продолжение, шестое.

Каламбур.

Замарочка по сокращению налично-денежного оборота давно одолевала банковские мысли в контексте о возможности полного захвата экономической власти. Суть ее в необходимости не столько сокращения налично-денежного оборота, сколько в его полной подконтрольности. Рост такого оборота по причине активного использования доллара США в роли универсального платежного средства, основательно перемешал законные, теневые и криминальные денежные потоки во всех национальных юрисдикциях. Более того, требовалось ограничить работу печатного станка, поскольку стало уже достаточно хорошо понятно про неординарное поведение инфляции, которая любит представляться в разном качестве, усложняет процедуру ее контроля и регулирования даже со стороны государства. Поэтому, возникла мысль – замещение банкноты чем-либо, с возможностью оперативного изменения ее номинала, но без изменения ее как таковой. А также, еще с тем условием, что эмиссию, выпуск такой банкноты осуществляют сами банки, которые якобы смогут более оперативно реагировать на не допустимость раскручивания инфляционной спирали. Как известно, все состоялось. Внешне, принятые решения выглядели степенно и разумно, но... При «наличке», инфляция ощущается отчетливее, чем при «безналичке». Появившиеся пластиковые карты банков, наложили на регулятора, особые оперативные процедуры, включая ограничения. Это привело к росту числа показателей, по которым осуществлялось регулирование и оценка деятельности банков в экономическом пространстве, что дополнительно создавало клубок противоречий с учетом социальных настроений в обществе и в корпоративной среде. Изначально, появление пластиковых карт банка не было связано с удобством ношения карты вместо пухлого кошелька. Эта популярная притча, а также бормотания об индивидуальном дизайне карты, отдельных ее элементах, отражали желание людей верить в заботу о них, жить в мире, надежде, согласии и любви. Подменена такой шкалы ценностей была произведена теми, у кого оказался психостой относительно жадности, воровства, обмана, зависти и прочей аномалии. Ну, а маркетологи продемонстрировали свои профессиональные возможности. Поэтому, истинная причина появления и дальнейшее направление развития пластиковой карты банка было связано со стремлением банков к экономической власти, к достижению возможности активно влиять на выбор клиента, манипулируя спросом и предложением. Так, без партийных лозунгов, в незаметной повседневности, банки создали экономические условия для реальной финансовой зависимости – кабалы банка, для физических и юридических лиц, как оригинальную форму экономической власти.

Это позволило ретушировать размышления о том, а хватит ли денег до очередной заработной платы. Это сделало обыденной возможность – не отказывать себе в приобретении даже тех товаров и услуг, которые не представлялись обязательными или первоочередными, которые могли не понадобиться в повседневности. Это превратило процедуру приобретения товаров и услуг в бездумное ежедневное потребление, которое стало обычной привычкой и порочным элементом социального статуса. Приобретать, без состоявшегося заработка, забираться в долги, жить не в согласии с возможностями, а по порокам и желаниям, игнорируя и не понимая смысла социальных ограничений в обществе, используя денежные средства любого источника их происхождения, это ли не припудренный механизм задремавшего на время кризиса, готового проснуться в любой момент в любой ситуации. Стирание лага времени даже на короткое размышление клиента над своим потреблением, над выбором объекта своего приобретения, являлось обыденным карточным воздействием банка. Воздействием на свободу выбора клиента при принятии решения, при механизме взаимодействии спроса и предложения.

При таком подходе, этап выбора в принятии решения подменялся неизбирательным приобретением, с последующим размышлением о целесообразности такого принятого решения. То есть, купили, а зачем, вместо того, чтобы вначале решить, что купить, с какой целью. Это негативно сказывалось и на своевременном принятии решения. Пользователь банковской карты, прежде всего, покупает, а не выбирает. По этой причине, такое решение чаще является спонтанным и неосознанным, а значит – безответственным, что уже гарантировало перспективу ошибки, в том числе в форме кризисного явления.

В итоге, нередко подтверждалась ненужность такого приобретения, которое относилось на личные убытки потребителя, хотя для продавца это был успешный бизнес. Два противоречия одного события оформлялись по-разному, в последующих оценках и анализе развития экономических отношений, внося в них путаницу и погрешность. Это прямо способствовало появлению коррозии в восприятии и понимании, например, конкуренции, как движущей силы развития экономических отношений, что определяло характер деформации взаимосвязанных механизмов экономического и социального развития. Поэтому, в аргументации проваливавшихся управленческих решений понимание ошибок все чаще подменялось на «объективность», хотя на самом деле, фактически являлось результатом принятия решения «субъективного» порядка. В итоге, с интригой удобства и мнимой доступности, сформировался – механизм искусственного стимулирования спроса, содействующий балансу с предложением, и, в тоже время, постоянству скрытных кризисных явлений.

Вместе с тем, печатный станок, как и ряд аналогичных экономических инструментов, несмотря на аргументированную критику, продолжал обладать способностью определять появление инфляции, выполняя, роль индикатора ограничений амбициозных решений и желаний экономической власти. Экономическое смирение, в этом плане, демонстрировало разумное поведение в среде денежной стихии, неким не писаным правилам, гарантирующим всем участникам экономических отношений, понимание сложившейся ситуации и характер адекватных действий.