десятое,  плюс два .

В последнее время, зоркое око регулятора банковской системы оказалось преимущественно сконцентрировано на инфляции и инфляционных ожиданиях. А, рассуждения на тему чистоты национальной валюты от воровской и криминальной грязи не очень-то воспринималось как регулятором, так и СМИ, что создавало разночтение в понимании ландшафта действующей коррупции, которую предпочитают объяснять разнообразием взяток, а не умышленным построением криминальных схем финансовых потоков, вживляемых в национальный механизм экономических отношений. Интересной, в этой связи, выглядела и сама природа cash-back, которая в форме пластиковой карты банка была связана с денежной наличностью. Парадокс этого нюанса, состоял и в том, что cash-back, был стимулом перехода на безналичные денежные расчеты и платежи. Более того, взаимодействие карточного механизма банков с системой наличных денежных переводов, подвергало сомнению аргумент относительно содействия карт банка исключительно переходу на безналичные платежи и расчеты, что подтверждало мысль о манипуляции общественным мнением для сокрытия традиционной меркантильности банков. Аналогичным, представлялась и аргументация о якобы сокращении теневой экономики ввиду повсеместного расширения использования пластиковых карт банка. Используя маркетинг во влиянии на клиентов, банк также забавлялся подогревом их психологии восприятия его действий, что гарантировало проведение политики финансовой кабалы. В этой связи, со стороны банков нередко раздавались заверения в сверх уверенности и надежности, с применением стандартного перечня затюканного до дыр псевдоэкономического лексикона, убаюкивающего вновь и вновь разные слои населения. Но, в этих банковских россказнях не было: ни возмещения морального ущерба клиенту за технический сбой, ни своевременных информационных предупреждений о произвольной смене тарифов, ни каких-либо иных вразумительных действий банков сочувствующего и доверительного характера. Подавляющая часть действий любого банка в отношении участников экономических отношений в национальной юрисдикции, по-прежнему оставалась окутана туманом безответственности, цифровой бюрократии, цинизма и ростовщичества.

Предчувствуя перестроение банковских услуг, банки укрепляли те из них, которые более поддавались манипуляции и менее подпадали под действующее законодательство. Поэтому, одной из тенденций 2017 г. являлось продвижение банками своих клиентов, как прежних, так и новых, в направлении карт банка, а не вкладов. Это было вызвано, прежде всего, тем, что условия вклада для клиента банка к этому времени оказались достаточно отчетливо прописаны рукой надзора, что ограничило его возможности в манипуляциях. Мелкий почерк, как изобретение пронырливых банковских юристов, бывший еще недавно в почете, уже смотрелся анахронизмом. Увлечение записями на забалансовых счетах банков или просто в тетрадку в клеточку, могло непосредственно познакомить креативный персонал банковской бухгалтерии с серьезными статьями Уголовного кодекса РФ. Только карты предоставляли еще возможность банкам публично и более изобретательно действовать в интересах достижения максимальной прибыли, удерживая банковских клиентов на прочных поводках – грейс-периоде и cash-back. Поэтому, доходность карт банка все чаще ориентировалась на уровень банковских вкладов (депозитов), ввиду чего продвинутые банки стремились создавать условия, при которых клиенты держали бы в банке всю или большую часть своего личного и семейного бюджета (денежного кошелька). Однако, доход по картам банков для их держателей был не гарантирован, поскольку банки могли изменять их условия самостоятельно, как по новым, так и по действующим картам. Держателю карты предписывалось ежемесячно совершать трансакции на сумму, установленную каким-либо банком или большую, что напрягало держателя карты в финансовом плане и создавало фактор дискомфорта (неудовлетворенности), подтверждая мысль о их недолговечности в банковской деятельности.