в бар, левая — в книжный, где пылился самоучитель по испанскому. Испанский манил: гитара, «Дон Кихот», может, даже своя тапаc-лавка когда-нибудь. Две тысячи — это ведь почти начало великого, верно?